Надо было добавить: по-всякому!
Даже концертом!
Это я вчера вывел из Нинкиной подсказки. Я пришел к ней помогать с пьесой. Она провела меня в спальню, заявила: "Сказка должна быть вот такой!" и кивнула в угол за кровать. Я знал, что Нинка любит куклы, играет в них, но я чихал на эти куклы. А тут я присел. В углу, за кроватью, было кукольное королевство! Ни пучеглазых пупсов, ни уродин с закрывающимися глазами - ничего большого, все маленькое, всего много, как по правде, и все красиво!.. А потом мы сели за пьесу и часа через полтора закончили. Провожая меня, Нинка заметила, что раз я сочиняю стихи, то мне незачем ходить вверх ногами - проще написать частушки и пропеть. Я сказал, что вверх ногами все-таки ходить проще, чем писать стихи, но обещал подумать. А чуть позже вдруг понял, что в частушках-то и будет соль концерта борьба!
И, позавтракав, я засел.
Но сперва пришлось бороться с самими частушками. Я измаялся и до обеда сочинил только три куплета. Зато один - хоть сейчас в книгу:
Нам приходится несладко,
Дяди, тети и отцы.
Вот бы сделать спортплощадку
Там, где спеют огурцы!
Не в бровь, а в глаз!
И после обеда, перед репетицией, я побежал к Борьке, без критики которого не мог теперь обойтись. Он сидел за кухонным столом и рисовал стоявшую перед ним старую, в отколах, глиняную собаку-копилку. Из ее заушной прорези торчали беличий хвост и гусиное перо, и собака походила на сподвижника Робина Гуда.
- Похоже? - спросил Борька.
- Очень... Без линейки?
- Без.
- Хм. У тебя даже живей.
- То-то... А помнишь, на свой портрет говорил - непохоже.
- И сейчас скажу.
- Да?.. Минутку. - Борька принес большую черную папку и, порывшись в ней, показал мне журнальную вырезку, закрыв пальцем надпись. - Что это, по-твоему?.. Спорим, что не угадаешь?
На картинке были разноцветные полосы, пятна, кляксы, искры какие-то. Все это пересекалось, разрывалось и наплывало друг на друга.
- Мазня, - сказал я.
- Читай.
- "Любовь с первого взгляда", - прочитал я надпись чернилами под нерусским названием.
- Похоже? - спросил Борька.
- Ой, Боб, не знаю. Может быть, с первого взгляда это любовь, но со второго - мазня!
Борька расплылся в улыбке и, пряча вырезку, заметил:
- Вот так, комиссар! Похоже или непохоже - это не все!
- Ага. Значит, тогда ты меня еще пожалел? Мог бы из моей физиономии какой-нибудь самовар сделать?
- Нет, Гусь, я этот... реалист! - подчеркнул Борька.
- Молодец! А теперь слушай, какой реалист я!
Я прочитал все куплеты. Борька одобрил, но заметил, что мало злости. Я сказал, что злости добавлю, и мы, довольные собой, отправились на репетицию.
У Куликовых уже было шумно. Миркины братцы, визжа, возились на полу с Королем Моргом, которого Генка привел для разнообразия. Щенок не столько подрос, сколько окреп. Дверь в спальню Нинка закрыла, чтобы малышня не разворошила ее королевский угол. Народ спорил, чем и как оформить сцену, чтобы она от действия к действию менялась бы почти без перестановок.
Не было лишь Томки.
- Кто знает, придет вообще эта фифа или нет? - спросила Нинка. Вовка, не знаешь?
- А я-то при чем?
- Ты сосед.
- И Славка сосед!
- Ну, господи, никому ничего не скажи!.. Ждем пять минут. Вот ваши роли. - Нинка раздала исписанные листки и последним, Томкиным, нервно замахала. - Ведь и правда - сорвет!
Мирка наклонилась ко мне и шепнула:
- Вовк, а ты на Томкино место пригласи ту девчонку.
- Какую?
- С собакой-то.
- Марийку? Ты что?
- А что?.. Да если бы меня какой мальчишка из чужого двора позвал, я бы с радостью убежала от ваших постылых рож! - со злым азартом выпалила Мирка.
- Ха, сказанула! Как будто это просто! - бурчал я, а соблазнительная мысль уже завязла в мозгу и - тук-тук: почему бы нет, почему бы нет?
Нинка сказала, что все репетиции пойдут в частичном гриме, чтобы нас не смутил потом полный грим и костюм. Девчонкам она дала губную помаду и велела намалевать себе щеки, а нас подвела к печке. Мне и Генке она сажей нарисовала усы, Славке-медведю - круги вокруг глаз, а Борьке-Кощею - две полосы на лбу и одну на носу. Мы глянули друг на друга и попадали со смеху на пол. Нинка сама закатилась.
- Вот так и на премьере будет, не приучи вас к гриму, - успокаиваясь, сказала она. - А завтра уже не засмеетесь... Ну, ладно, начнем, а к Томке-выдре я потом сбегаю.
Мы репетировали до тех пор, пока не заголосили - спасибо им! Миркины братцы, иначе бы режиссерша замучила нас. А у меня в голове только и было: почему бы нет, почему бы нет? И когда мы высыпали наружу, я утянул пацанов за угол и отдал приказ по "Союзу Четырех": немедленно сделать визит-вылазку в соседний двор! Я их огорошил.
