пригласил меня в свой кабинет – но едва мы устроились в кожаных креслах и употребили в качестве аперитива по рюмке густо-красного лафита, как в прихожей звякнуло. Это был Олежик; едва переступив порог, он вручил кухарке Анфисе несколько свёртков, перетянутых бумажной бечёвкой и потребовал отвести себя на кухню. Недоумение хозяев рассеяла Алиса: оказывается, наш медик ещё в двадцать первом веке приобрёл репутацию страстного повара-самоучки. На пару с ещё одним поклонником кулинарного искусства они частенько собирали друзей-приятелей на «алхимические эксперименты», во время которых осваивали и тут же опробовали на гостях способы приготовления разнообразных, по большей части, мясных блюд. С некоторых пор Олежик был лишён этого удовольствия – и вот решил, заручившись через Алису согласием хозяйки дома, тряхнуть стариной.
Для начала, гость устроил ревизию кухонной утвари. Он посетовал на отсутствие фритюрницы и блендера, завладел здоровенной чугунной сковородой, заставил кухарку, до глубины души возмущённую тем, что настырный визитёр хозяйничает в её епархии, развести огонь в чугунной плите – и принялся за дело. Вскоре на сковороде зашкворчала, забрызгала маслом аппетитная смесь – луковые кольца, мясная соломка, картофельные кружочки, и гвоздь программы, сырные шарики с начинкой из ветчины. И пока вызвавшаяся помогать Алиса помешивала эту субстанцию ложкой на длинной деревянной ручке, сам «алхимик» колдовал над соусом для фритюрной зажарки. Кухарку, чтобы не доставала непрерывным бурчанием, отправили за пивом – по заверениям «маэстро» без этого напитка, желательно тёмных сортов, весь «алхимический процесс» пойдёт насмарку. Никонов наблюдал за суетой с весёлым удивлением – ему было знакомо низменное пристрастие гостей из грядущего к «фастфуду», и теперь он, стоя в дверях кухни, язвительно комментировал действия Олежика и его добровольной помощницы.
Сытные шарики удались на славу. Особенно хорошо они пошли под крепкое чёрное пиво – не меньше дюжины пузатых, коричневого стекла, бутылок были по указанию Ольги Дмитриевны выставлены на лёд. Соус к ним получился действительно волшебный – как признала хозяйка дома к вящему удовольствию «кулинара». После того, как гости отдали должное Олежикову мастерству, она распорядилась принести самовар, блюдца с баранками и печеньем – и началась неспешная застольная беседа.
– Вы что, никогда не слышали о Грязном Гарри? – Алиса старательно изобразила изумление. – Так поинтересуйтесь у Олежика, он много может про него рассказать…
– А я с ним не знаком. – отпарировал молодой человек. – Вот Алисе приходилось с ним встречаться… пару раз. Или больше.
– Это потому, что когда он появляется, ты уже ничего не соображаешь. Видите ли, Грязный Гарри – это его ипостась, только в сильно нетрезвом виде. Ну, как доктор Джекил и мистер Хайд у Стивенсона, знаете? Так-то он – милейший человек, но стоит ему хлебнуть лишку – сразу становится вредным и агрессивным. Нудит, скандалит, доматывается до людей со всякой ерундой, даже в драку полезть может. Вот, как-то раз во дворе нашего дома…
– Не помню такого! – категорически заявил Олежик, вызвав взрыв смеха. – А раз я не помню – значит, и не было ничего!
К тому моменту, как самовар опустел, застольная беседа плавно перетекла в застольное же веселье. На свет появились бутылки с домашними настойками, рябиновой и вишнёвой (наша Анфиса делает – отрекомендовала их хозяйка дома, – чистый нектар!) Послали в трактир за рыбными расстегаями и пирогами – сырные шарики это, конечно, вкусно, но сыт ими не будешь. Да и закуска так себе, разве что, к пиву… Посмеялись байками из флотской жизни, рассказанным Никоновым, порадовались, что грязный Гарри медлит сегодня с появлением – и вернулись к злободневным темам. Алиса подсела к Ольге, и оттуда снова понеслось воркование. Я воровато оглянулся и пододвинулся поближе к ним.
Разговор крутился вокруг сугубо женской темы. Алиса увлечённо расспрашивала супругу Никонова об её «межвременном» коммерческом предприятии. Ольга со смехом припоминала свои первые визиты в лавки модисток на Кузнецком Мосту и удивление, охватывавшее хозяек при виде предлагаемых к реализации товаров. Потом они перескочили на парижский модный дом «Вероника». «Знаете, милочка, пока действовали порталы, я и горя не знала – всё, что нужно и для меня и для младенца, доставляли с той стороны. А потом – как обрезало, и если бы не парижская продукция «Вероники», пришлось бы обходиться местным бельём. Вы же видели что это за кошмар и понимаете меня…» Алиса ахала и охала, демонстрируя сочувствие.
– Нет, ты мне скажи: отчего ваш драгоценный барон такой упёртый?
Шурик, раскрасневшийся, благоухающий вишнёвой наливкой, нависал надо мной, словно приснопамятный волжский утёс.
– Во-первых, он не мой. – я похлопал по соседнему стулу. – Да ты присаживайся, в ногах правды нет, так, кажется, тут говорят? А во-вторых: чего вы с бароном опять не поделили?
Мог бы и не спрашивать: отлично знаю, что Шурик с дядей Юлей засыпали Корфа просьбами о встрече с Виктором! Персонаж, что и говорить, прелюбопытный: грамотный специалист-айтишник, доверенный, незаменимый член радикальной группы Войтюка. Схваченный жандармами во время мартовского неудачного покушения на императора, он сделал правильный выбор, согласившись сотрудничать с Д.О.П. ом. Именно записи Виктора помогли нам отыскать путь к подземному порталу в Москве двадцать первого века – и в них же содержался теоретические выкладки касательно физики «червоточин». О них-то и рвались побеседовать дядя Юля с Шуриком – а Корф пока что успешно отбивается от их наскоков, всячески оттягивает встречу, ссылаясь на крайнюю занятость «подневольного» сотрудника.
Шурик принялся сбивчиво излагать претензии к руководителю Д.О.П. а, а я гадал: почему барон препятствует их знакомству? Не хочет, чтобы дядя Юля в свою очередь отвлекался на проблемы порталов-червоточин – важные, разумеется, но до возвращения экспедиции Семёнова обречённые оставаться в области чистой теории? Или им движут иные соображения, мне неизвестные?
Я слушал Шурика, вежливо кивал, время от времени вставляя реплики, демонстрирующие согласие, а сам прикидывал, как бы поделикатнее свернуть разговор. В голове шумело – вишнёвая наливка оказалась неожиданно коварной. О делах говорить не хотелось, и лишь напоследок мелькнула мысль, что мешало бы и мне пообщаться с Виктором – не исключено, что это поможет поискам сбежавшего Войтюка. Решено: надо подкинуть эту мысль Яше, и уж пусть он добивается разрешения у Корфа. А мы – люди маленькие, что скажут, то и будем делать…
Первым засобирался Шурик – им с дядей Юлей с утра предстояли какие-то особенно важные испытания механизмов аэроскафа. Олежик порывался уйти с ними, но его задержала хозяйка дома – усадила перед собой и принялась расспрашивать о брате. Олежик терпеливо объяснял: пациент по-прежнему в коме – той самой, странной, при которой время для больного как бы замедляется. Кормят его через трубку, хотя организм почти не нуждается ни в
