— Эй, ребята! — крикнул им вслед Хельге, провожая обоих грустным взглядом. — А вы не шутите?
— Нет! — в один голос крикнули Самсон и Роберто.
— Слушай, а что мы будем делать? — спросил Самсон, едва поспевая за Роберто, который что было духу устремился к «Раздолью».
— Сейчас мы прямиком отправимся к Улли и с ней все обсудим, — не останавливаясь, ответил Роберто. — Вот что мы сделаем в первую очередь.
Они так торопились, что, добежав до пансионата, бросили корзинку на крыльце и помчались дальше. Но Грета, дежурившая в вестибюле у телефона, услышала их и выскочила на веранду. На ней была красная форменная курточка посыльного, и она была страшно взволнована.
— Самсон и Роберто! Вернитесь назад! Угадайте, кто приедет к нам послезавтра! Ни за что не угадаете! — кричала она, подпрыгивая от волнения.
— Некогда! — обернувшись на бегу, крикнул ей Роберто. — Нам надо срочно поговорить с Улли.
— Тогда я сама расскажу вам, когда вы вернетесь! — крикнула вдогонку Грета. — Вы упадете, когда услышите! Фрекен Криллеберг уже два раза падала в обморок!
Самсон и Роберто застали Улли на ручье возле ее жилища. Она построила на берегу отвесный желоб и, скатываясь по нему в ручей, с разлету бултыхалась в воду, так что брызги летели во все стороны. Едва вынырнув, она тот час же мчалась назад, чтобы снова скатиться и снова — бултых в воду! Все это Улли проделывала с громкими песнями и не переставая болтала сама с собой.
— Ух, Улли! — восклицала она. — Как весело с тобой играть! Мне с тобой ужас как хорошо!
Заметив Самсона и Роберто, она, не вылезая из воды, весело захлопала в ладошки.
— Неужели что-нибудь разломалось? — громко закричала она радостным голосом. — Может быть, водосточная труба отвалилась и раздавила веранду? Ой, ну скажите же скорее! Мне так не терпится знать!
Но Самсон и Роберто совсем запыхались после такой длинной пробежки. Они упали как подкошенные, лежали на траве и никак не мог ли отдышаться. А вокруг них скакала Улли и пищала:
— Ну скажите же! Скажите скорее!
Немного отдышавшись, Роберто наконец выговорил:
— Уф, Улли! Мы встретили налима.
А Самсон прибавил:
— Его зовут Хельге. Он здоровенный налим.
Услышав эту новость, Улли разочарованно сказала:
— Налимов я чинить не умею.
Но в следующий миг она расплылась в улыбке:
— А может быть, вы дадите мне его скушать? Вот это было бы да!
Роберто отрицательно покачал головой:
— Нет, его нельзя кушать! Дай мне, пожалуйста, честное слово, что ты его не скушаешь. Этот Хельге просто миляга.
— И он только и мечтает о том, чтобы отдохнуть в «Раздолье над фьордом», — сообщил Самсон.
— Вот именно, — подтвердил Роберто. — А с этим как раз проблема.
Улли с размаху плюхнулась возле двух приятелей на траву и быстро-быстро стала чесать себе за ухом:
— Так-так, так-так-так.. — Крепко зажмурившись, она бормотала: — А ну-ка, Улли! Тебе надо хорошенько подумать! Думай, думай, Улли! Ох и задам я тебе, Улли, если ты сейчас же не начнешь думать! Смотри у меня! Я очень на тебя рассержусь! — Неожиданно Улли от крыла глаза и сказала: — Всё. Подумала.
— Ну и как? — осведомился Роберто. — Можно ли тут что-нибудь придумать?
Улли радостно захохотала и стала валяться по траве:
— Это будет здорово! Очень здорово! Ужас как здорово!!
В мгновение ока Улли напялила на себя рабочий комбинезон и юркнула в норку за ящиком с инструментами.
— Только бы она весь дом не порушила, как в прошлый раз, — встревожено сказал Самсон.
— Подумаешь! — сказал Роберто. — Ей ничего не стоит заново все построить.
— Думаешь, у нее получится? — с сомнением спросил Самсон.
— Я думаю, что у нее все, что угодно, получится, — сказал Роберто.
— Уррра! — прокричала Улли и как стрела промчалась мимо с рабочим ящиком под мышкой.
Самсон и Роберто, пошатываясь, потрусили следом. Они так устали, что еле держались на ногах.
Когда они дотащились до пансионата, Улли уже успела пробуравить большущую дыру в стене на втором этаже. В саду, хлопая крыльями, как угорелая кружила под яблонями фрекен Криллеберг и кричала, что она этого не вынесет и сейчас умрет.
— Какой ужасный дом! — квохтала она. — За что мне такое несчастье! Ах, скорее бы уж мне умереть!
