class="p1">
Николсон
Марк Николсон был прекрасным писателем. Писателем популярным и востребованным. Его работы издавались во многих крупных газетах, печатались в твёрдом переплёте, и даже были переведены на несколько языков. Произведения Марка каждый день разлетались с книжных полок с большим тиражом! Более десяти тысяч экземпляров его последнего романа были распроданы меньше чем за месяц. Что и говорить о зарубежных изданиях, которые пользовались не меньшим спросом.
А ведь ещё три года назад о литературных попытках Марка знала только жена и закадычный друг детства. С Дональдом Николсон познакомился ещё в лет восемь или девять, когда, будучи невысоким и слабым мальчуганом, получал изрядные тумаки от одноклассников. Тогда высокий не по годам Дональд, который только перевёлся в новую школу, нашёл себе друга и стал его заступником.
То были годы резиновых сапог, пробежек по лужам после дождя, полных карманов лакричных конфет и ещё неизвестных, впервые появившихся на прилавках магазинов жевательных резинок, а также множества ссадин, ушибов и синяков. Тогда два друга могли легко преодолеть расстояние в двенадцать километров на своих велосипедах и даже не запыхаться. Тогда Дональду и Марку горы казались по плечи, а реки — по щиколотки.
Их детство было активным, как детство любых мальчишек того времени, а иногда даже слишком активным. Никаких тебе компьютерных игр, смартфонов и прочих гаджетов. Только жвачки, картофельное пюре с тефтелями на обед, новые главы из «Таинственного острова», а по вечерам — чёрно-белое кино в кругу семьи. В те годы радуга казалась ярче, яблоки в карамели — слаще, карточные игры — азартнее, а симпатичные девочки из параллельного класса — красивее и неприступнее. Тогда дышалось по-другому, пелось по-другому и жилось по-другому, не так, как живётся сейчас современным мальчишкам.
Эта мысль вернула писателя к размышлениям о сыне. Николсон младший был замечательным ребёнком. В два года он, будучи ещё тем сорвиголовой, бегал по саду босиком с такой прытью, что мама еле поспевала за ним, спасая то ли сына от ушибов, то ли только что посаженные грядки от гибели. Но после пяти, когда стали проявляться первые признаки болезни, его былая прыть поубавилась, и порой приходилось часами вытаскивать Криса на прогулку. После нескольких курсов физиотерапии и длительной реабилитации его состояние заметно улучшилось, и, как сказали врачи, болезнь отступила. Но следы пережитого эхом отпечатались в душе ребёнка. Сейчас Крису было семь, и за свою ещё совсем недолгую жизнь мальчик повидал столько трудностей, сколько не каждый взрослый смог бы выдержать.
Николсон сглотнул и негромко откашлялся. Он прошёл по длинному коридору, с двух сторон которого можно было увидеть деревянные окна. На них, танцуя на ветру, красовались лиловые шифоновые занавески. Марк остановился у деревянной двери своего кабинета, на мгновение задумавшись о предстоящих планах, а затем вошёл внутрь. Хорошо выстланный паркет блестел после недавней уборки. Марк мысленно поблагодарил мисс Крауберг, которая подрабатывала у Николсонов, когда у жены не хватало времени на работу по дому, потому что слишком много было дел и в благотворительных центрах, и в больнице, которую он спонсировал с момента первого литературного успеха, и, разумеется, в саду и огороде, которые требовали немалого ухода. Не меньшего ухода требовал и второй малыш, родившийся год назад. Этот сорванец, так же, как и брат когда-то, бегал по саду и время от времени врезался то в розовый куст с острыми шипами, то в какую-нибудь скамейку. Таким образом, лето у Миссис Николсон выдалось не самое лёгкое.
Марк подумал о своей жене, и улыбка заиграла на его лице. Кларинда была особенной, удивительной. Не зря говорят, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Разумеется, великим он себя не считал, но жене такое определение приписывал безоговорочно. Как тяжело было ей в первые дни, когда они только узнали о болезни сына, когда их финансовое состояние ещё оставляло желать лучшего, и когда платить за лечение не представлялось возможным. Сколько храбрости и самообладания было в ней, которые помогли не поддаться нахлынувшим эмоциям, а стать опорой не только для сына, но и для мужа. Ведь именно она поддерживала его в те тяжёлые времена.
Прокручивая в голове образ жены, Николсон подошёл к своему письменному столу, который стоял у венецианского окна и был освещён ярким солнечным светом, сел на деревянный стул, обитый светло-коричневым гобеленом, взял со стола толстый томик своего последнего романа «Mr Husband and Mrs Wife» 1и бережно раскрыл его на первой странице. В верхнем углу листа было написано:
«Любимой жене, которая вдохнула в меня надежду».
Марк о чём-то задумался на мгновение, а затем положил книгу на место и выдвинул ящик своего письменного стола, где всегда хранил рукописи. Новый рассказ лежал сверху, так что долго искать не пришлось. Писатель только вернулся от редактора, который с воодушевлением его одобрил. Николсон пролистал обложку и предисловие и стал читать первую главу. Дойдя до середины, он несколько раз усмехнулся, а в конце и вовсе расплылся в широкой улыбке.
— Приятно видеть друга в хорошем настроении, — послышался голос Дональда, который без стука вошёл в кабинет.
— О, дружище, а я как раз о тебе думал! — Николсон распахнул руки, приветствуя друга.
— Неужели я такая важная персона? — улыбнулся Мальковский, снял свою любимую фетровую шляпу и бережно положил её на стол.
— Ещё бы! А ты думал! — ответил Марк, радушно приветствуя друга тёплыми объятиями.
— Мы не виделись всего два дня, а ты успел соскучиться? — спросил Дональд, удивляясь столь пылким эмоциям друга. — Что случилось? Ты прямо сияешь от счастья.
— А ты разве не знаешь? — спросил Марк, подмигнув.
— А откуда мне ж знать? — усмехнулся Дональд и взял стопку напечатанных листов.
— Ну да, ну да, — еле слышно пробубнил себе под нос Марк и загадочно улыбнулся
Мальковский поймал на себе изучающий взгляд друга. В комнате возникла недолгая пауза, которую прервал его взволнованный голос.
— Как Крис? — спросил он, увидев крестника через окно.
— Хорошо, — улыбнулся Марк, с любовью глядя на сына, который сидел на скамейке во дворе с книгой в руках, а рядом с ним, широко зевая, лежал пушистый, вдвое больше самого Криса, сенбернар.
У мальчика была очень приятная внешность, доставшаяся ему, как считал Марк, от матери. Даже отсутствие волос после облучения не повлияло на природную красоту ребёнка.
— Читает что-то интересное? — спросил Дональд, опускаясь в мягкое кресло.
— Да, — кивнул писатель, — Это, кажется, «Хроники Нарнии».
— Ммм, — промычал Мальковский, кивая, — и как ему?
— Прекрасно, Крис обожает фэнтези, — Николсон внимательно наблюдал за реакцией друга.
— А что насчёт твоего нового рассказа? —
