оставив нас наедине.
Я не стала входить в комнату Елизара, когда он удалился за ноутбуком – осталась одиноко сторожить его в пустынном коридоре с множеством закрытых дверей. Мне не хотелось снова вызывать у него вспышку гнева. Если он хочет хранить память об Арине в той комнате, то пусть так и будет. У всех нас есть право хранить в своей душе частичку прошлого и никто, кроме нас, не имеет права вмешиваться в этот мир и менять что-либо в нем. Это прошлое. Оно прошло и я должна относиться к нему с пониманием и не влезать в него, чтобы что-то поменять. Я должна уважать его устройство внутреннего мира.
Когда мы заходили в гостевую комнату, ставшую моим пристанищем, он обнял меня и поцеловал в макушку, отчего я смягчилась и на время перестала сомневаться во взаимности моих чувств. Этот жест снова вернул мне моего парня, дал осознать, что моя ревность к его прошлому выглядит по-детски.
Через какое-то время после начала фильма я задремала.
Проснувшись, я обнаружила, что фильм все ещё идёт, а Елизар сидит рядом и держит свою руку на моей голове. Он продолжал охранять меня даже во сне.
– Ты уснула, как котёнок, – почувствовав мою возню, ласково сказал он.
– Рядом с тобой так тепло, что я не смогла сдержаться, – прошептала я.
– Малышка, – сказал он и чмокнул меня в щеку.
– Тебе не нравится фильм? – заметила я телефон в его руке.
– Я его уже много раз смотрел по телевизору. Ребята из универа пишут, все не могут оставить меня в покое, – отмахнулся с улыбкой он.
– Понятно, – промямлила я и снова обернулась к экрану.
События на экране заставили меня улыбнуться. Я тоже пересматривала этот фильм множество раз и каждый раз он как будто снова возвращает меня в детство в то время, когда я лежала на полу подперев подбородок руками, а родители, обнявшись лежат на диване в гостиной. В то время я только выуживала из фильма смешные эпизоды, забавные поступки героев, напоминающие мне моих стариков, сейчас же моё внимание уже привлекали их слова, действия и черты характера, я выцеживала крупицы, раскрывающие героев с другой стороны, открывая для себя другие грани смысла заложенного в фильм.
Телефон Елизара щёлкнул, издавая звук блокировки, и мой парень убрал его на тумбу рядом с кроватью. Я почувствовала, как меня снова стали ласково гладить по голове. Если бы я могла, то непременно начала бы мурлыкать, как кошка.
– Я снова вырублюсь, если ты продолжишь так делать, – с наслаждением пробурчала я.
– Мне нравится смотреть, как ты спишь, – нежно прошептал он мне на ухо своим низким бархатным голосом, накрывающим меня с головой.
Я не стала сопротивляться, лишь улыбнулась и устроилась удобнее.
Мне нравятся советские фильмы своей наивностью и чистотой, добрыми шутками, знакомыми персонажами. Сейчас, то, что выходит в прокат из отечественного кинематографа становится чаще пошлым и одноразовым. Мало какие фильмы хотелось бы пересматривать несколько раз, а те, что вышли хорошими, изгадили множеством продолжений, в попытке выдоить из зрителя больше денег. Старая школа канула в небытие, став классикой, которую сложно воскресить. Не знаю, действительно ли жизнь тогда была такой как на экране, но мне хотелось бы переместиться в ту наивную и чистую пору хотя бы на день.
Телефон Елизара тренькнул одновременно с ноутбуком и в правом верхнем углу экрана появилось уведомление и спустя пару секунд исчезло. Но мне было достаточно и этого. Мой мир перевернулся с ног на голову…
«Тогда до выходных, Лев. Жду (эмодзи подмигивающего смайлика, баклажана и персика)» От какой-то девицы.
И следом за ним тут же вспыхнуло следующее:
«Спокойной ночи. Сладких снов (целующий с сердечком смайлик)»
Меня окатило жаром. Всего лишь доля секунды, а все моё тело вдруг заполыхало. Я замерла. Даже не дышала. Сердце перестало биться. Фильм отошёл на задний план, а в голове эхом стали отдаваться буквы сложенные в непонятные для меня слова.
«… до выходных…»? Что это значит? И что значит подмигивающий, целующий смайлик, баклажан и персик…
Должно быть, это какая-то шутка.
– Елизар, что это значит? – поднялась я и в недоумении посмотрела в глаза своему парню, который сейчас напоминал статую.
Он ничего не ответил, лишь округлившимися от страха глазами смотрел на меня. Побледнел.
– Что это значит? – спросила я и у меня вырвался неконтролируемый истерический смешок.
– Что ты видела? – лишь спросил он, не шевеля ни одним мускулом.
– Ты смеёшься надо мной? – молниеносно вскочила я с кровати, путаясь в одеяле, в которое я лишь минуту назад завернулась словно в кокон. – Ты хочешь, чтобы я тебе вслух сказала?
Меня начала бить дрожь и смех. На моем лице всплыла истерическая кретинская ухмылка и ладони покрыл холодный пот. Все вдруг стало казаться каким-то сумбуром, сном. Нет, нет…
«Подмигивающий смайлик, баклажан и персик…»
– Покажи мне, что там! – выкрикнула я и протянула к нему дрожащую руку.
Мой голос дрогнул. Я хотела и одновременно не хотела этого видеть. Но я прекрасно понимала, что это все не окажется лишь кошмарным сном. Моё неведение и нежелание это принимать не вычеркнет эти ужасные слова из реальности.
– Нет, – грубо оборвал Елизар и с силой захлопнул крышку ноутбука.
Какую-то долю секунды озвучка ещё продолжалась и резко оборвалась. Повисло гробовое молчание.
– Елизар… – начала я и меня прорвало, слезы градом покатились по щекам.
Он молчал и как статуя сидел на одном месте, нахмурив брови и не сводя с меня взгляда. Я же была полной противоположностью, металась как зверь в клетке, не находила себе места.
– Покажи мне, что там! – процедила я сквозь зубы, глупо желая его запугать.
– Нет, – бесцветным тоном повторил он.
Я подбежала к тумбе, хотела взять его телефон, но он опередил меня и сжал его в своей ладони. Я потянулась к нему, но он пригвоздил меня к месту одним лишь движением своей руки. Его пальцы с силой впились в моё запястье, чуть было не выкрутив его.
– Успокойся, – приказал он и голос его тоже дрогнул.
Но дрогнул он не по причине сожаления или страха. В его голосе и глазах не было вины или раскаяния. Он был зол и, казалось, вот-вот и взорвётся.
Я отошла от него, не узнавая его. Елизар вдруг стал для меня чужим. Это не тот человек, которого я знала. Того человека даже не существовало. Я придумала себе образ Елизара, скрывающегося в густой полевой траве под лучами солнца.
Пошатываясь, я стала отдаляться от него, не