На веранде сидела Грета в обществе белого крыса. У крыса на носу были большие очки в роговой оправе. Крыс то и дело кивал и записывал в блокнот все, что ему говорила Грета.
— Что это тут происходит? — спросил Роберто, усаживаясь рядом.
— Я даю интервью! — важно сказала Грета. — Это Бенни из газеты «Новости фьорда». А Улли сказала, что вы сами ей позволили.
— Очень приятно, — сказал Бенни и вежливо раскланялся. — Я только что объяснил Грете, что никогда не открываю моих источников. Можете быть совершенно спокойны. Я скорее сяду в тюрьму, чем выдам мои источники. Это мой принцип.
— Источники? — тявкнул Самсон, потому что не понял, о чем идет речь.
— Источники — это те лица, которые дают мне информацию.
— Информацию?
— Информация — это интересные сообщения, которые я потом печатаю в своей газете. Например, скандальные происшествия. Грета сейчас рассказала мне, что у нее был бурный роман со знаменитым шотландским поэтом Грегором. О таких вещах все хотят знать поподробнее. А что касается полоумной индюшки, которая бегает у вас в саду… Знаете, я просто не знаю, что по ставить на первую полосу в завтрашнем номере. Может быть, я напечатаю там такой заголовок: откровенные признания Греты из "Раздолья над фьордом" о ее романе со всемирно знаменитым поэтом. А может быть, лучше выбрать такой: «Престарелая индюшка в припадке буйного помешательства». Хотя нет, не так! Придумал! Мы напишем: «Хулиганская выходка престарелой индюшки в яблоневом саду».
В саду тем временем фрекен Криллеберг принялась изо всей силы долбить одну яблоню, и вокруг нее градом сыпались недозрелые яблоки.
— А что такое вдруг нашло на фрекен Криллеберг? — спросил Роберто.
— Ох, — вздохнула Грета, — для нее сегодня выдался прямо-таки какой-то несчастливый день. Сначала я ей рассказала, что послезавтра у нас на два дня решили остановиться «Крутые ребята». А тут еще Улли начала…
— Чтооо? Что ты сейчас сказала? — не своим голосом закричал Бенни. — Неужели правда в пансионат «Раздолье над фьордом» приезжают «Крутые ребята»? Да ведь это же сенсация! Бенни порвал все листки, на которых делал за метки, смял их в комок и швырнул на пол. И с бешеной скоростью начал строчить новые за метки.
— Да, — сказала Грета. — Они будут выступать в Общественном центре. Но то, что они будут жить здесь, — это секрет, и об этом нельзя писать в газете.
Обаятельный Бенни-крыс только расхохотался ей в лицо:
— Не забудь, Грета, что я тебе говорил, — я никогда не открываю своих источников.
— Да. Но ведь я обещала, что никому ничего не скажу, — жалобно пискнула Грета. — А сейчас у меня это само как-то выскочило, потому что… потому что все вместе совсем сбило меня с толку!
Самсон по своей натуре был, в сущности, тихий и добродушный пес, но тут он наконец пришел в ярость. Он так стукнул лапой по столу, что чашки и стаканы так и подпрыгнули со звоном.
— С меня довольно! — гавкнул он. — Это мой пансионат. Кто они такие, эти… ребята?
Роберто громко вздохнул.
— «Крутые ребята» — это самый знаменитый в мире ансамбль панк-рока, — сказал он. — А теперь я пойду в сад и помогу бедной старушке фрекен Криллеберг доконать эту яблоню!
Наконец все волнения улеглись. Бедную фрекен Криллеберг, которая окончательно изнемогла, сокрушая яблоню, Роберто и Бенни отнесли в дом. Роберто подхватил ее под растопорщенные крылья, а Бенни поддерживал ноги.
— Я умираю! — объявила она, судорожно дергая клювом, когда они несли ее по лестнице на второй этаж. — Я слышу стук. Это уже стучатся духи загробного мира. Я лечу по темному коридору навстречу сияющему свету.
— Да нет же! Это всего лишь Улли стучит молотком, — прохрипел Роберто, с трудом переводя дух. — А яркий свет впереди — это электрическая лампочка, которая горит на верх ней площадке. Ты настолько живая, что я даже взмок, пока тебя тащил!
— Противный котище! — залопотала фрекен Криллеберг. — Я, можно сказать, на краю могилы, а ты еще остришь!
Бенни осклабился, хихикая про себя.
— Смотри, чтобы об этом молчок! — строго предупредил его Роберто. — Ни слова в твоей газете! Ясно?
— Конечно, конечно, — ответил Бенни.
Но Роберто хорошо заметил, как при этих словах крыс-газетчик сложил пополам свой розовый хвост, скрестив обе половинки, и понял, что тот нарочно соврал.