Борька дернул губами и, вспомнив, видно, Марийкины угрозы, спросил:
- А нам шеи не намылят?
- Какие разговоры? Это приказ! - бухнул Генка.
- Ты молчи. Когда дело касается шеи, можно и поговорить.
- Не бойся, Боб, мы помирились с той девчонкой, - сказал я. - Ее звать Марийка.
- Да я не боюсь, просто...
- Забыл, что мы умеем защищаться? - напомнил Славка.
- Вот именно, - обрадовался я. - Неужели после мымр нам что-нибудь грозит?.. Зато, может, в волейбол поиграем, через сетку! Кто играл через сетку?.. Ну вот!.. И по буму походим! В общем, приказ: вперед!
И мы медленно тронулись.
Генка с Королем Моргом на тонком поводке первым пересек улицу и очутился у ворот. Собственно, ворот не было, был пропил в высоком заборе и затем узкий темный проход между старыми деревянными домами, и лишь дальше, у новых кирпичных зданий, светлело вольное пространство, куда, наверно, имелся и другой вход, посолиднее этого.
Король Морг бешено обнюхивал заборные доски, а у меня сердце колотилось во все тело, как будто их было с десяток, сердец. Ведь чужой двор - это новая земля, таинственный остров! Кто нас там встретит: зверь, дикарь или свой брат?.. Набрав воздуха, как перед нырянием, я шагнул в пропил! Друзья - за мной, и, цепочкой миновав тень, вышли во двор.
На волейбольной площадке вертелось несколько человек, двое, один на плечах другого, закрепляли сетку, и целая орава сбилась у столба, наблюдая, как накачивают машинным насосом мяч. Я сразу же увидел шахматный сарафан и обрадованно шепнул:
- Айда!
И тотчас возглас:
- Женька! Кто к нам идет! - и шахматный сарафан кинулся навстречу, а из кучи вывернулся мальчишка в очках и тоже направился к нам. Остальные только повернулись.
Марийка подбежала.
- Здравствуйте, - сказал я. - Вот собаку привели!
- Ну, и молодцы! - и вдруг, Марийка, подпрыгнув, расхохоталась. - Вы что, пугать нас пришли? Женька, ты посмотри на них!
Женька тоже загыгыкал. Только тут мы сообразили, что забыли стереть этот дурацкий грим, и, смущенные, давай елозить по лицам рукавами.
- Не трите, пойдемте к крану, - сказала Марийка, схватила меня за руку и потянула в другой конец двора, как я тянул ее в огород. - Вот тебе вода, мойся.
- Мы с репетиции, - сказал я, - поэтому разрисованные, а не чтобы пугать вас.
- С какой репетиции?
- Пьесу готовим, и Нинка намазала нас.
- А зачем готовите?
- Для концерта. Чисто?
- Еще вот этот ус.
- Мы во дворе концерт ставим, вот и готовимся. А ты думала, сдуру намазались?.. Нет. Я, например, Ивана-царевича играю. Это я сейчас лохматый, а потом я постригусь. Славка, вон тот, мордастый, - медведя, а Борька, с полосами на лбу, - Кощея Бессмертного. И еще у нас полно артистов!
- Ой, как интересно!.. А можно посмотреть?
- А хочешь сама играть? Роль есть!.. Одна там отказалась, ненормальная, а играть надо... А девчонок больше нет. Будешь?
- Буду! - сияюще глядя на меня, ответила Марийка.
- Ура! - крикнул я и опять давай мыться.
- Да все уже, царевич, нет усов! - смеясь, Марийка завернула кран и, оттопырив сарафан, сказала: - Вытирайся!
- Да ну, - смутился я.
- Вытирайся, говорю. Он чистый.
Я быстро промокнул лицо подолом, выпрямился и, отряхивая руки, сказал:
- На твоем сарафане можно в шахматы играть.
- А ты умеешь?
- Умею.
- Хорошо?
- Хорошо.
- Тогда ты пропал! - серьезно сказала она.
- Почему?
- Потому.
- Хм... А помнишь, ты говорила, что отвалтузите нас, если мы появимся в вашем дворе?
- А думаешь, не отвалтузим? - прищурив глаза, со странной решимостью проговорила Марийка, но тут же улыбнулась и спросила: - А хочешь, я тебя буду Вовкой звать?
- Меня и так Вовкой зовут.
- Мало ли что! Я могу просто тыкать: ты, ты, ты, без Вовки. Я почти всем мальчишкам тычу.
- А-а, тогда зови.
- Ишь, обрадовался! Я еще посмотрю!.. Да, слушай, Вовк, а когда репетиция? - вдруг озабоченно спросила она.
Я ответил, что завтра в три, что у нас каждый день в три часа что-нибудь да бывает. Марийка поморщилась. Оказалось, что завтра воскресенье, а в воскресенье в час они двором договорились идти на речку, а разве к трем вернешься? Миг подумав, я сказал, что и мы двором пойдем на речку в час. Перенесем репетицию и пойдем, потому что в это лето мы всего раз купались.
