Но я плакал не потому, что меня побил Коляха, и вовсе не из-за отнятой им биты. Я плакал потому, что уже никогда не буду любить дядю Толю…
Нежаркими летними деньками, если нам надоедало гонять по двору, и если Васька Мухин не выносил мяч, мы собирались на двух скамейках у песочницы и вели всякие разговоры. И если кто спорил, то начинал непременно Борька Журавлёв.
– Спорим, – говорил он рыжему Славику, который всегда что-нибудь жевал, то бублик, то ириску, – спорим, что ты не поднимешь вон ту бочку с известью? Ну, спорим?
Славик переставал жевать и ронял длинную слюну.
– А ты поднимешь? – выговаривал он наконец, вынимая изо рта комок ирисок. – Ты и сам-то молодец-огурец и силач Бамбула, что сломал четыре стула и пятую кровать, а бочки не поднять.
Мы даже прыснули от смеху, как он ввернул Борьке.
Борька тоже захлопал глазами, но быстро извернулся:
– А вот ты бочку не поднимешь, а мой старший брат её поднимает одним пальчиком!
– Какой брат? – кричал Славик. – Никакого брата у тебя нет! Это нечестно!
– А вот честно! У меня брат есть в Москве, он всё поднять может!
– А мой брат выше твоего, понял?
– У-у, – понарошку опечалился Борька. – Да ты, видно, не знаешь моего брата… Да он… Да он… он выше второго этажа…
– Врёшь!
– Не вру! Он, если хочешь знать, самый высокий на свете.
– А мой со столб. Нет, выше телеграфного столба! – не сдавался Славик.
Тут мы все тоже начинали друг дружку перебивать и кто громче спорить:
– А у меня тоже брат…
– А у меня…
– А мой твоего согнёт калачиком!
Такая катавасия началась, потому что кто постарше старались расхватать себе самых хороших братьев, а маленьким оставляли самых плохих. Но пришёл наш предводитель Васька Мухин с мячом и начал наводить порядок:
– Самый главный брат – это мой. А у тебя, Славик, брат моему только по плечо. Потому что мой – знаешь, какой здоровенный. Он не одну такую бочку может поднять, а четыре… Нет, даже десять бочек и два ящика. И ещё он запросто съест сто восемь порций мороженого…
Тут все снова стали спорить, но уже с Васькой Мухиным, который забрал себе самого лучшего брата. Каждому хотелось быть, по крайней мере, вторым. В конце концов, стукая грязным кулаком по мячу, Васька Мухин поделил братьев в зависимости от того, кто громче кричал. Выходило, что у Борьки Журавлёва брат хоть и был почти до второго этажа, но не мог выпить цистерну кваса на углу; у Юрки и Шурика из двадцать второй квартиры – которые были всамделишными братьями – был ещё где-то брат-силач высотой с дерево. Я тоже выклянчил себе у Васьки брата, который жил у меня почему-то в Калуге. Этот брат носил огромные усы и одной левой сгибал дуб. Словом, все были довольны, не досталось силача только маленькому белобрысому Вальке, про которого забыли.
Он долго моргал и сдерживал слёзы, пытаясь вставить хоть словечко в спор наших мальчишек, но никто его не слушал. И тогда он напомнил о себе громким рёвом.
– Ты чего землю поливаешь, Валюнчик? – поморщился со вздохом Васька Мухин, который терпеть не мог слёз, а все ребята смолкли.
– Да, у меня тоже брат есть, – сразу перестав всхлипывать, крикнул Валька и просительно посмотрел на нас.
– У тебя брат? Хе-хе… – гыкнул Стаська.
– Да! Он двоюродный!.. Папа говорил, что он поступать к нам приехал…
– Скажешь ещё, в институт, – захихикали мы со Славиком и скорчили рожи.
– Ладно! – милостиво махнул рукой Васька и царским жестом показал малышу Вальке на тоненькую рябину во дворе. – Пускай твой двоюродный будет до середины этой рябины, или нет – пусть будет до её конца… Ладно?
– Ладно, – радостно заелозил Валька, размазывая грязные полосы по полосатым щекам.
И всё было бы так хорошо от того, что у каждого были такие высокие и сильные подаренные Васькой братья, и всё бы на свете было вообще прекрасно, если бы тут не пришёл долговязый Филя с соседнего двора. Мы даже не заметили, как он появился – бесшумно, как кошка, – и как стоял за спиной, пока он не свистнул на всю площадку и не сказал нам:
– Ну привет, шпана!
– Привет, – ответили мы недружно, потому что не любили этого длинного и противного Филю с его привычкой сплёвывать сквозь зубы и щёлкать по носу тех, кто поменьше. А Васька Мухин даже отвернулся и сделал вид, будто зашнуровывает мяч. Но от Фили было не так-то легко отвязаться.
