– Да, с его задержанием надо поторопиться, - сказал бывший архитектор. - Деньги ведь, которые он награбил, мы так и не нашли.
– Это вы не нашли, - опять буркнул Алешка, вертя в руках кинжал.
И опять застыла над столом тишина. А потом папа осторожно так спросил, будто боялся спугнуть Алешку, как соловья с ветки:
– А кто нашел?
– Я, - простенько так и скромно ответил Алешка и попытался воткнуть кинжал в стол. Как пират.
– Алешка, положи нож, - не отрывая глаз от книги, произнесла мама и сдула со лба прядь волос. - Не балуйся.
– И где эти деньги? - Это папа спросил.
Алешка засунул кинжал за пояс.
– А я их на всякий случай в другое место перепрятал. Чтобы Чашкин не нашел.
– Алексей, - опять не глядя, предостерегла его мама. - Пупок не проткни.
– Да подождите вы со своими пупками! - не выдержал папа. - Речь идет об огромной сумме. - И опять взялся за Алешку: - Где деньги?
– Там, - небрежно махнул Алешка кинжалом, - в монастыре.
– Лейтенант! - вскочил папа. - Быстро организуйте понятых и - в монастырь. Лешку - в машину!
А я и не знал, что Лешка деньги перепрятал. Он ни словом об этом не обмолвился. То-то он около двери повертелся, когда мы ловушку устраивали. Я-то подумал, что он просто проверяет - цела ли сумка…
– Эх ты! - сорвалось у меня. - Мне-то мог бы сказать.
На что Лешка спокойно, по-взрослому ответил:
– Боялся, что ты проболтаешься раньше времени. Ты у нас такой простодушный.
Да, быстро наши нахальные детки взрослеют.
По дороге в монастырь мы заехали в Пеньки и прихватили деда Степу в качестве понятого. Вторым понятым вызвался дядя Федор.
Подъехали мы на двух машинах - на нашей и милицейской, - и мне показалось, что старинный монастырь встретил нас с затаенным вздохом: мол, как же вы мне надоели. Не даете спокойно подремать под летним солнышком, повспоминать прежние боевые и трудовые годы.
Машины мы оставили у воротной башни и вошли во двор монастыря, где все еще торчала чашкинская фальшивая «ДПС» с крошевом ветрового стекла на капоте. Папа оглядел эту картину и сказал архитектору:
– Здорово твои ребята вмазали!
– Это не мои ребята, - улыбнулся архитектор. - Это твои ребята. Моим подарком.
Мы с Алешкой на всякий случай обошли машину так, чтобы она надежно отгородила нас от папы. Но он только вздохнул:
– Мать знает?
– Что ты, папочка, - залебезил Алешка. - Мы что - дураки?
– Вы-то нет, - опять вздохнул папа. Наверное, пожалел, что очень мало из-за своей работы уделял внимания нашему воспитанию. Это же надо - такую машину грохнули.
А дед Степа зачем-то просунул руку в салон через пустую рамку ветрового стекла и мудро заметил:
– Граната рванула. Ить я говорил: тута этих гранат ровно грибов в лесу.
Когда мы всей толпой проникли в первое подземелье, папа еще ничего, только посмотрел на нас и сморщился. А вот когда мы откинули крышку люка, и из него дохнуло холодным болотным смрадом, и когда по черному илу забегали лучи фонариков, папа опять вздохнул, длинно так, протяжно и прерывисто:
– Мать знает?
– Что ты, папочка, - запел свою песенку Лешка, - мы дураки, что ли?
– Вот уже не уверен - раз вы сюда полезли.
Неожиданное осложнение возникло, когда мы начали спускаться. Дед Степа категорически заупрямился:
– Не, граждане милиция, я туды не полезу. Тама всяко может быть. И нечисть какая злобная, и чудище подземное.
Что старый, что малый - одни фантазии.
Архитектор твердо взял деда за локоть и, не говоря ни слова, помог ему спуститься по скользким и шатким ступеням.
– Осторожно! - вовремя крикнул Алешка. - Там ловушка!
Дед вырвал руку и прытко взлетел на верхнюю ступеньку.
– Что за ловушка? - спросил папа.
– Для Чашкина.
– Мать знает? - машинально спросил папа. Хотя, наверное, хотел спросить совсем другое. У него, наверное, уже голова кружилась от Лешкиных фокусов. Ему, наверное, легче бандитов ловить, чем Лешкины сюрпризы осваивать.
А Лешка между тем вытащил из угла доску и положил ее на место.
– Прошу вас, - сказал он. - Слева от лестницы - дыра в стене. А в дыре - сумка с деньгами.
Все участники изъятия денег цепочкой перебрались через подземное болото.
– Здесь? - спросил папа Лешку. - Граждане понятые, внимательно наблюдайте за моими действиями. - И папа засунул руку в дыру.
И вытащил обратно: в дыре не было ни сумки, ни денег.
На всякий случай папа посветил фонарем в другую дырку, справа от двери - туда, где Алешка нашел эти деньги.
