-- Жара-то какая, -- проговорила толстая дама. -- Я, кажется, вздремнула. О ком же я рассказывала тебе, крошка?.. Ах, да, о принце.
-- Вы говорили, сударыня, о дивных стихах, что сочиняет этот юноша, --тоненьким музыкальным голоском прощебетала Диана. Слезы на ее щеках высохли. -- Как много отдала бы я, чтоб услышать хоть одно из них.
-- Услышишь, непременно, -- закивала супруга министра. -- Он их всем читает. Жаль, я никак не могу запомнить ни строчки. Но очень, очень трогательно... Смотри, мы подъезжаем! Уже виден королевский замок! Да нет, не сюда, гляди в это окно!..
Гокко посмотрел на Диану с уважением и некоторым страхом.
-- Так ты колдунья? -- спросил он робко, воспользовавшись паузой. Пиччи поглощал пирожное и ненадолго отвлекся от рассказа.
-- Ну, что ты! -- ответила девочка. -- Это старая няня научила меня прикосновением снимать у людей боль и заставлять забыть дурные и печальные мысли. Они засыпают, совсем на чуть-чуть, а потом проснутся, и настроение сразу поднимается. Няня говорила, что я способная. Но это все, больше ничего чудесного не умею. Правда, и за это, узнай кто недобрый, меня сожгли бы на костре.
-- Сначала пусть сожгут меня, -- выпалил Гокко.
-- Ну-ну, ребята! -- вмешался Пиччи, стряхивая сладкие крошки с мордочки. -- Хватит с вас. Давайте, не будем ни гореть, ни тонуть. Лучше жить долго и счастливо. Слушайте-ка дальше...
-- Девчонка всего неделю во дворце, -- раздраженно говорил жене первый министр, -- а успела очаровать всех без исключения. Я надеялся, что она быстро надоест королю. Тогда я сделал бы ее одной из фрейлин, а лет через пять-шесть выдал замуж за бедного, но храброго дворянина.
-- Чем же она мешает вам, дорогой? -- не понимала министерша. -- Я вот гляжу на нее и вспоминаю свои детские годы. Так же вот бегала, скакала, толстушечка, нюхала цветочки, подпевала птичкам. Ах, невозвратное время!..
-- Прекрасно помню, -- перебил министр. -- Вы бегали с сачком за бабочками, вытаптывая целые лужайки своими слоновьими ножками. Но дело в другом. Принц, наш четырнадцатилетний остолоп, не сводит с нее глаз, таскается по пятам целыми днями. А я собираюсь женить его этой осенью на принцессе Филифлюк.
-- Зачем? Она же уродина!
-- Ну, принц тоже не красавец. Да еще его дурацкие стихи! От них зевают даже королевские борзые и вместо луны воют на солнце. Нет, я знаю, что делаю. Принцесса сирота. Королевство Филифлюк сольется с нашим и станет именоваться вице-королевством. А вице-королем буду я, ваш супруг! Хотите стать вице-королевой?
-- Ах, еще бы! Конечно! Боже мой, все так неожиданно!
-- Кроме того, я втайне уже обо всем договорился. Если откажусь от своего слова, Филифлюк нападет на нас. И война будет страшной.
-- Я все понимаю теперь. Но что же делать с девочкой?
-- Сложный вопрос. Вы знаете, любовь моя, я человек не злой. С радостью упрятал бы ее в дальний монастырь. Но теперь просто исчезнуть она не может. Принц поднимет такой крик!..
-- Представляю себе! Так что же?
-- Посмотрим. Лестницы замка круты, башни высоки, подвалы глубоки. Помните, в прошлом году министр двора выпал из окна Восточной башни. Разбился насмерть, бедняга. Рядом, в башне никого не было, ну и решили, что у него просто закружилась голова. А новым министром двора стал ваш племянник, человек нам преданный... В общем, что-нибудь придумаем. Я, дорогая моя, обожаю действовать по вдохновению.
Скамейка в дворцовом парке покачивалась на золоченых цепях, приделанных к каменным столбикам. Солнечные пятна прыгали по скамейке, по платью сидящей на ней Дианы, по букету роз на ее коленях. Цветы были так велики, что казались ненастоящими.
Букет, само собой, преподнес ей принц Лютик. Сейчас он стоял на одном колене перед девочкой на дорожке парка и, как обычно, читал стихи. Острые камешки гравия впивались в толстое колено принца, но боль казалась ему сладкой.
Сегодня встал я раньше всех.
Гулял ужасно долго в парке старом.
Устали ноги -- просто смех
--Любить же сердце не устанет.
-- Вы сочиняете все лучше, принц, -- вежливо отозвалась Диана. --Помните, какими смешными строчками вы встретили меня неделю назад?
-- Ничего смешного! -- обиделся Лютик. -- Прекрасно помню:
Когда увидел образ твой,
Я повредился головой,
Но даже с этой головой
Я все равно навеки твой!
-- Вот, вот! Разве можно так рифмовать? "Твой -- головой, головой --твой!"
-- Ты просто не любишь меня... -- захныкал принц и с ходу сочинил:
Какое розовое утро!
Вокруг -- ну прямо все из перламутра.