– А ты всё врёшь про своего брата, – сказал он Ваське и, отобрав у него мяч, стал давить камеру и постукивать, проверяя, нет ли течи воздуха. – Никакой твой брат не самый сильный, потому что всех сильнее мой брат.
– А мой? – с обидой крикнул Васька.
– А твой у моего брата ботинки чистит и бегает ему за лимонадом, когда тот пошлёт.
– Но мой брат до третьего этажа, если встанет, – дрожащим голосом заговорил Васька, который хоть и боялся великовозрастного Филю, у которого по улице полно друзей-хулиганов, но не мог трусить на глазах у наших ребят.
– Ну, ладно-ладно, – покровительственно сказал Филя, в планы которого не входило ссориться с нашим двором. – Пусть твой брат будет до третьего этажа, но мой – запомни это – выше пятиэтажного дома.
– Таких братьев не бывает, – тихо сказал спорщик Борька.
– Это у тебя не бывает, а у меня такой брат, – при этих словах Филя щёлкнул Борьку по носу и сплюнул на песок сквозь зубы. – А у тебя, мелюзга, самый маленький братишка, он и спичку-то с земли поднять не может. Тут вообще у вас, на вашем дворе, ни у кого нет порядочных братьев – так, одни слабачки и шибзики…
Словом, сидели мы себе хорошо, а пришёл Филя и всё настроение испортил. Вышло, что и сами мы пузатая мелочь, и братья у нас до обидного малы, ну вроде карликов. У Славика его брат сразу оказался по пояс согнутой старухе со двора бабе Груне, мой брат даже на ходулях не мог дотянуться до верха низенького «грибка» возле песочницы, а у маленького Вальки, по Филиной разнарядке, брата вообще не было, не должно было быть. Никто не посмел возразить Филе с его больно бьющими костлявыми кулаками, только лишь малыш Валька упрямо набычил белобрысую голову.
– Неправда, у меня тоже есть брат! – крикнул он, зажмурясь, и под нашими взглядами встал во весь рост на скамейке – щупленький, с ободранными коленками, очень похожий на смешного петушка.
– Вот фигушки, – сплёвывая, начал Филя, привычно складывая пальцы для щелбана. Но мы с Борькой, вдруг посмотрев друг на друга, почти хором сказали:
– Ты тут не очень. У него есть двоюродный…
– Чего-о? – быстро сощурился Филя, и слюна застыла у него на губах. – Это кто ещё там чо?..
– Плюй через плечо, – вставая, хмуро сказал Васька. – Не горячо?
От такой дерзости Филя оторопел. В воздухе запахло дракой…
Не знаю, чем бы это кончилось, если бы в этот момент из подъезда нашего дома не вышел высокий взрослый парень. Мы никогда его прежде не видели и замерли от восхищения, когда он, направляясь к нам, не обходя, перемахнул через высокую скамейку со спинкой, даже не задев её. На парне был синий спортивный костюм с блестящей молнией, новые, с иголочки, кеды поскрипывали на пружинистых ногах.
– Физкульт-привет всей компании, – сказал этот спортивный парень, усаживаясь рядом с нами на край скамейки, и мы уважительно переглянулись. Наверно, он был борец, потому что даже сидя он был выше стоявших Славика и Стаськи Лунёва.
– Ну и кто тут у вас капитан команды? – парень добродушно улыбался и с некоторым удивлением посмотрел на попятившегося и побледневшего Филю. – Какие планы у двора?
Мы в восторге переглянулись: на синем спортивном костюме парня был значок кандидата в мастера спорта.
– Это мой брат! – счастливо выкрикнул белобрысый Валька и полез к спортивному парню на колени. И только тут мы увидели, как они похожи: оба такие же лобастые, светловолосые, оба с одинаково широко открытыми глазами.
– А мы тут с Валентином на стадион собираемся сходить, – вставая, подмигнул парень и критически осмотрел наши мускулы и животы. – А то вижу: у вас вместо мышц – вата, а про брюшной пресс и говорить не приходится. Вот погодите, если поступлю в физкультурный институт, сделаю из вас лучшую футбольную команду города.
– А вы теперь у нас во дворе жить будете? – с уважением спросил Васька Мухин.
– Догадливый, – засмеялся наш новый знакомый и, крепко взяв тоненькую руку Вальки в свою широкую ладонь, зашагал с ним по направлению к автобусной остановке.
Никто из нас даже не заметил, когда и как исчез со двора долговязый Филя, все смотрели на белобрысого маленького мальчишку с ободранными коленками, который, то семеня, то подпрыгивая, шагал рядом со своим могучим спутником.
– Вот это сила! – вздохнул немного погодя Борька.
Мы опять сидели на тех же скамейках, у той же песочницы, но никто больше не спорил и не кричал про то, чей брат сильнее. Да и чего было спорить и кричать – и так было понятно…
