Николай Носов - Повесть о моем друге Игоре

Пришел из детсада. С обидой рассказывает, что для девочек в группе устроили “Медпункт” с красным крестом, бинтами и ватой, а мальчиков не допускают к этой игре. Им можно играть только в магазин. Я говорю:

— Ты бы попросил Ларису Григорьевну, чтоб и тебе разрешили.

Но, видимо, он уже научился стесняться играть с девчонками.

Говорит:

— Девочки бинтовать умеют, а я нет.

Ай да я! Ай да я!

Это выдумка моя.

Говорят, что великаны

Очень слишком велики.

Говорят, что великаны -

Это просто чудаки.

Зову Игоря посмотреть по телевизору фигурное катание на коньках.

Спрашивает:

— Хорошо катаются?

— Хорошо! — говорю.

— Ну! Если бы плохо, я бы посмотрел.

Таня заставляла Игоря поесть. Согласился лишь после того, как она сказала:

— До половины второго к тебе никто больше приставать не будет.

После завтрака Тамара говорит Игорю:

— Что ты все носом шмыгаешь? Давай-ка высморкаем нос.

— Мне бабушка Таня сказала, что до половины второго ко мне никто приставать не будет.

Лепили с Игорем “сырки” из пластилина, завертывая их в серебряную бумажку, для игры в магазин. Один сырок был продолговатый, другой квадратный. Продолговатый казался Игорю больше, что он доказывал мне в таких выражениях:

— Он, во-первых, толще, и в нем больше пластилина. В нем больше количества, понимаешь?

Игорь спрашивает у Тани:

— Почему: вас трое, а только ты и дедушка делаете мне подарки?

— А знаешь, сколько тетя Тамара получает? На что она будет покупать себе одежду, ботинки? — спрашивает Таня.

— Ну, иногда хоть! — говорит Игорь.

— Так ведь иногда она и дарит тебе. По праздникам.

— Ну, по праздникам и еще иногда.

В семь часов вечера Игорь спрашивает:

— Уже было четыре часа?

— Было, — говорю. — А что?

— Бабушка Маня сказала, в четыре часа приедет, если не заболеет. Значит, она заболела.

— Сегодня очень холодно, — говорю я. — Может быть, бабушка Маня от этого и не приехала.

— Нет, она заболела. Не спорь со мной! Вот пойду пожалуюсь на тебя маме!

Ушел. Тут же вернулся:

— Вот, пожаловался на тебя маме. Давай играть.

Игорь играет с Лидой в огород.

— Вот здесь, — говорит Игорь, показывая места на ковре, — растут репки, здесь — подсолнухи, здесь — помидоры, здесь — огурцы, здесь — соленые огурцы.

Лида говорит, что соленые огурцы не растут: их надо солить, и рассказывает, как их солят.

— Ну ладно, — говорит Игорь. — Здесь растут репки, здесь — подсолнухи. Здесь — помидоры, здесь — простые огурцы, а соленые не растут.

Смотрели с Игорем мультфильм, где мальчик один блуждал по пустынному городу.

Игорь смотрел, смотрел, потом говорит:

— Страшно! А для маленьких было бы совсем страшно. Давай не будем эту картину смотреть.

Игорь лепил из пластилина зайца, а получилась лиса. Потом сделал овечку.

— Очень похоже, — похвалил я.

— А я и человека могу сделать, — говорит.

— Кто же тебя научил?

— А я, что ли, людей не вижу?

Рассказывая что-то про морских путешественников, Игорь сказал:

— А потом они послали ему… это… гидрописьмо.

— Может быть, авиаписьмо? — спрашиваю.

— Как же?! Его же на пароходе везли!

Вращаясь в кругу своих сверстников в детском саду, Игорь привык к какому-то грубоватому, командирскому тону. Приехал к нам:

— Ну, тетя Тамарка, топай, топай!

— Игорашка, какой ты у нас невоспитанный, — обиделась Тамара.

Он посмотрел на нее долгим, серьезным взглядом и сказал:

— А я могу быть и воспитанным.

— Когда ты был маленьким, — сказал я, — ты был очень вежливым: всегда говорил “спасибо”…

— Ну, дедусь, чего же я буду говорить “спасибо”, когда мне никто не говорит “пожалуйста”, — с какой-то не то обидой, не то досадой ответил он.

