"НАУКА УМЕЕТ МНОГО ГИТИК"
Уже давно Аннушка сообщила нам, что "наука умеет много гитик". Такова была секретная формула одного карточного фокуса. Карты раскладывались парами по одинаковым буквам, и загаданная пара легко находилась. Отсюда следовало, что наука действительно была всесильна и умела много... этого самого... гитик... Что такое "гитик", никто не знал. Мы искали объяснений в энциклопедическом словаре, но там после наемной турецкой кавалерии "гитас" следовало сразу "Гито" - убийца американского президента Гарфильда. А гитика между ними не было. Затем о значении науки я услышал в гимназии. Но могущество науки здесь не доказывалось так наглядно, как в Аннушкином фокусе. С кафедры низвергалась и запорашивала наши головы наука, сухая и непереваримая, как опилки. О гитике никто из учителей также не смог сообщить что-нибудь определенное. Второгодники посоветовали обратиться за разъяснением к латинисту. - От кого ты слыхал это слово? - спросил в затруднении самолюбивый латинист. И второгодники затихли, предвкушая. - От нашей кухарки, - ответил я при шумном ликовании класса. - Иди в угол и стой до звонка, - перебил меня вспыхнувший латинист. - В программе гимназии, слава богу, не предусмотрено изучение дуршлагов и конфорок... Болван! Заткни фонтан! И я заткнул фонтан. Я понял, что гимназическая наука не предназначена для удовлетворения наших, как тогда говорили, духовных запросов. В поисках истины я опять ушел бродить по вольным просторам Швамбрании. Знаменитый герой задачников, скромно именуемый "Некто", этот самый Некто, купивший 253/4 аршина сукна по 3 рубля за аршин и продавший по 5 рублей, терпел из-за Швамбрании большие убытки. Путешественники, выехавшие из пунктов А и Б навстречу друг другу, никак не могли встретиться, ибо плутали по Швамбрании. Но население Швамбрании в лице Оськи радостно приветствовало мое возвращение.
МЕСТО НА ГЛОБУСЕ
Вернувшись на материк Большого Зуба, я принялся за реформы. Прежде всего надо было утвердить Швамбранию в каком-нибудь определенном месте на земном шаре. Мы подыскали ей местечко в Южном полушарии, на пустынном океане. Таким образом, когда у нас была зима, в Швамбрании было лето, а ведь играть интересно только в то, чего сейчас нет. Теперь Швамбрания крепко осела на глобусе. Материк Большого Зуба лежал в Тихом океане, на восток от Австралии, поглотив часть островов Океании. Северные границы швамбранского материка, доходя до эква-тора, цвели тропическим изобилием, южные границы леденели от близкого соседства Антарктики. Потом я вытряхнул на швамбранскую почву содержание всех прочитанных книг. Оська, силясь не отставать от меня, заучивал новые для него слова и нещадно их путал. Ежедневно, как только я приходил из гимназии, Оська отзывал меня в сторону и шептал: - Большие новости! Джек поехал на Курагу охотиться на шоколадов... а сто диких балканов как накинутся на него и ну убивать! А тут еще из изверга Терракоты начал дым валить, огонь. Хорошо, что его верный Сара-Бернар спас - как залает... И я должен был догадываться, что у Оськи в голове спутались курага и Никарагуа, Балканы и каннибалы, шоколад и кашалот; артистку Сару Бернар он перепутал с породой собак сенбернар... А извергом он называет вулкан за то, что тот извергается.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ НЕГОДЯЕВ
Мы росли. В моем почерке буквы уже взялись за руки. Строчки, как солдаты, равнялись направо. А повзрослев, мы убедились, что в мире мало симметрии и нет абсолютно прямых линий, совсем круглых кругов, совершенно плоских плоскостей. Природе, оказалось, свойственны противоречия, шероховатость, извилистость. Эта корявость мира произошла от вечной борьбы, царящей в природе. Сложные очертания материков также являли след этой борьбы. Море вгрызалось в землю. Суша запускала пальцы в голубую шевелюру моря. Необходимо было пересмотреть границы нашей Швамбрании. Так появилась новая карта. Но тут мы заметили, что борьба лежит не только в основе географии. Какая-то борьба правила всей жизнью, гудела в трюме истории и двигала ее. Без нее даже наша Швамбрания оказывалась скучной и безжизненной. Игра становилась стоячей, как вода в болоте. Мы не знали еще тогда, какая борьба движет историю. В нашей уютной квартире мы не могли познакомиться с великой, всепроникающей борьбой за существование. И мы тогда решили, что все это - войны, перевороты и т. д. - просто борьба хорошего с плохим. Вот и всё. И чтобы швамбранская игра развивалась, пришлось поселить в Швамбрании нескольких негодяев. Самым главным негодяем Швамбрании был кровожадный граф Уродонал Шателена. В то время во всех журналах рекламировался "Уродонал Шателена", модное лекарство от камней в почках и печени. На объявлениях уродонала обычно рисовался человек, которого терзали ужасные боли. Боли изображались в виде клещей, стиснувших тело несчастного. Или же изображался человек с платяной щеткой. Этой щеткой он чистил огромную человеческую почку. Все это мы решили считать преступлениями кровожадного графа.