Пусто…
– Ну? - Папа обернулся к Алешке. - Что это значит, Алексей?
– Плохо ищешь, - Алешка уверенно протолкался к дырке, сунул туда руку. Правая бровь его медленно и удивленно поползла вверх. Он задумался. Все молчали. Только дед Степа тихонько икал - у него «чох» икотой сменился.
Тут Лешка шлепнул себя ладонью в лоб:
– Перепутал! Забыл! Я их на всякий случай еще раз в другое место перепрятал. Пошли!
Опять гуськом преодолели болото, поднялись, выбрались. Вышли во двор, где приятно сияло солнце и сразу стало тепло.
– Вспомнил? - спросил папа Алешку.
– Ага. Они вон в той башне. На третьем ярусе. Пошли!
– Ну, Алексей, - грозно сказал папа. - Если их и там нет, то…
– То я тогда не знаю, где они, - спокойно закончил за него Алешка.
Взобрались на башню. Остановились, отдышались. Огляделись. Это была та самая каморка, в которой когда-то проживал Хлястик.
– Где? - Это папа.
– В печке, - это Алешка.
– Граждане понятые, - снова повторил папа, уже не так уверенно. - Прошу вас внимательно наблюдать за моими действиями. - Он открыл дверцу печки, заглянул внутрь и, медленно повернувшись, уставился на Алешку.
– И тут нет? - удивился тот.
Денег в печке не было.
Папа выпрямился, шагнул к Алешке и протянул руку к его уху…
Глава XXIII
НАКОНЕЦ-ТО!
– Здравствуйте, люди добрые, - вдруг послышалось у нас за спиной в этот драматический момент.
В дверном сводчатом проеме стоял Хлястик. Он обошел всех присутствующих, каждому протянул руку и назвался: Вова. И никому не сказал: Хлястик. А к деду Степе вообще не подошел.
– За деньгами пришли? - спросил Вова, перездоровавшись со всеми. - А я их переклал. Зашел как-то в свою бывшую жилищу. Хотел печку стопить по старой памяти, ан в ней сумка с деньгами. Я их и переклал. Так и понял, что ваш малец их тут складывал. Видал, что он тут лазил.
Вова подошел к железной кровати, приподнял ее и вытащил средних размеров спортивную сумку.
– Вот оне. Забирай, Леха, свои капиталы.
– Граждане понятые, - вышел из оцепенения папа, - прошу вас внимательно наблюдать за моими действиями.
А какие там особые действия? Жикнул «молнией» и распахнул сумку, доверху набитую пачками баксов.
– Эк! - вздохнул дед Степа. - Вот я не знал-то! Козу б новую купил. Безрогую.
Сумку отнесли вниз, поставили в машину, туда же усадили понятых. Пересчитали на их глазах деньги, оформили протокол. Вот и все.
Потом завезли деда Степу в Пеньки. Вылезая из машины, он спросил архитектора:
– А мне за участие какие баксы положены?
– А вам, гражданин, за участие, - ответил архитектор, - а точнее за соучастие, общественное порицание положено.
Что это такое, дед не понял, но на всякий случай шмыгнул поскорее в калитку и на вертушку ее закрыл.
Архитектор и участковый повезли деньги в милицию, дядя Федор тоже поехал с ними, а мы стали собираться в дорогу.
– Ну что? - спросил папа, разваливаясь на травке. - Передохнем чуточку и - в путь?
– Нет уж, - вдруг сказала мама. - Завтра с утра поедем. Мне надо книгу дочитать. Чуточка осталась - никак не оторвусь. Такой увлекательный детектив!
И она села на своем надувном матрасе, обняла колени и взялась пересказывать.
– Там одни жулики переодевались в милицейскую форму и останавливали на дороге грузовики с ценным грузом. Потом усыпляли водителей и угоняли фуру в тайное место. Разгружали и продавали в одном магазине. И все никак их не могли поймать, потому что - кто ж на милиционеров подумает. - Мама перевела дух и убрала со лба прядку волос. - Так, конечно, не бывает, но очень интересно.
Никогда мы еще так не смеялись!
А когда отсмеялись, вдруг увидели, что папа опять спит. Алешка притащил из палатки одеяло и укрыл его.
Наверное, он тоже подумал, что наш папа, даже когда в отпуске, всегда на своей работе.
На следующий день рано утром мы сложили столик, сдули мамин матрас и свернули палатку. И сразу наше обжитое место стало каким-то чужим и далеким.
Мы уложили вещи в машину, уселись сами.
– Эх! - сказал дядя Федор. - Ща как помчимся.
Не помчались. Машина опять не завелась. Я покосился на Алешку, но все оказалось проще - кончился бензин.
Дядя Федор сбегал с канистрой на шоссе, вернулся, заправил бак. Сел за руль.
– Эх! - сказал он. - Ща как… Не, ну чего там мчаться. Нормально поедем. Как люди.
И мы, наконец, поехали как люди.