И это верно. Я давно заметил, что не каждый даже взрослый человек скажет ребенку “пожалуйста” в ответ на выражение благодарности. Однажды мы ехали на такси. Вылезая из машины, Игорь сказал шоферу “спасибо”, но тот только бросил на него косой взгляд и ничего не ответил. Мне самому было как-то неловко, и с тех пор я уже не напоминал Игорю, что, дескать, надо сказать дяде “спасибо”. Еще неизвестно, какой попадется дядя!

Воспитательница Лариса Григорьевна как-то сказала, что Игоря все ребята в детском саду любят и ходят за ним табуном, потому что он рассказывает им какие-то ужасно интересные истории. Выяснилось, что он пересказывает им истории, которые рассказывает ему за обедом Таня, про шпионов, про пиратов, про обезьянку, которая везла ему из Африки ананас, тайком пробираясь на пароходы, поезда, самолеты; про японскую девчонку, которая ехала со своей мамой к бабушке, но вышла на остановке, а поезд с мамой ушел, после чего она блуждала по лесам, спасаясь от диких зверей, по чужим городам, попадая к разным людям, испытывая разные превратности судьбы.

Эта история об озорной японской девчонке (как и рассказ про обезьянку и некоторые другие) рассказывалась в течение нескольких дней, обрастая все новыми приключениями, в результате чего Игорь стал для ребят из детского сада каким-то подобием журнала, в котором печатается увлекательный роман с продолжением.

По телефону позвонил из дому Игорь:

— Дедушка, как ты делал из пластилина слона: голову с хоботом вместе или отдельно?

— Я делал голову с туловищем и хоботом вместе.

— А! А я делал отдельно, и он у меня не получился.

— Ты, — говорю, — делай туловище сразу вместе с головой из одного куска, тут же вытягивай хобот и наклеивай большие толстые уши: сразу станет похож на слона.

— А! А! Понимаю! Я кладу трубку.

— Летом ты куда на дачу поедешь? — спрашивает Игоря Таня. — Наверно, опять к тете Оле?

— Наверно, — без особенного энтузиазма говорит Игорь.

Таня. А с нами бы ты поехал на дачу?

Игорь (заметно оживляясь). У! Поехал бы!

Таня. Но у нас, видишь ли, там реки нет.

Игорь. Ну ничего. Будем на пруд ходить.

Таня. Но у нас, знаешь, и пруда-то ведь нет.

Игорь. Ну что ж, будем в лес ходить.

Таня. Да у нас, понимаешь, и леса-то почти совсем нет.

Игорь (почти возмущенно). Что же у вас там?.. Лягушки хоть есть?

Таня. Лягушки есть.

Игорь. Ну ладно, поеду. Будем лягушек ловить.

Я зашел за Игорем в детский сад, как обещал накануне, к часу дня. Обычно он одевается медленно, не торопясь, расспрашивая о чем-нибудь или рассказывая о своих делах. На этот раз он как-то странно торопился, тревожно бормоча про себя:

— Я хочу поскорее одеться!

Я вспомнил, что последнюю неделю его брали из детского сада позже обычного, одним из последних. Его волнение и торопливость объяснялись желанием попасть поскорее в домашнюю обстановку.

При Игоре записывал что-то авторучкой, которую мне подарил Петя на день рождения. Невольно поймал себя на мысли, что каждый раз, беря ручку, думаю о том, кто ее подарил. В это же время Игорь, как бы угадав мои мысли, спрашивает:

— Дедушка, ты рад, что тебе папа подарил ручку?

— Очень рад.

— Это хорошая ручка, правда?

— Очень хорошая.

— Ты ее любишь?

— Конечно, люблю.

— Ведь ее подарил тебе папа! Ты ею пиши.

— Буду писать.

Вечером, перед тем как лечь спать, мы сидим с Игорем за столом и занимаемся рисованием. Я рисовал ему первобытных людей в пещере. Вокруг были разные звери и птицы и, конечно же, мамонт. Один доисторический человек стрелял в мамонта из лука. Увидев это, Игорь сказал:

— Не надо!

Отняв у меня карандаш, нарисовал, как стрела обогнула мамонта, полетела в стоявшего на пригорке оленя, но и у него перед самым носом свернула вверх, полетев в утку, которую он тоже пожалел, в результате чего стрела обогнула утку и полетела вниз. Падая, она опять-таки попадала в мамонта, но обогнула в конце концов его еще раз и упала на землю.

Игорь сидит в задумчивости. Вдруг громко смеется:

— Знаешь, это я думал про фашиста, как он прыгал в кино со второго этажа и кости себе переломал.