Когда я в закатанных до колен штанах собирал в таз огромной тряпкой стоявшие в кухне и раздевалке мутные лужи, явился Борька, взволнованно-нетерпеливый.
- Вовка, ты тут размылся, а листовки-то - тю-тю, нету! - выпалил он.
- Но-о? - удивился я. - Где же она?
- Блин сорвал, где же еще?
- Ты видел?
- Нет, я только что приехал, но иду на спор - Блин!
Я прошлепал к порогу в спальню, взял с дивана листовку двумя мокрыми пальцами, как прищепкой, и показал Борьке.
- Вот она... Да не кривись, не я сорвал - Блин, ты прав. Но вот почему она у меня - ха-ха-ха!..
- Ну чего ты, Гусь! Давай говори, не тяни резину! Вечно он тянет, как этот...
Я сперва усадил Борьку в сенях на табуретку и велел подождать, пока я докончу уборку, но потом шмякнул тряпку об пол и ну рассказывать, ну изображать!.. Получалось, что я сидел на дезкамере, как Зевс на Олимпе, метавший в несчастных людей громы, молнии и пепел. Нелегко было поразить Борьку, но тут я его, кажется, поразил, потому что, когда я, наконец, перевел дух, Борька дернул губами и крякнул:
- Жаль!
- Ничего, и тебе, может, придется! - снисходительно заметил я, хлопая Борьку по плечу.
Он стряхнул мою руку и поморщился.
- Не это жаль, а что Блин не узнал, что рисунок мой!
Я удивился:
- Почему жаль?
Косо и чуть исподлобья глянув на меня, Борька выпалил:
- Думаешь, принял удар на себя, так и все?.. А может, я сам хочу принять удар? - И он стукнул себя кулаком в грудь.
Я виновато улыбнулся и успокоил его:
- Примешь, удары еще будут.
Горестно махнув рукой и буркнув: "Ладно, домывай", - Борька ушел. Я понимал его обиду, потому что сам недавно завидовал Славкиному успеху в драке. Потому, быть может, меня и тянуло столкнуться с мымрами, что хотелось испытать себя еще раз. И вот я испытал! И превзошел, пожалуй, всех, так что имею теперь право спросить у друзей, кто будет главным, потому что, если скажут: ты, я не покраснею!
Целый день я маялся с этой мыслью, но у Славки разбарабанило от зуба щеку, ему было не до главных, с одним же Борькой затевать разговор не стоило. А вечером, в постели, под голубым сияньем потолка, я додумался до простой вещи: если чуешь силу, не спрашивай, а действуй, и все поймут, на что ты годен.
Точно, я начну действовать - ведь "Союз Четырех" существует! Но существует беззаконно! Вот я для начала возьму и узаконю его! Как? Билетами, как и всякий союз.
И я взялся.
Из плотной бумаги для эскизов я загнул четыре небольших книжечки. Но заполнять их от руки не годилось. Какой же закон, если от руки - раз! - и подделали документ. Тогда я принялся за адский труд - вырезать алфавит из стиральной резинки. Дней пять провозился, втайне, конечно, зато буковки получились - одна к другой. Потом из резинки же сделал круглую печать с двумя буквами, как на листовке, - СЧ, но расположил их хитрее, в виде серпа и молота, поперечинка - рукоятка, а маленькая стойка - просто так, сучок на рукоятке. Я полтетрадки ушлепал печатью, мажа ее красной тушью. Не печать, а загляденье. Над девизом я тоже долго не ломал голову, почти сразу выдал:
Кому - ах, кому - ох,
Нам - "Союз Четырех"!
И вырезал этот неслыханный девиз целиком на одной резинке, с той и другой стороны, лесенкой, как у Маяковского.
Все!
И вот как-то после обеда я заперся, как будто меня нет дома, и сел печатать. Снаружи билет был чистым. Внутри: слева - фамилия, имя и название союза, справа - девиз, а по ним красные печати.
В глазах рябило, руки устали, ныла спина - попробуй подгони буковку к буковке. А тут еще торкались несколько раз. Кончил я только к шести часам, испортив лишь одну карточку, открыл заднюю стенку радиоприемника - самое безопасное место - сунул туда билеты на просушку.
Во двор вышел, пошатываясь и шоркая глаза.
Борька и Славка сидели на афонинском крыльце и играли в крестики-нолики. Увидев меня, Борька радостно воскликнул:
- Вот он!.. Я говорил - спит, а ты - заболел! Подставляй лоб! - Он заломил средний палец за большой и с такой оттяжкой врезал Славке выспоренный щелчок, что можно было опрокинуться, но Славка и в ус не дунул.
- Я, правда, решил, что ты заболел. У тебя эти дни вид какой-то температурный, - оправдался он, не щелкнув даже на длинном последнем слове - уж не от щелканья ли cи лечил свои зубы в тот раз, когда ему раздуло щеку.
Вместо объяснений я сладко потянулся.
- Засоня, - сказал Борька. - К нему, как к порядочному ломишься, а он - хыр-хор... В чем это у тебя руки?.. Ты что, новую листовку делал?
- Нет, пора листовок кончилась, - важно выговорил я, усаживаясь рядом. - Вот что, ребя, завтра ко мне в десять утра - как штык!.. Без смеха и никаких вопросов! - Я чуть выждал с серьезной миной, потом улыбнулся. - А сейчас я ваш дотемна!..