ВЕРХНИЙ ЭТАЖ МИРА
Крыши домов хотя и принадлежали действительному миру, но были высоко приподняты над скучной землей и не подчинялись ее законам. Крыши были оккупированы швамбранами. По их крутым скатам и карнизам, по острым конькам, через чердаки и брандмауэры я совершал далекие головокружительные путешествия. Перелезая с крыши на крышу, можно было, не касаясь земли, обойти весь квартал. А потом хорошо было к вечеру смотреть на небо, лежа на остывающем железе между трубой и шестом скворечника. Близкое небо плыло над головой, и крыша плыла против облачного течения. На мачте насвистывая вахтенный скворец. День, как большой корабль, подваливал к вечеру. День поднимал красные весла заката и бросал во двор тени, когтистые, как якоря. Но хождение по крышам строго запрещалось. Дворник Филиппыч с метлой охранял надземные края. Он был бдителен и неумолим. Хозяева чужих дворов, увидев меня громыха-ющим по их крышам, кричали: "Довольно бессовестно докторовым детям по крышам галашничать!", хотя я не понимал, почему, собственно, дети врачей рождены ползать лишь по земле! Но это проклятое "докторовы дети" вечно преследовало нас и обязывало к благовоспитанности. Однажды Филиппыч выследил меня. Он гнался за мной, громыхая по железу. На соседнем дворе, куда я хотел спрыгнуть, спустили с цепи грозного барбоса. На другом дворе стоял хозяин в розовых кальсонах и жилетке. Он гарантировал со своей стороны "проборцию и ушедрание"... Но тут я заметил у соседнего брандмауэра лестницу. Я показал Филиппычу язык и спасся на третий двор.
ЛАПТА В СИРЕНИ
Дворик, куда я попал, был весь в деревцах. Деревья взбили лиловую пену сирени и маялись ее изобилием. Садик цвел тучно и щедро. За своей спиной я услышал легкий топот. Из садика выбежала веселая девочка с длинной золотой косой, со скакалкой в руках. Она принялась внимательно разглядывать меня. Я стал задом отходить к калитке. - Мальчик, отчего вы торопитесь? - спросила девочка. - От дворника, - сказал я. У девочки были черные прыгающие меткие глаза, похожие на литые мячи, которыми мы играли в лапту.
Я чувствовал, что мне не "отпастись". Но бежать было нельзя. Та же лапта учила: один на один - не нарываться. - Вы дворников боитесь? - спросила она. - Неохота связываться, - сказал я басом, - а так я чихал на них левой ноздрей через правое плечо. И я засунул руки в карманы. Девочка посмотрела на меня с уважением. - Как это - через плечо? - спросила она. Я показал. Немного помолчали. Потом девочка спросила: - А вы в каком классе? - В первом, - сказал я. - И я в первом, - обрадовалась девочка, - А у вас классный господин строгий? - У нас вовсе наставник, а не господин. - А у нас дама, - сказала девочка. - Злющая - ужас! Опять немного помолчали. - А у нас, - сказала девочка, - одна ученица умеет ушами двигать. Ей завидуют все. - Это что! - сказал я. - А вот в нашем классе есть один - до потолка плюет... Эх, и здоровый! Одной левой всех борет. А кулаком может прямо парту сломать... Только ему не позволяют. А то он, честное слово, сломал бы. Опять молчание. На соседнем дворе захлюпала шарманка. Я в поисках темы для разговора оглядывал двор. Дом плыл в небе. Большой змей с мочальным хвостом замотался над крышей. Он козырнул, выправился и солидно задрынчал. - А у меня пряжка никогда не пожелтеет, - сказал я неожиданно, - потому что никелированная... Можете, пожалуйста, потрогать... И я снял пояс. Девочка с вежливым интересом пощупала пряжку. Я расхрабрился, снял фуражку и показал, что на внутренней стороне козырька химическим карандашом написаны мои имя и фамилия, чтобы не пропала. Девочка прочла. - А меня Тая зовут, по-настоящему - Таисия Опилова, - сказала она. - А вас Леня, да? - Леля, - ответил я. - Разрешите... очень приятно познакомиться... - Леля? Это женское имя! - насмешливо протянула Тая. - Если б женского рода, то с мягким знаком было бы, - убежденно заявил я. Так состоялось знакомство.
ПЕРВАЯ ШВАМБРАНКА
