Я не виню себя в том, что думала, будто мне никто не нужен. Как я могла испытывать то, что испытываю сейчас, если ничего не знала об этом?
Теперь к морю прибавился еще и Марат. Раньше я отдавала свои чувства только морю, но сейчас мне хочется дарить их и Марату…
Я думаю о нем целыми днями. Засыпаю с его именем, просыпаюсь. Делаю повседневные дела, а образ катамаранщика непременно присутствует в моих мыслях в виде неменяющегося фона к этим мыслям. Я больше не смогу жить без этого фона. Не смогу нормально существовать без прикосновений Марата. Кажется, я выучила его всего… Знаю особенности его походки — он ходит немного подавшись вперед, потом одергивает себя и выпрямляет спину, отчетливо помню его улыбку, нос с небольшой горбинкой, которая чрезвычайно ему идет, помню его ногти на руках… Однажды, бросив взгляд на правую руку Марата, я удивилась его хорошо ухоженным ногтям — кончик ногтя был на миллиметр выше подушечки. Заметив мое замешательство, катамаранщик объяснил, что ногти ему нужны для игры на гитаре — при извлечении звука ногтем мелодия получается звонкая и четкая. Марат показал левую руку — ту, которой прижимают струны к грифу, и оказалось, что они коротко подстрижены — чтобы не мешали придавливать струны. Я не знала, что на классической гитаре играют ногтевым способом… Сколько раз я рассматривала его пальцы, когда держала ладонь в своей руке! Неужели я всего этого лишусь? Пусть на время, но лишусь…
Выдержу ли я достойно разлуку? Или раскисну?
В голове раздался голос мамы, начитавшейся китайских афоризмов: «Благородный муж стойко переносит беды. А низкий человек в беде распускается».
Может, правы китайцы? Почему‑то мне кажется, что я окажусь «благородным мужем» и стойко перенесу появившуюся на пути трудность. Или нет?
— О чем ты думаешь? — вдруг услышала я рядом с собой.
От неожиданности я вздрогнула и перепугалась.
— Марат? — удивилась я, увидев катамаранщика, который стоял в метре от меня и держал руки в карманах шорт.
Он кивнул и сел на песок.
— Я так и знал, что ты сюда придешь. О чем думаешь, Полина?
— Сам знаешь, о чем… Честно говоря, ничего придумать не могу.
— А ничего и не надо придумывать, — тихо произнес Марат. — Я и так уже все придумал. Следующим летом я снова приеду сюда. И останусь здесь. Рядом с тобой.
— Я и хочу этого, и одновременно нет, — призналась я.
— Почему?
— Да потому, что я не имею права лишать тебя привычной жизни! Из большого города ты переедешь в наш. Здесь жизнь есть только в теплое время года. А в остальное… Улицы пустынные. Чем ты тут будешь заниматься? И я к тебе приехать не могу. Меня не пустят.
— Глупая ты, глупая, — вздохнул Марат.
— Это еще почему я глупая?
— Потому что не можешь понять, что от твоего города мне нужна только ты. Мне не нужны улицы, ничего мне не нужно. Только ты нужна. Я сюда не для развлечений каких‑то приеду, а к тебе.
Какое‑то время я молчала. Не могла поверить, что происходит такой серьезный разговор. Пожалуй, самый серьезный разговор в моей жизни. Решается моя судьба. Моя жизнь.
— Ты приедешь сюда, а потом что?
— Я тут жить буду. А потом будет видно. Мы повзрослеем. Может, поженимся…
От этого заявления я чуть не упала.
— Ты что такое говоришь? Мне только пятнадцать. Тебе — шестнадцать. О какой свадьбе идет речь?
— Что, и помечтать нельзя? — обиженно ответил Марат.
Я почувствовала, что настало время расставить все на свои места и вывести друг друга из заблуждения:
— Я хочу вот что сказать. Давай решать проблемы по мере их возникновения, а не надумывать что‑то, чего нет, да еще переживать из‑за этого. Сейчас какая проблема? Ты уезжаешь. И вот ее надо решать. Я обещаю, что ни с каким парнем дружить не буду. Ты сам должен это чувствовать! Мы будем переписываться, общаться. Следующим летом увидимся. А может, и раньше. Может, мне удастся на каникулы в твой город приехать. У меня там дальние родственники живут. Ну, или снова летом встретимся. Опять дружить будем. А там видно будет. Вот об этом надо думать, а не о какой‑то мифической свадьбе. Какая свадьба? Это смешно.
— Да, наверное, ты права, — согласился Марат и вроде бы даже как‑то повеселел. — Надумал я проблем, а их и нет…
Катамаранщик улыбнулся и коснулся меня рукой.
И в этот момент я увидела бутылку. Эту треклятую бутылку, из‑за которой начались все мои неприятности.