Утром в десять ребята были у меня. У Борьки в глазах держалась усмешка, но и любопытство, а у Славки - ничего, как будто на работу пришел, - вот выдержка!
Я провел их в спальню, усадил на диван перед дезкамерой, как перед символом нашей твердости и неприступности, вытащил из кармана завернутые в тетрадный лист билеты и произнес:
- Афонин и Чупрыгин, с сегодняшнего дня вы являетесь законными членами "Союза Четырех"!.. Позвольте вас поздравить и вручить вам билеты!
Я выдал им книжечки, и друзья минут пять обалдело рассматривали их, вертя, открывая и закрывая.
- А зачем ты мне свой дал? - спросил Славка.
- Чтобы ты мне вручил.
- А-а, ну держи, Кудыкин. Поздравляю! - Славка-таки легонько щелкнул зубами.
Я взял билет и тоже давай рассматривать, точно увидел его впервые. А собственно, так и есть, вчера ведь он не принадлежал мне и ничего не значил, а сейчас он сделал меня членом "Союза Четырех" - как же его не разглядеть!
Придя, наконец, в себя, Борька спросил:
- Гусь, а что теперь, колотить всех подряд?
- Почему колотить?
- А что делать?
- Ну, и колотить будем, когда надо!
- А в перерывах? - не отставал Борька.
- В перерывах? - переспросил я, глядя на рассудительного Илью Муромца, но тот задумчиво грыз ноготь. - Ну что, жить будем союзом... Это же интереснее, чем просто так.
Повисло неловкое молчание. Я-то ожидал восторженных криков, похвал, веселья, а тут молчат, грызут ногти да задают глупые вопросы. И меня взорвало.
- Ну чего вы?.. Не хотите?.. Тогда давайте сюда билеты и уматывайте!.. Живите сами по себе!.. Давай! - Я протянул к Борьке руку, с ужасом ожидая, что он вернет билет.
Но Борька спрятал его в карман и сказал тихо:
- Не шуми, Вовк, все нормально... Но надо же знать, что делать, раз союз... или как без союза?
- Ну уж не-ет, - уверенно протянул я. - Только почему именно я должен знать?
- А кто же? - удивился Борька. - Ты же этот... комиссар.
- Я?.. Кто сказал?
- Вот мы и говорим. Да, Славк?
- Конечно.
У меня мурашки пробежали по спине, и где-то там, в глубине глаз, дрогнули слезы.
- Ну вы и даете, - глубоко вздохнув, сказал я. - Тогда первое собрание "Союза Четырех" считаю открытым... Вопрос один: что делать? Славка, да кончай ты ногти грызть, думай!
Славка оторвался от ногтя и проговорил:
- Думаю... И вот что придумал, товарищ комиссар. "Союз Четырех" - это маловато... Ну, если драться, то, понятно, вчетвером, а так - мало... Какое это житье - вчетвером?
- Давай еще! - воскликнул я. - А где возьмешь?
- А девчонки-то, - чуть смутившись, сказал он. - Ох, и Гусь!.. Как в садовника играть или в прятки, так ему подавай девчонок, а тут и за людей не считает! - отплатил мне Славка моей же монетой.
- Почему?.. Я это... я не думал, - забормотал я, сбитый с толку.
И мы опять замолчали.
Еще бы! Союз-то возник как военная мужская организация, для защиты двора, поэтому о девчонках не могло быть и речи, ну, а если наклевываются другие дела, то надо подумать - может, действительно, стоит принять. Я вспомнил Томку. Ведь это она первая назвала меня главным среди мальчишек! Не скажи она этого, быть может, мысли о союзе у меня не возникло бы! За одно это ее надо принять.
Молчание нарушил Борька.
- Взять, взять их, пусть едой занимаются, - брякнул он.
- Какой едой? - не понял Славка.
- Обыкновенной - ам-ам. Вы что, думаете голодными заседать? Ха, артисты!.. А так - собрались, кто огурчик принес, кто колбаски, кто яблоко, как в гараже было. Скоро вон у тети Зины ранетки созреют, распелся Борька.
- Да постой ты, обжора, с огурцами! - прервал я его. - Тут ничего не решено, а он с колбасой лезет!.. Так принимаем или нет?.. Кто за?.. Единогласно... Петрушка какая-то получается! Все перевернулось вверх дном. Значит мне заново начинать работу... Жаль билеты - так старался.
- Не волнуйся, комиссар, они будут нашими военными билетами, нашелся Борька. - А общие потом сделаем.
Но тут мы спохватились, что девчонки могут начихать на всякие союзы. Это и предстояло установить в первую очередь. Мы решили записками вызвать их из дома и поговорить. Я тут же сел за стол. Славка предложил со слов "уважаемая" или "дорогая", но я начал еловом "слушай". Дальше шло имя и предложение явиться в три часа к нашему тополю, о котором девчонки знали Мирка сама раз перебиралась на крышу. Славка посоветовал добавить постскриптум: "Записку проглотить", но я возразил, мол, что они, дуры глотать ерунду. Накатав две бумажки, Люське и Мирке, я отдал их Борьке и Славке и благословил:
