можем быть уверены даже в том, что кто-то из них дожил до нынешних дней! Что, если великое заклятие Сэма Ястреба навеки утрачено?
По кругу советников пробежал тревожный ропот.
– Я считаю, что нам нужно выступать как можно скорее, прямо сейчас, – сказал Эммет Фезер. – Мы должны дать отпор этой тьме всеми своими силами! Сразиться с ней раньше, чем она закончит собирать свои мерзкие войска и нанесет удар, погрузив Западную Ведунию во мрак. Будь здесь сейчас Берни Беловран, она бы сказала то же самое, госпожа.
Леора кивнула. Берни была ее лучшей, самой верной и испытанной подругой, но ей никогда не сиделось на месте, ее храбрость не знала границ. Это она настояла на том, чтобы ее отправили в Королевскую Гавань под прикрытием, чтобы устраивать побеги Белым ведунам с остатками души, и Верховная Ведунья хоть нехотя, но согласилась ее отпустить. Как же ей сейчас не хватало Берни, ее отваги, ее мудрых советов!
В ветвях Древа-Матери щебетали птицы, свет струился сквозь листву, потоками изливаясь на деревянную платформу.
– Если мы полетим тьме навстречу, – сказала Леора, – есть большая вероятность, что назад мы не вернемся.
– Но если мы этого не сделаем, госпожа, – возразил Эммет, – очередной рассвет над кроной Древа-Матери может оказаться последним.
Верховная Ведунья задумчиво накручивала на пальцы прядь своих длинных рыжих волос.
– Объявляю голосование. Кто за немедленную атаку?
Вверх взлетело пять рук – включая ее собственную.
– Кто против?
Поднялась единственная рука – Джона Медвежьего Когтя.
– Решение принято, – заключила Леора. – Летим в бой.
В центре платформы над горящей жаровней был установлен котел. Верховная Ведунья и члены Совета уселись вокруг него. Леора извлекла наружу стеклянный сосуд необычной формы – в виде ястреба. Деревянная пробка служила ястребу головой. Леора вылила содержимое сосуда в котел – и над ним взвились высокие языки пламени. В полете пламя разделилось на шесть языков, каждый из которых ударил одного из членов Совета в грудь, и они тут же впали в подобие транса. Из губ ведунов и ведуний, застывших в беспамятстве, исходили клубы светящегося золотистого пара, и наконец этот светящийся пар собрался над их головами, приняв форму огромных птицеподобных созданий, сияющих огненным светом.
Души Леоры Твигг и членов ее Совета разительно отличались от душ Белых ведунов. Души Белых ведунов были маленькими, трепещущими и слабыми созданиями, истощенными заточением, изголодавшимися по свободе и надежде. Души же шести главных ведунов были огромными, могучими, неукротимыми, от них исходило ощущение невероятной мощи. Сделав прощальный круг над кроной Древа-Матери, они ринулись ввысь, перекликаясь в полете, и, сверкая, как шесть пылающих солнц, устремились к Оловянному морю, чтобы дать бой Вечноночи.
– Лара, просыпайся.
Так хорошо, так спокойно было спать на соломенном матрасе в трюме корабля… Но знакомый голос настойчиво повторял ее имя, и девочке пришлось пробудиться. Она сонно поморгала, вглядываясь в лицо, плавающее над ней при свете драконьего светильника.
– Берни? Что случилось?
– Просто пойдем со мной, милочка. И накинь куртку, там очень холодно.
И правда, на палубе стоял настоящий мороз. Небо Вечноночи бесконечно раскинулось во все стороны, кораблик Роба Нильсена разрезал воду меж двумя пространствами темноты. Лара поплотнее запахнула курточку, покорно топая за Берни на нос корабля. Там возле большого, тяжелого на вид железного котла их поджидал Две-Восьмерки. На дне котла горел живой огонь. Лара почувствовала запах горящих веток и листьев.
– Что это такое?
Берни поставила фонарик на палубу, сунула руку в один из многочисленных карманов своего ведунского плаща и вытащила сигару. Прикурив от огня в котле, она выпустила колечко дыма, покопалась в другом кармане и достала кожаный бумажник, пузырек чернил и перо. Из бумажника она извлекла квадратик бумаги, который вместе с пером протянула Ларе.
– Я… я не понимаю.
– Я обещала тебе доказать, что ты ведунья, – пояснила Берни, продолжая пускать колечки дыма. – Вот тебе и доказательство. Сейчас ты будешь писать заклятие.
Лара отшатнулась:
– Какое еще заклятие? Я не умею!
– Возьми перо, милочка. – Берни насильно вложила перо ей в пальцы. – Умение писать заклятия нарабатывается не чтением специальных учебников. Оно зависит только от того, что и как ты умеешь чувствовать. Насколько хорошо слушаешь свое сердце. Но заклятие способен написать только истинный ведун, тот, кто изнутри полон магией. А теперь я хочу, чтобы ты попробовала создать совсем простенькое заклинание света. Самое то для начала – в наших обстоятельствах.
Лара глупо воззрилась на перо в своей руке, потом перевела взгляд на Две-Восьмерки.
– Но как вообще это делается?
Две-Восьмерки пожал плечами:
– Мне за всю жизнь приходилось писать одно-единственное заклятие раз за разом, и то я выучил по книжке. Мне не позволялось даже попробовать ничего другого. Так что я только учусь сейчас… как и ты.
Берни наклонилась над котлом:
– Милые мои, о заклятиях важно помнить, что у каждого они получаются индивидуальными. Двух одинаковых не бывает. Заклятие – это вроде… вроде рецепта шоколадного пирога: принципы общие, а рецепт у каждой хозяйки собственный. Все добавляют свои любимые ингредиенты и специи, и два пирога двух разных поваров будут непременно различаться. Попробуйте подумать о свете. Какие чувства он в вас вызывает, как вы его себе представляете. Какова ваша первая ассоциация на слово «свет»?
Лара немного подумала.
– Тепло, – сказала она наконец.
– Отлично. Теперь попробуй передать эту ассоциацию на бумаге – только используй символы, картинки, а не слова.
Лара медленно поднесла перо к бумаге… и нарисовала первое, что пришло ей в голову. Солнышко. Конечно же солнышко.
– Какие еще явления связаны у тебя со светом? – спросила Берни.
Лара мысленно вернулась в туннели под Королевской Гаванью. Вот она поднимается на поверхность по скобам, подцепляет ломиком крышку люка, открывает его – и испытывает привычное, но всякий раз такое острое облегчение при виде дневного света.
– Безопасность, – сказала она. – На свету чувствуешь себя в безопасности.
Она снова коснулась бумаги пером и начертала простой маленький домик, а внутри его – схематичного человечка: кружочек-голова, несколько палочек.
– Очень хорошо. Попробуй найти еще пару-тройку ассоциаций и зарисовать их. Когда заклятие будет закончено, ты сама почувствуешь.
«Что же еще может означать для меня свет? – подумала Лара. – Жизнь. Свет значит жизнь».
Она нарисовала на бумаге цветок.
А еще свет – это цвет. При свете мир обретает свои цвета. Но как же это нарисовать? Так, кажется, придумала…
Она нарисовала открытый глаз – и, посмотрев на всю строчку символов, осознала, что больше не хочет
