В погоню за «тупицей», которого приказал расстрелять сам маршал, бросились вначале польские уланы. За ними баварские драгуны. А после и французские кирасиры[134]. Едва только последние втянулись в улочку, на площадь с противоположной южной стороны ворвались ополченцы Переверзева. В погоне за «отравителями» барина они смели караулы французов и решительно вступили в бой с их основными силами. Завязалась нешуточная баталия.
Лера между тем весьма скоро нагнал ускакавшего вперёд Шурку.
– Тпр-ру! – заорал он, ухватив его лошадь под уздцы.
Стоило остановиться, как взмыленное от дикой скачки животное в изнеможении село на задние ноги. А затем и вовсе завалилось набок, из-за чего Шурка, словно кукольный, кувыркнулся в сточную канаву.
– Ты что делаешь?! – выскочил он оттуда взъерошенный и весь в пыли.
Но Лера не слушал. Спрыгнул с королевского седла и полез через плетень, который отделял улочку от густого сада.
– За мной! – приказал он, увидев, что Шурка всё ещё не понимает, что надо делать. – Быстрей!
Шурка не двигался с места. Спасла положение королевская лошадь. Напуганная стремительно приближающимся цокотом множества копыт, бряцаньем оружия и гулом голосов, она лёгкой рысью проследовала на север – прочь из города. Лишь тогда Шурка, наконец, опомнился и поспешил вслед за другом.
Перебежав сад, они преодолели ещё одну ограду, а после ещё один сад и ещё одну ограду, и, наконец, укрылись в каком-то бревенчатом сарайчике, доверху набитом душистым сеном.
– Смотри, – только тут заметил Лера, что Шурка опять одет в школьную форму. – У тебя обратное преобразование произошло.
– У тебя тоже, – показал на него Шурка, устраиваясь на сене. – Это от падения.
– Ну, да, – почесал рёбра Лера и прилёг рядом. – Если бы не этот расфуфыренный гусар, я бы себе все кости переломал.
И он рассказал о столкновении на площади и о своём чудесном спасении.
– У тебя, наверное, опять интуитивная защита сработала, – предположил Шурка и закрыл глаза, считывая имеющуюся поблизости информацию.
– Ё-моё! – вышел он из транса. – Ты самого главного кавалерийского командира чуть не прибил. Он у Наполеона и маршал, и король одновременно. Теперь тебя по всему городу ищут.
Словно в подтверждение его слов, где-то неподалёку раздалась гортанная немецкая речь.
– А немцы что тут забыли? – удивился Лера.
– Франция всю Европу завоевала, – напомнил Шурка. – Немцы Бонапарту тоже на верность присягали, сейчас против России воюют.
Шум и крики мало-помалу приближались к сенному сарайчику.
– Бежим отсюда! – вскочил Лера.
Шурка прильнул к щели между брёвнами. В соседнем дворе орудовали баварские драгуны, которые под видом поисков преступника откровенно грабили горожан.
– Бежать нет никакого смысла, – не согласился Шурка. – Лучше в трактир вернуться.
– Нас же схватят!
– Не схватят, главное замаскироваться по-умному.
Захарьев почесал затылок, что-то соображая, а потом неожиданно хлопнул друга по плечу.
– Ты чего дерёшься?! – хотел обидеться Стопочкин и не обиделся.
Вместо школьного пиджака на нём оказалась тёмно-синяя куртка с алым воротником. Вместо брюк – широкие белые штаны. А вместо кроссовок – башмаки.
– Та-ак, – оглядел его Шурка. – Кивера не хватает.
Выдернул из копны внушительный клок сена, свернул на манер гнезда и превратил в кивер. Это была цилиндрической формы невысокая шапка с козырьком. Украшали её зелёные шнуры с висячими «ракетками», жёлтый металлический значок в виде охотничьего рожка, а также тёмно-зелёный султан и трёхцветная кокарда. Всё это располагалась почему-то с левой стороны.
– Ты ничего не напутал? – засомневался Лера.
– Всё правильно, – заверил Шурка, – сейчас французские пехотинцы так и носят.
Минут через пять преображённые мальчишки покинули сарайчик. Выбрались на ближайшую улицу и направились в сторону спасительного трактира. Но чем ближе подходили к Торговой площади, тем очевидней становилось, что там идёт настоящее сражение. До слуха всё отчётливей доносились стрельба, звон железа и яростные крики дерущихся.
– Это ополченцы? – определил Шурка.
– С пиками и вилами против регулярных войск? – не поверил Лера.
Друзья в растерянности остановились. Тут из ближайшего дома выбежал французский офицер с саблей в руке.
– Вы почему здесь? – спросил он, грозно тараща глаза. – Где ваши фузеи[135], дьявол вас побери?!
Шурка только руками развёл – как же он забыл про оружие.
