Никите песня понравилась. С такой песней хорошо шагать по полям и дорогам навстречу веселому ветру, в дальнюю даль.
Когда кончили эту песню, Костя затянул другую:
Уже четыре долгих года
Терпели, братья, мы невзгоды,
Но верю я, что пятый год
Дружине счастье принесет...
Тут скаут-мастер вскочил и крикнул:
- Отставить!
Бросив быстрый взгляд в сторону Никиты и Леньки, он громко затянул:
- Эн гоньяма, гоньяма, ин-бу-бу!
- Ябо. Ябо. Ин-бу-бу... - протяжно подхватили бойскауты.
- Это что за бу-бу-бу? - спросил Никита.
- Это индейская песня. Вождь хвалит храброго воина, и все сидящие вокруг костра подтверждают это, - тихо ответила Эрна и спросила: - А ты какие-нибудь песни знаешь?
- Знаю, конечно, - ляпнул Никита и испугался. Вдруг попросят спеть! А что он может спеть, кроме лихих песен, которым учил его Сенька Шпрот. Он представил, что поет, а его слушает эта чистенькая девочка с ласковыми глазами, и ему стало так жарко, что он вспотел. Он отвел глаза и увидел Костю. Патрульный смотрел на него как индюк на червяка. "Ну, ты у меня словишь, гад", - подумал Никита. В это время бойскауты кончили петь индейскую песню, и раздался голос Эрны:
- Новичок тоже знает песню, пусть он споет!
Девчонки захлопали в ладоши. Костя состроил кислую рожу и процедил:
- Представляю...
И тут Никиту осенило. Ну держись, фраер. Я тебе сейчас дам прикурить! Стараясь точно сохранить произношение, он запел на английском языке любимую песню Шуля, которую тот мурлыкал каждое утро, когда брился, приладив осколок зеркала к окну теплушки.
Шуль однажды перевел слова. Это была песня про то, как солдат вспоминает родной дом и любимую девушку в далеком и опасном походе.
Путь далек до Типарери,
Нам далеко брести домой.
Путь далек до крошки Мэри,
До моей Мэри дорогой...
Теперь захлопали все. Не хлопал только Костя. Лицо его вытянулось, и он ошалело смотрел на Никиту. Павлик удивленно поднял брови и, когда бойскауты утихомирились, спросил:
- Откуда ты знаешь английский? У тебя прекрасное произношение!
На этом триумф Никиты закончился.
- Я знаю только эту песню. Меня один человек научил, - сказал он.
Костя презрительно захохотал.
Глава 5
ЖИЗНЕННЫЕ СЛОЖНОСТИ
- Ну, ты и даешь! - сказал Ленька, когда ребята вышли со двора бойскаутской дружины. - Буржуйские деточки только ротики разинули.
- Почем ты знаешь, что буржуйские? - возразил Никита.
- Спрашиваешь! Половина из них в нашей второй школе, бывшей мужской гимназии, учится. Их папаши, все эти Витты, Гувелякены, - бывшие лесоторговцы, доктора, адвокаты...
- Доктора разве буржуи? Меня один доктор бесплатно вылечил. "Буржуи, буржуи", - передразнил Никита. - Просто гогочки, маменькины сыночки.
- В тебе еще классовое сознание не заговорило, вот что. Но ничего, это я беру на себя, - сказал Ленька и вдруг остановился и уставился на Никиту: - Скажи-ка лучше, где ты таким штукам выучился? Какое сальто отхватил!
- Меня один циркач научил. У него махновцы мальчишку-партнера застрелили, так он хотел меня приспособить. Он хлыстом сек. Я от него убежал. - Никита вздохнул и замолчал.
- Жалеешь, что убежал? - спросил Ленька.
- Соньку маленько жалко, - сказал Никита. - Он ее тоже бил.
- Гад он, твой циркач! - решил Ленька. - Только у тебя тоже не все хорошо получается. Там какая-то Сонька, здесь Эрна оказалась. И охота тебе с девчонками связываться!
- Ты что, всерьез? - обиделся Никита.
- Не туда смотришь, куда надо, вот что! Ты понял, о чем Костя, патрульный этот, пел?
Никита пожал плечами:
- Чего тут понимать? Про свою дружину пел: "Уже четыре долгих года терпели, братья, мы невзгоды, но верю я, что пятый год дружине счастье принесет".
- Революция в каком году была?
- Ну, в семнадцатом.
- А сейчас год двадцать второй. Пятый год Советской власти! Понял теперь, что это за песня? Недаром скаут-мастер ему допеть не дал и про какого-то Ганьяму затянул. Смотреть и понимать надо!
Тут они повернули на Соборную улицу, и Ленька схватил Никиту за рукав. Прямо на них шел Гленарван. Золотом отливали начищенные пуговицы флотского кителя, загорелое лицо обрамляли рыжеватые баки. Поравнявшись с ребятами, он окинул их внимательным взглядом и скрылся за забором. Они, не сговариваясь, повернули следом и выглянули из-за угла. Когда чуть покачивающаяся спина Гленарвана удалилась на достаточное расстояние, Ленька шепнул:
- Пошли!
И они пустились обратно.
У памятника Ломоносову Гленарван свернул во двор бойскаутской дружины. Ребята приникли к щелям забора.
