встречу.
– На самом деле Лиза. Я соврала тебе. Прости.
– Ничего страшного. Я догадался, ведь ты сбежала из дома и всё такое.
– Вообще-то я не сбегала, – говорю я. – Прости меня, Джордж, я часто вру.
– Что ж, как и все мы, наверное. Но если ты не беглянка, то где твои родители?
– Их больше нет, – шепчу я. – Я живу с моим дядей. Он сейчас там, в Ордене.
Почему я говорю ему правду? Не надо было этого делать. Может, сказать ему, что это тоже ложь? Но он вдруг прерывает мои размышления.
– Ну и как там?
– Страшно, аж коленки трясутся, – говорю я, напуская на себя серьёзный вид. – Призраки так и лезут из всех щелей. Демоны заседают в коридорах, а ангелы в уборных. На завтрак нам подают белок и…
– Очень смешно, – перебивает Джордж. – Ты уже общалась со своими родителями?
Он спрашивает так искренне, что у меня сразу пропадает желание шутить.
– Нет, – говорю я. – Пока что нет.
– Прости. Не надо было спрашивать.
– Тебе лучше уйти, Джордж. Это не…
– Ты это видишь? – спрашивает он. Он снова направляет сигнальный фонарик на Орден Серебряной звезды, и во тьме я вижу силуэты, спускающиеся с холма и огибающие двор, те же туманные тени, чёрные, как смоль, вырастают из-под земли и окружают дом.
Есть вещи, которые видят только дети, говорила мисс Элдридж.
– Ты их тоже видишь? – удивляюсь я.
– Их? – спрашивает он, и вдруг луна выплывает из-за облаков и тени отступают. Оказывается, он смотрел на что-то другое.
Он показывает на парадную дверь дома. Кто-то крадучись выходит во двор.
– Кому пришло в голову бродить в такую рань? – спрашивает он.
– Нам с тобой, Джордж.
Джордж опускает большой палец на кнопку фонарика, но я шлёпаю его по руке.
– Слушай, я хочу посмотреть, кто там.
– Не свети.
Я сразу узнаю мистера Спенсера по походке. Спотыкаясь, он выходит из ворот и крадётся вдоль стены, поглядывая налево и направо, затем в сторону дома. В руках у него лопата, и он что-то прижимает к груди, но с такого расстояния мне не видно, что именно. Вдруг он принимается бежать, оглядываясь на дом, и поднимается по холму, ведущему в лес.
Избавься от улик, сказал он мне вчера. Малейшая оплошность дорого нам обойдётся.
Вот чем он занимается. Но что ему скрывать? Это у меня есть секреты, аккуратно сложенные в моём тайнике или похороненные глубоко в сознании.
Что бы он стал делать, если бы увидел меня здесь, да ещё и с кем-то чужим?
– Мне пора, – говорю я. – Приходи ещё, и я расскажу тебе секрет.
– Какой?
Я ещё не знаю, какой. У меня столько секретов, что выбрать будет нелегко, но только так я могу убедить его уйти.
– Если скажу, какой же это будет секрет.
Джордж кивает, заинтригованный.
– Хорошо. Я улизну из дома, когда папа снова поедет в город. Обещаю, – говорит он. Затем поворачивается и идёт в сторону леса, исчезая за ветками.
Я обвожу взглядом холм в поисках мистера Спенсера, затем крадучись возвращаюсь к дому. Я хватаюсь пальцами за край каменной стены и заглядываю во двор. Прозрачные тени исчезли, если они вообще были. Наверное, лунный свет отражался в тумане, вот и всё. Лиса выходит со стороны кладбища и садится, поглядывая на меня.
Только не лай, девочка. Пожалуйста, не лай.
Она машет хвостом, и я подпрыгиваю, подтягиваясь на руках, перекидываю ноги через стену и соскальзываю вниз. Неприятный холодок пробегает по спине, когда я опускаюсь на замёрзшую траву. Воздух будто разрежен. Во дворе тихо, но я слышу далёкий стук металла по земле – это мистер Спенсер роет яму.
Прищурившись, я смотрю на него через стену. Его силуэт движется возле большого валуна, футах в десяти к лесу, он вонзает лопату в почву, надавливает на неё ногой и отбрасывает землю в сторону.
Нельзя, чтобы он заметил меня. Я бегу в подвал и бросаюсь на кровать.
Пластинки подождут. Я считаю свои вдохи и выдохи, надеясь уснуть, молясь, чтобы тени не ворвались в дом и не схватили Джона во сне.
Ты ещё здесь? думаю я, жалея, что он не может ответить мне мысленно.
Запечатлеть навсегда
Я проспала до утра, так и не обработав оставшиеся пластинки. Мистер Спенсер будет в ярости, но мне всё равно. Я ведь тоже нуждаюсь в отдыхе.
На завтрак я беру с собой коробку с фотопластинками. Может, уроню их на пол, разобью вдребезги на миллион осколков. Лучшего оправдания и не придумаешь.
Мистер Спенсер смотрит на меня, и я качаю головой. Он презрительно ухмыляется и встаёт, демонстративно кашляя в кулак.
– Я плохо себя чувствую, – произносит он, направляясь к лестнице. – Думаю, сегодня мне лучше остаться в комнате.
Некоторые гости недовольно ворчат. Сначала зал собраний закрыли, теперь это, но разве я виновата? Вчера ночью у меня просто сил не было, чтобы создавать призраков, после всего, что произошло.
Чарльз подходит ко мне и опускает руку на пакет с пластинками.
– Это меняет наши планы, – говорит он. – Скоро доставят заказ. И тогда у нас будет вдоволь новых пластинок. Если ты хочешь быть моим помощником, ты должна всему научиться. Жди здесь.
Он спускается в подвал и возвращается со своей камерой и штативом, вынимает одну из необработанных пластинок и помещает в деревянный держатель, затем вставляет в камеру.
– Ты когда-нибудь фотографировала? – спрашивает он, и я качаю головой. Ещё одна ложь, их уже и не счесть. Он жестом зовёт меня за собой, и мы выходим во двор, обнесённый каменной стеной. Он обводит двор рукой, будто дарит мне целый мир, и говорит:
– Что бы тебе хотелось запечатлеть навсегда?
Никогда не задумывалась об этом. Запечатлеть навсегда.
Кружась на месте, я с интересом осматриваюсь. В свете позднего утра всё такое яркое и красивое – холмы, ведущие к лесу, мох, проросший между камнями в стене, солнечные блики на надгробьях. Джон наблюдает за нами с крыльца, и мне так хочется ещё одну фотографию вместе с ним, но я боюсь просить об этом. Люди начнут задавать вопросы.
Я продолжаю искать. Даже дом прекрасен, с его белым кирпичом и зелёными перилами вокруг крыльца. Хочу ли я запомнить это место? Сомневаюсь. Нас либо вышвырнут отсюда, либо мы сами уедем, и к тому времени, как мы остановимся в двадцатом по счету городе, я постараюсь вычеркнуть его из своей памяти.
И вдруг меня осеняет – это очевидно, как же я сразу не догадалась.
– Вас, – говорю я наконец. – Я хочу вашу фотографию.
Чарльз смотрит удивлённо и качает головой.
– Нет, лучше выбрать что-то…
– Я хочу вашу фотографию, – говорю я, на этот раз чуть решительнее. Он был добр ко мне, и я хочу помнить об этом, даже если нас выведут на чистую воду. Тогда он решит, что я ужасный человек, будет скандировать вместе со всеми «Обман» и увезёт нас прочь. Но этот момент, пока все