– Поль! – крикнул тогда офицер в дом. – Выдай этим болванам из фузилерной роты[136] оружие и гони на плац!
Тотчас из дома вышел седоусый крепкого сложения гренадёр. Движения его были скупы и размеренны. Поль сунул мальчишкам по тяжеленной неимоверно длинной фузее.
Взбодрил их по очереди добрым пинком и под дулом своей винтовки повёл в бой.
На площади шло жестокое побоище. Французы, покорившие всю Европу, воевали умело и осмотрительно. Наши мужики, вовсе не знавшие военных правил, шли напролом, спасая себя единой природной смекалкой. Дрались они с такой лютой ненавистью, что будь неприятель чуть менее опытным, давно бы дрогнул и побежал. В общем, здесь творился ад кромешный. В месиве человеческих и лошадиных тел трудно было разобрать, где свой, а где чужой. Ошеломлённые мальчишки невольно присели.
– Вперёд, трусы! – гаркнул на них Поль и в тот же миг упал, сражённый пулей.
Вторая пуля сбила с Леры войлочный кивер, который от сильного удара стал прежним клоком сена. Ещё одна пуля выбила из рук Шурки ружьё.
Отбежав под прикрытие ближайшей торговой лавки, друзья огляделись. Только теперь они заметили группу стрелков, засевших на противоположной стороне площади. Командовал ими унтер-офицер Ермолай Четверть.
– Бей по шпионам! – кричал он, указывая на них. – Стреляй отравителей!
И мужики довольно кучно били по Шурке с Лерой, вынуждая отступить, а после и вовсе залечь.
– Ёлки-палки! – возмутился Лера. – Эти ненормальные нас точно пристрелят!
Шурка снова почесал затылок.
– А давай лавку вроде щита используем, – предложил он.
– Как вместо щита? – не понял Лера.
– А так – главное, чтобы она всё время между нами и ополченцами была. Мы тогда под её прикрытием до самого трактира доберёмся.
Лера с такой идеей охотно согласился. Определив прямую линию, на которой ополченцы были точкой А, торговая лавка – точкой В, а они сами – точкой С, мальчишки, энергично орудуя локтями, поползли к противоположному краю площади. План Шурки всем был хорош. Одного он не учёл – множества препятствий в виде опрокинутых телег, лошадиных и человеческих трупов. Но самое страшное зрелище представляли раненые. Животные призывно ржали и бились на земле – одни в предсмертной агонии, другие – тщетно пытаясь подняться на перебитые ноги. Искалеченные воины – свои и чужие – кричали от дикой боли, покрепче духом – скрежетали зубами. Стонали умирающие…
При виде этих немыслимых страданий, Лера вдруг вспомнил и понял, почему его бабушка Анисья Николаевна с улыбкой встречала все житейские невзгоды, оправдывая свой вечный оптимизм одной единственной фразой: «Лишь бы не было войны». Она-то войну видела, она-то знала, что это за подлая штука.
Наткнувшись на тяжело дышащую и, судя по всему, умирающую лошадь, Шурка даже заплакал от жалости. Забыв об опасности, он свернул с намеченного курса и погладил несчастное животное по вздрагивающей шее. Лошадь скосила на него свои добрые испуганные глаза, словно спрашивая: «За что меня так? Я ведь исправно служила людям, а они меня взяли и застрелили».
– Что же они делают! – закричал тогда гневно Захарьев и, забыв всякий страх, вскочил на ноги и потряс кулаком. – Что же они убивают всех вокруг себя!
Над ним тотчас засвистали пули. И если бы не Лера, который повалил друга наземь, не миновать Шурке доброй порции свинца. Дальше было ещё хуже. Увидев израненного ополченца, друзья поспешили к нему на помощь, совершенно позабыв, что на них форма французских фузилеров. Стоило им приблизиться, как ополченец с перекошенным от ненависти лицом, преодолевая боль, выхватил здоровенный палаш и едва не зарубил их. Напуганные мальчишки рванулись прочь и снова попали в поле зрения Ермолая.
– Вот они, шпионы! – закричал унтер-офицер.
Мужики взяли ружья наизготовку. Ещё миг, и друзья пали бы под градом пуль. Но произошло невиданное – деревянное строение незаметно скользнуло в сторону и героически приняло на себя весь ружейный залп. В горячке боя никто не заметил, что лавка сдвинулась. Ополченцы поняли только одно – «отравители» пытаются их перехитрить. Тогда они взяли вправо. Но и торговое заведение, которое, очевидно, исполняло интуитивные пожелания Леры, переместилось вправо. И вновь это осталось незамеченным. Унтер-офицер Четверть и его подчинённые решили, что отравители их барина, как всякие шпионы, просто невероятно ловкие и изворотливые.
