- Ах ты, жаба старая!
Полицейский пнул ее в грудь. Взмахнув руками, старая женщина упала на пол.
Фельдфебель гаркнул что-то солдатам. Те выбежали на улицу и вернулись с канистрой бензина. Старуха заголосила.
Фельдфебель что-то приказал русоволосому солдату, а сам с остальными выскочил из хаты.
Старуха все поняла. Она умолкла и широко открытыми глазами смотрела на канистру. Солдат подошел к ней и показал пальцем на дверь. Бабушка, держась за стену, сделала шаг к выходу. И сразу же за ее спиной вспыхнуло, загудело пламя. Солдат подхватил старуху под мышки, вытащил во двор.
- Ганс, ком!
Светловолосый солдат выпустил из рук бабушку, подскочил к фельдфебелю, вытянулся.
Фельдфебель наотмашь ударил его по лицу. Солдат пошатнулся, но устоял на ногах. Фельдфебель ударил снова. Солдат отлетел к забору.
Фельдфебель поморщился, подул на руку и направился к калитке. Солдат вытер ладонью окровавленный рот и подмигнул бабушке. В свете пламени блеснул золотой зуб.
Огонь через окна вырвался на улицу. В небо взметнулись искры.
Пламя озаряло согбенную фигуру бабушки. Она не плакала. Не было слез.
Вокруг плавился снег.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Морозным утром Цыганок стоял на станции Шумилино. Мимо тяжело прогромыхал эшелон. Платформы, пушки, танковые горбы - все было покрыто изморозью.
На сортировочной дудукал рожок - формировали товарняк. Несколько минут назад Ваня узнал у поджарого угрюмого смазчика, что эшелон пойдет через Оболень. "Как раз то, что мне надо, - подумал Цыганок. - Прицеплюсь на ходу - и будьте здоровы".
Ване не повезло. Добравшись до Шумилина, он, даже не заходя во двор дяди Василя, понял, что здесь ему делать нечего: окна хаты были заколочены горбылями, на искристом снегу от калитки к крыльцу не было ни одного следа.
На два дня Ване дал приют сосед дяди Василя дед Мартын, который жил с невесткой и тремя внуками напротив дядиного двора. Он-то и рассказал Цыганку о том, что произошло. Две недели назад на рассвете немцы арестовали дядьку Василя. С той поры о нем не было ни слуху ни духу, будто в воду канул.
Оставаться дольше у деда. Мартына было нельзя. Ваня заметил, что невестка старика, которая в первый день с искренним участием отнеслась к нему - обмыла, перевязала искалеченные пальцы, накормила картофельным супом, - уже назавтра изменилась. Отрезав от зачерствевшей краюхи пять тоненьких ломтиков хлеба, она как бы задумалась. И только потом, со вздохом, отрезала шестой. То же самое было, когда она делила на всех маленький чугунок отварной картошки...
Ваня поднял воротник, спрятался за контейнер и стал ждать. Этой ночью у него созрело решение отправиться в Оболень. На такую мысль, сам того не сознавая, его натолкнул дед Мартын. Вечером, подшивая при свете смолистой лучины стоптанный валенок, он с восхищением рассказывал о каких-то хлопцах, от которых "германец крутится, как жаба на горячих углях". Ваня понял, что в Оболени действует подполье. "Попробую связаться с ребятами, - решил он. Если ничего не получится - буду искать партизан". И вот на рассвете Цыганок осторожно выбрался из хаты деда Мартына и подался на станцию.
Старенький паровоз, тяжело отдуваясь паром, таскал платформы и теплушки.
Не заметив вблизи ничего подозрительного, Ваня подошел ближе к товарняку.
Эшелон дернулся, залязгал буферами и затих. "Сейчас отправится, подумал Цыганок. - Жаль, что с дедом не попрощался. Надо было хоть записку ему оставить".
- Ты что тут шляешься? А ну-ка пройдем со мной, пацан!
Чья-то рука крепко взяла Ваню выше локтя. Цыганок повернулся. Рядом стоял полицейский...
В комнате было накурено. Трое полицаев сидели за столом. Один из них, горбоносый, вытер ладонью жирные губы, кашлянул в кулак и сурово посмотрел на Ваниного конвоира.
- Кого привел?
- Разве не видишь, - обиженно отозвался полицейский. - Залил буркалы с утра и...
- Ну-ну! Не твое собачье дело! Я для тебя кто? Начальник. А ты для меня? Тьфу - разотру! Ясно?
Он грязно выругался, подошел к перегородке.
- Ты кто?
- Я? Я... Иван Мануйкин, - вскочил перед ним Ваня. - Ваня Мануйкин. Я, господин начальник, сирота круглый. У меня мать померла, батя убитый... Я хлебца хочу, дяденька...
- Цыц, щенок! Сиди тут и не рыпайся!
Горбоносый застегнул новый кожух, натянул на голову косматую овчинную шапку и направился к двери. На пороге обернулся и приказал:
- Федос! Позвони в фельджандармерию. Не выпускать, пока из города не приедут опознавать.