А я смотрю -- и тихо слезы лью.
Поймет ли душу кто мою?
-- Поймет, -- утешала его Диана. -- Разумеется, поймет. Только надо больше работать со словом, узнать жизнь, набраться опыта.
-- Эх! -- махнул Лютик рукой и поднялся с колена, морщась от боли. -- У тебя сейчас какие планы? Планы... бананы... марципаны...
-- Хочу побродить по замку. В южной башне я еще не все обследовала. Там лестница наверх крутая-крутая! А в подвале что-то тихо брякает. Может, привидение? Страшно люблю приключения. Я уже фонарь у садовника выпросила. Схожу, ладно? А ты пока сочиняй.
-- Храбрая ты... -- поежился Лютик. -- А я боюсь. У нас в прошлом году из Восточной башни министр выпал. Разбился в лепешку... картошку... поварешку... Знаешь, пойдем лучше со мной, я тебе обезьянку подарю.
-- Какую обезьянку?
-- Маленькая такая, забавная. Поваренок во дворец принес. Он был на рынке, там-то обезьянка за ним и увязалась. Сбежала, наверное, от кого-то. Может, ее мучил хозяин. Пойдем, посмотришь...
Крохотная золотисто-красноватая обезьянка сразу вспрыгнула девочке на плечо, обхватила за шею пушистыми лапками и прижалась так крепко, словно больше никогда не собиралась расставаться.
-- Видишь! -- обрадовался Лютик. -- Она тебя полюбила. Тебя все любят. Ко мне, небось, так не прижималась, -- он вздохнул. -- Забирай. Хоть что-то тебе приятное сделал.
-- Спасибо...-- прошептала Диана, гладя зверька, смотревшего на нее голубыми, совсем не обезьяньими глазами.
Глава шестая.
Признание Мануэлы
-- Нет, так нечестно! -- закричала Лиза. -- Ты же не закончил эту историю!
-- Как это? -- притворно удивился Печенюшкин. -- Разве что-то осталось неясным?
-- Так это ты был той обезьянкой? Хотя, что я говорю! Понятно, что ты! Диану спас? Министра с этой толстой наказал? А что с принцем было? Что с королем?
-- Да, ты права, -- согласился мальчик. -- Надо досказать. Но я постараюсь покороче, ладно?
Диана закрыла дверь своей комнаты, оставшись с обезьянкой вдвоем. И, как только звякнул засов, зверек заговорил. Девочка совсем не удивилась. Все то время, что она несла пушистое существо к себе по длинным переходам, сердце ее билось в предчувствии необычайного. Недаром она сама была капельку колдуньей. Да и глаза! Не может быть у обезьянки таких голубых человеческих глаз...
-- Меня зовут Пиччи-Нюш, -- быстро, но четко объяснял ей зверек. --Остальное о себе расскажу потом, сейчас некогда. Тебя хотят убить. Бежим немедленно! Первый министр решил женить принца на принцессе из соседнего королевства. Пока ты жива, Лютик на это не согласится. Он тебя любит, бедный. Да, бедный, ведь ты не полюбишь его никогда. Жаль, он славный, но ничего не поделаешь. Так вот, надо исчезнуть. Смерть может подстеречь тебя всюду. Подгнившая ступенька, отравленные вишни, взбесившаяся лошадь, неизвестная рука, толкнувшая в спину из окна. У королевского министра талант на такие дела. Ему бы крысоловом быть, да так не добьешься ни власти, ни почестей. Но я разболтался... Ты веришь мне?
-- Верю. Не знаю, почему, но верю. Только мне нельзя исчезать отсюда. Я должна отомстить королю и министру. И принца так нельзя оставлять. Его воспитают или дураком, или злодеем.
-- Мы вернемся, -- твердо обещал Пиччи. -- Я слова своего никогда не нарушаю. Мы бы с тобой и сейчас управились, но срочно нужна помощь в Трулебякии. Там кучка колдунов одурманила целый народ. Половину страны они хотят насмерть заморозить, а другую половину навсегда этим запугать. И будет в Трулебякии империя зла. Разве можно допустить такое?! Так что я тебя отведу в надежное место. Там побудешь немного, а потом закончим наши дела здесь. Поехали?
-- Да! -- сказала Диана.
-- В седле держишься?
-- С трех лет.
Пиччи смешно топнул об пол маленькой лапкой, но звук получился неожиданно гулким. Словно звонкая подкова ударила по мозаике кленового паркета. И не обезьянка стояла перед девочкой -- красавец конь красно-апельсиновой масти с пышной золотистой гривой косил на нее длинным голубым глазом. По бокам у чудесного скакуна росли золотые крылья.
Диана прыгнула в седло, растаяли впереди кованые решетки окна и цветные витражи в нем, скакун перемахнул подоконник, и у девочки на миг перехватило дыхание...
Принц Лютик глядел в небо, наморщив лоб и шевеля губами. Он подыскивал рифму к слову "любимая", а рифма никак не давалась. Очевидно, закатное солнце слепило близорукие глаза принца. Не то он непременно увидел бы в небе огненно-золотого крылатого коня, уносящего на спине неведомо куда его прекрасную Диану.