На крыльце штаба дружины стоял скаут-мастер Павлик. Гленарван подошел к нему и поднял руку с тремя вытянутыми пальцами вровень с плечом. Павлик ответил ему таким же салютом и что-то сказал. Потом они скрылись в дверях штаба.
- Смотри-ка, да они кореша, - удивился Никита.
- Ничего не понимаю. Карпа выдумал Гленарвана. Мы за ним следили. И тут опять он.
Ленька кивнул Никите:
- Ну ладно, пошли к нам. У нас небось Володя с комсомольцами. "Азбуку коммунизма" изучают. У нас каждый день коммуна собирается.
- Может, потом? Больно шамать хочется, - сказал Никита.
- У нас и поедим. Картошкой жареной накормят.
Никита сглотнул слюну. Картошка, да еще жареная, это да! Он знал, что у них с батей, кроме хлеба и морковного чая, ничего нет.
- Да не, - промямлил Никита, - я лучше домой.
- Чего там. У нас каждый вечер не один человек питается. Картошки на всех хватит. Своя. И Карпа небось уже дожидается.
Они шли по проспекту Павлина Виноградова. Это была главная улица. Кирпичные и деревянные тротуары тянулись здесь вдоль двухэтажных каменных домов, а середина была вымощена булыжником, на котором тускло поблескивали трамвайные рельсы. Справа дома расступились, открылась просторная площадь. Золотые купола собора вонзались в белесое небо. За собором и площадью мелькнула поверхность реки.
У магазина с вывеской "Церабкооп" стояла телега. Толстоногий битюг с медными бляхами на сбруе жевал овес из торбы, подвешенной к его морде. Грузчики в кожаных фартуках перетаскивали с телеги ящики и с грохотом бухали их в подвал.
Никита углядел в ящиках распластанную рыбу.
- Ты иди, - сказал Никита. - Я сейчас.
Ленька удивленно глянул на него, но пошел. Никита повернул к телеге.
Битюг посмотрел на него крупным, как слива, глазом, тряхнул головой и захрупал овсом. Никита быстро пробежал пальцами по доскам ящика, ища, которая послабее. Нашел, сильно дернул и потянул на себя. Доска противно скрипнула, подалась. Лошадь дернула головой и переступила ногами.
- Тихо ты, нестепенной! - прикрикнул грузчик.
Никита отдернул руку и присел за телегой. Грузчик поднял ящик и потащил к подвалу. Никита просунул руку между досками и нащупал шершавый от соли хвост рыбины. "Как раз к жареной картошке", - порадовался Никита.
И тут кто-то схватил его за руку. Он присел еще ниже и оглянулся. На него глядели круглые от испуга глаза Леньки.
- А ну брось! - прошипел Ленька и дернул за руку.
- Уйди, не мешай!
- Брось, говорю! - не отставал Ленька.
Ящик над их головами сдвинулся, и вместо него показалось усатое лицо.
- Держи! - зарычал грузчик.
- Тикаем! - шепнул Никита, и они рванули за угол на площадь.
- Сюда! - крикнул Ленька. Никита нырнул следом за ним в какую-то дыру забора.
Мимо протопали сапоги и стихли. Ленька тяжело дышал. Он посмотрел на Никиту и сказал:
- Ну и дурак же!
- Сам дурак... - сказал Никита, задыхаясь. - Полез под руку... Сейчас бы наша была!
- Я ворованное не ем! - сказал Ленька.
- Подумаешь, цаца... - Никита усмехнулся и сплюнул. - Тоже, видать, из этих. Из маменькиных деточек?
- Дурак ты! - сказал Ленька. - Ты у кого воровал?
Никита не понял.
- У кого?
- У своих, вот у кого! Эту треску по пайкам выдавать будут. И в столовку твоему отцу. Ты же у отца воровал! Вот у кого.
Никита оторопел.
- Врешь! - сказал он.
- Читать умеешь? Видел вывеска: "Церабкооп" - Центральный рабочий кооператив. Понял? У Советской власти ты воровал! Вот.
Ленька высунул голову в дыру между досок и махнул рукой:
- Пошли!
- Не пойду я к вам, - сказал Никита и отвернулся.
- Ладно, идем, - сказал Ленька.
Никита упрямо мотнул головой. Он представил себе, что Ленька рассказывает про него ребятам, Карпе, Володе. Представил презрительный смех Карпы и внимательный взгляд Володи. Бойскауты узнают... И Эрна.
- Нет, - сказал Никита, - не гожусь я для вас.
- Идем! - сказал Ленька и крепко взял Никиту за локоть. - Струсил, что ли? Эх ты, акробат!
- Очень нужно! - буркнул Никита и пошел рядом.
Глава 6
КОММУНА ИМЕНИ ТОВАРИЩА АВГУСТА БЕБЕЛЯ
Ленька больше не вспоминал про рыбу. Он стал рассказывать Никите про комсомольскую коммуну, которую организовал его брат Володя.
- Она называется комсомольская "коммуна имени товарища Августа Бебеля", - оживленно говорил он, размахивая длинными руками, которые далеко высовывались из рукавов его рубашки. - У комсомольцев коммуна это, как бы тебе сказать, это как наше общество Красных пинкертонов... Только для больших. Понял? Все общее. Все вместе! Контру бить - вместе, политграмоту изучать - тоже вместе.