Цыганок побелел. "Как он сказал? Опознавать? Тогда крышка. Приедет фельдфебель или Шульц. Кто-кто, а они опознают! - с отчаянием подумал Ваня. - Что же делать? Сам им в лапы... У-у, балда! Надо было сидеть у деда я носа на улицу не показывать. Не выгоняли же меня..."
2
Цыганок сидел за деревянной перегородкой и смотрел в окно. Ему были хорошо видны безлюдная улица и колодец с журавлем. Иногда к колодцу подходили женщины с ведрами, набирали воду.
За заснеженные крыши домов уходило солнце. По улице от заборов и хат потянулись синеватые тени.
У Вани со вчерашнего дня маковой росинки не было во рту. Он проглотил слюну и облизал пересохшие губы. "Может, и не приедут сегодня из города. Внезапный проблеск надежды окрылил его. - Тогда попробую драпануть. А что? Запросто. Перепрыгну перегородку - и в дверь. Надо только подождать, пока потемнеет. Днем догонят, а в темноте - ищи ветра в поле..."
Цыганок посмотрел на полицейских. Тот, что привел его, сидел возле буржуйки, дымил махоркой и уныло смотрел на огонь. Розовощекий детина и одноглазый сидели за столом и лениво шлепали засаленными картами. Детина ругал какую-то старую Акулину, которая спрятала от него самогонку.
Потрескивали дрова в буржуйке, ровно гудело пламя.
Внезапно игроки за столом перешли на шепот. До Цыганка долетело одно слово - "Сталинград". Лица полицейских вытянулись. "Ишь, как хвосты поджали! Боятся, гады! Подождите, боком вам все вылезет!"
Цыганок глянул в окно. От колодца шла с коромыслом женщина. От солнца вода в ведрах сверкала малиновыми зеркальцами. Ване захотелось пить.
- Дяденьки, дайте воды! - тихо попросил он.
- Смолы напейся! - кинул через плечо одноглазый.
- Зачем ты так, - поднялся со скамьи тот, что привел Ваню, и подал кружку с водой. - Как-никак, а и он человек... Пей, сирота.
- Спасибо вам, дяденька!
- Что же это ты, сирота? - посочувствовал полицейский. - Совсем лица на тебе нет.
- Заболел я, - пожаловался Ваня.
По улице шла машина. Вот она мелькнула за окном. Мотор взревел и умолк. Затопали ноги на крыльце.
Вместе с клубами пара в помещение ввалились офицер и солдат. Полицейские вскочили со своих мест, Офицер осмотрелся вокруг, брезгливо поморщился.
- Где есть киндер? Бистро, бистро.
- Вот он, господин офицер! - подскочил к перегородке одноглазый. - С утра сидит. У нас надежно, у нас не удерет.
Офицер подошел к Ване, окинул его равнодушным взглядом. Повернулся к солдату, гревшему руки над буржуйкой, махнул кожаной перчаткой.
- Ганс!
Солдат шагнул к перегородке, взялся за барьер. Не поднимая головы, Ваня чувствовал на себе его острый взгляд. Вот немец переступил с ноги на ногу, тихо кашлянул. На полу рядом с солдатскими сапогами появились хромовые.
- Цыганок!
- Это вы у меня спрашиваете?
- Ты Цыганок? Фаня Дорофееф?
- Да что вы, господин офицер! Я Мануйкин. Иван Мануйкин. У меня мамка померла... - Ваня всхлипнул, опустил голову. - Я совсем заболел... Отпустите меня отсюда, господин офицер...
- Ти-хо! - поднял руку гитлеровец и взглянул на солдата. - Ганс!
Солдат холодными пальцами взял Цыганка за подбородок. Они встретились взглядами.
У Вани перехватило дыхание, острой болью резануло в животе. Казалось, кто-то пырнул его ножом.
По лицу солдата скользнула легкая, едва заметная усмешка. Блеснул золотой зуб.
Солдат смотрел Цыганку в глаза. "Узнал, гад! Ухмыляется... Но почему он молчит?"
- Ну? - офицер ударил перчаткой по плечу солдата. - Он?
- Найн.
Офицер повернулся к Ване, вдруг схватил его за левую руку.
- Показывайт!
Цыганок застонал от боли, затопал по полу ногами. Гитлеровец сорвал с его руки рукавицу.
- О-о! Кто калечил твой рука?
- Кто, кто, - заплакал Ваня. - Ваши солдаты, вот кто. Я хотел кушать и стащил банку консервов. Они поймали меня, зажали руку дверью...
- Правильно делайт, - усмехнулся офицер. - Надо за кража рубить вся рука.
Офицер что-то сердито сказал солдату, крутнулся на месте и направился к выходу. У двери остановился, начал натягивать перчатку.
- Полицейский, мы поехаль далеко дерефня. Малшик не выпускайт. Зафтра мы забирайт его. Фы отвечайт свой голофа.
Солдат с золотым зубом шагнул вслед за офицером через порог.
Глухо заворчал мотор. Машина уехала.
Одноглазый сплюнул, повернулся к Цыганку.
- У-у, щенок! Еще не хватало головой за тебя отвечать! И на кой черт ты притащил его сюда, Кондрат?