Глава 3 Записка в бутылке
Мне кажется, что с морем мы находим общий язык еще и потому, что в свободное время я брожу по пляжам и собираю всякий мусор, который волны выносят на берег. Это всякие палки, щепки, обертки от шоколадок, пенопласт, сухие кукурузные початки, персиковые косточки… Думаю, именно за помощь море меня и уважает. Кто‑то сорит, бросает в море мусор, а я его очищаю.
И вот я увидела на берегу что‑то блестящее.
— Блестит что‑то, — сказала я Марату, кивая на блестящий предмет. — Наверное, мусор какой‑то.
Я поднялась с песка и направилась к кромке воды.
— Ну, что там? — крикнул Марат.
— Какая‑то бутылка, — ответила я, нагибаясь к воде и беря в руки бутылку из зеленого стекла, которую волны вынесли на берег.
— Что за люди такие бессовестные? — проворчал Марат. — Я не понимаю, вот как только рука у них поднимается бросать в море всякий мусор? Неужели трудно бросить это в мусорный бак, а?
Я пожала плечами, собираясь положить бутылку под дерево, чтобы потом забрать ее и выбросить в мусорку, но вдруг заметила…
— Марат! В бутылке что‑то есть!
— В смысле? — удивился катамаранщик.
Вместо ответа я подошла к костру и посмотрела бутылку на свет.
— В ней какая‑то бумажка, — дрожащим голосом произнесла я, ощущая, как от волнения в висках стали стучать молоточки.
— Бумажка? — изумился Марат, склонившись над бутылкой. — Записка? Какое‑то послание?
Я не могла ничего ответить — была сильно взволнована. Я всегда мечтала найти что‑нибудь старинное и, главное, связанное с морем. Постоянно представляла, как обнаруживаю на дне морском древний затонувший корабль, который до меня еще никто не находил, заплываю внутрь — а там повсюду рыбы, стены покрыты водорослями. Плыву дальше и вижу скелеты утонувших моряков, одетые в старинную одежду, которая за долгое время нахождения в морской воде истрепалась и превратилась в лохмотья. В каюте капитана обнаруживаю журнал с записями, что велись во время плавания. Там записано все, что происходило с кораблем. Вплоть до момента, когда он стал идти ко дну… А может, я на корабле и клад найду!
Каждый раз, когда я представляла себе нечто подобное, несбыточное, мое сердце начинало часто биться, я прямо‑таки явственно ощущала, что нахожусь под водой, плавая среди кораллов и рыб, в каютах затонувшего корабля… До того четко все представляла, что даже дрожь пробирала, когда я мысленно возвращалась в реальность. Ведь иногда мои фантазии бывают реальней, чем сама реальность…
А теперь передо мной лежит бутылка. В ней — бумага, свернутая в трубочку. Горлышко заткнуто пробкой, напоминающей деревяшку. И от всего этого прямо веет таинственностью и древностью. Или мне так только кажется? Не знаю. Но знаю одно: я нашла бутылку с запиской, выброшенную пенистыми волнами на берег.
— В ней может оказаться все, что угодно, — вслух закончила я свою мысль. — И послание людей, затерянных на каком‑то далеком острове и умерших уже лет триста назад, и карта с указанием расположения клада, и письмо какой‑нибудь женщины, заточенной в высокой башне на берегу океана, которая исхитрилась раздобыть бутылку и бросила ее в волны со своей башни, моля бога, чтобы она не разбилась… Еще его могли написать люди, которые плыли куда‑то, их лодка попала в шторм, и они затерялись…
— А для чего вообще помещают письма в бутылки?
— В основном так делали раньше: попавшие в беду моряки или другие люди, как‑то связанные с морем, бросали в воду бутылку с запиской в надежде, что когда‑нибудь ее выловят и прочитают. А может, и сейчас моряки так делают. Мало ли, что в жизни бывает. Вдруг и сейчас для кого‑то послание в бутылке — единственный способ дать знать о своем существовании. Я даже уверена, что в сети рыбаков редко, но все же попадается бутылка с посланием…
— Подожди, то есть ты хочешь сказать, что этой бутылке может быть как два дня, так и несколько сотен лет? — пораженно уточнил Марат. — Вполне возможно, что она сотни лет плавала в морях и океанах?
Я посмотрела на его встревоженное лицо, на котором отражался пляшущий свет костра, и медленно кивнула. Я все еще не могла прийти в себя от находки. Не верилось, что держу в руках бутылку с чьим‑то посланием.
— Да, может, и сотни лет… Я много читала на тему бутылочной почты. Когда Христофор Колумб первый раз плавал к берегам Индии, он регулярно бросал за борт письма с донесениями о ходе плавания. Адресатом была королева Испании Изабелла. Это удивительно, но некоторые письма вовремя попали ей в руки… А вот остальные затерялись в океане, в течениях, в водоворотах, и одно из писем с того плавания нашли люди лишь спустя триста пятьдесят восемь лет. Послание Колумба было запечатано в кокосовую скорлупу и дубовый бочонок.
