Василий Иванович остался человеком. На всю жизнь.
Но судьба готовила ему новое испытание.
Как раз в том месте, где работал Кукин, прорвались немецкие танки. Танки утюжили наши траншеи, оставляя после себя, как они считали, полузасыпанных, оглушённых, насмерть перепуганных солдат. Они напали неожиданно, на ослабленный участок фронта, куда не успели ещё подвезти противотанковые пушки. А много ли навоюешь с винтовкой да с автоматом против стальных, изрыгающих раскалённый металл махин.
Просчитались фашисты. Вот вспыхнул один, второй танк. Это наши бойцы, забившись на дно окопов, пропустив грозные машины, забросали их бутылками с горючей смесью. Но в передних танках этого не видели, они мчались напролом.
За дымом и пылью, поднятыми гусеницами и снарядами танков, экскаватор заметили не сразу.
Но вот один из танков, переваливаясь на ухабах, пошёл к нему.
Фашисты даже не стреляли: они понимали, что мирная машина не может дать отпор. Пушек экскаватору не положено…
Словно издеваясь, водитель сбросил скорость, нацеливаясь угловатой бронированной мордой своего танка в бок экскаватора.
И Кукин понял — это конец, гибель. Он ясно представил, что сейчас произойдёт: безжалостное чудовище врежется в его «копалку», сомнёт её, раздавит, уничтожит. Понимал и другое: выскочить из кабины ему не успеть. И самое обидное — ничего невозможно поделать!
Василий Иваныч схватил автомат, висящий на крючке в кабине, в ярости, в отчаянии всадил очередь в скошенный лоб танка. А тому-то что! Бегемоту дробина и то больнее, потому что бегемот живой…
И вдруг Василий Иваныч заметил какой-то рыжий клубок шерсти, несущийся навстречу грохочущему стальному ящику. В последний миг он разглядел, что это собака с каким-то тючком, притороченным к спине.
Затем пёс бесстрашно бросился между гусеницами танка — и в этот же миг ахнул взрыв. И страшного, несущего смерть фашистского танка не стало.
Десять стальных машин смрадно пылали на поле боя. Семь из них уничтожили собаки — истребители танков. Собаки погибли, но они спасли десятки человеческих жизней. Среди них — и жизнь Василия Иваныча Кукина.
Василий Иваныч ещё раз ласково погладил Кинга.
Витька слушал, приоткрыв рот. Старик тоже был ошеломлён.
— Да-да, — наконец вымолвил он. — Я читал… но не думал, что это было и так.
— Вы уж мне поверьте — собак на фронте уважали. Кем они только не служили: и раненых помогали вывозить, и связными были, и мины искали, и, как видите, истребляли танки!
Василий Иваныч поднялся, отряхнул брюки.
— Вот и весь сказ! А теперь — по коням! Как раз и время подошло, а то мои орлы сейчас сигналить начнут — выражать неудовольствие. — Он показал на выстроившиеся перед экскаватором самосвалы.
И тут Витька вспомнил разговор с Симаковым, который знал всё на свете.
— Василий Иваныч! Тут мне Симаков сказал, будто у нас на стройке настоящий Герой Труда работает! Врёт небось?
Василий Иваныч улыбнулся:
— А что, бывают и ненастоящие Герои?
— Да я серьёзно! Настоящий, с Золотой Звёздочкой?
— Чего только на свете не бывает, — таинственно ответил Василий Иваныч и залез в кабину.
Витька озадаченно поглядел на него, но Василий Иваныч уже запустил мотор. Он помахал Витьке рукой, что-то сказал, но тот не услышал — слишком громко трещал пускач. «Врёт Симаков, — решил Витька, — наверняка врёт! Какой человек не станет свою Золотую Звёздочку носить?! Смешно даже! Да я бы не только днём, я бы спать с ней ложился! Нет, врёт Симаков, даром что всё знает».
Мама сказала, что карантин снимут через три дня. И впервые Витька пожалел, что он кончается, этот карантин, потому что на стройке с каждым днём становилось всё интереснее. К огромным котлованам, вырытым Василием Иванычем, подогнали могучие подъёмные краны.
Рабочие ловко зацепляли стальными тросами огромные железобетонные плиты, накидывали тросы на толстые крюки кранов — и те опускали плиты на дно котлованов, будто это не плиты, а пушинки. А дно котлованов было выровнено, засыпано песком и щебёнкой, и маленький каток проворно утрамбовал их.
Всё это было так интересно, что просто глаза загорелись.
Громадные машины привезли целые комнаты — с дверями, окнами, дырками для разных труб. Бери и складывай, как кубики. Для этого собирали высоченный кран, который будет ездить по рельсам, как паровоз, и собирать дом из готовых частей. Только рельсы далеко друг от друга, на железнодорожные не похожи.
Теперь Витька не мог сказать, что знает на стройке всех, — столько появилось новых людей.
Витьку никто со стройки не гонял, потому что Василий Иваныч с самого начала их знакомства очень серьёзно предупредил его, что есть такая штука, называется «Техника безопасности», и пока строитель назубок её не выучит и не сдаст экзамен, его к работе не допустят.
Витька на всю жизнь запомнил, что есть вещи, которые никому делать нельзя, будь ты хоть самый главный начальник. И потому он никогда не лез под стрелу крана или экскаватора, не трогал кабели и не забирался в трансформаторные будки, не прыгал в траншеи и котлованы, не дотрагивался до неизвестных проводов.
Строители знали это и считали Витьку своим человеком.
Вокруг происходило множество удивительных вещей, но всё равно Витька оставался верен своему экскаватору, и ему никогда не надоедало глядеть, как работает Василий Иваныч.
Через день кончалась Витькина свобода — послезавтра уже не побегаешь, послезавтра снимают карантин.
В этот день всё и случилось.
Начался уже месяц ноябрь, но погода была совсем непохожа на ноябрьскую — было тепло, светило солнышко, а небо — синее-синее.
Василий Иваныч кончал рыть последний котлован, а Витька стоял неподалёку и глядел. На минутку он отвлёкся — в чистом безоблачном небе на огромной высоте летел самолёт. А за ним тянулся чёткий белый след, будто кто-то медленно проводил по небу мелом. Снизу самолёт казался таким маленьким, прямо бери и прячь в ладошке.
И вдруг послышался противный металлический скрежет и тут же громкий крик Василия Иваныча.
Витька не понял, в чём дело. Улыбаясь, он поглядел на кабину экскаватора и увидел открытую дверцу и в ней — бледное, на себя непохожее лицо Кукина.
— Уходи сейчас же! Беги! Немедленно! — кричал тот и махал рукой.
Витька недоумённо вытаращился: куда бежать? Зачем бежать?
Он повернул голову и вдруг увидел застывший ковш экскаватора и висящую на нём толстобокую, рыжую от ржавчины бомбу.
Витька сразу понял, что это бомба, — сколько раз видел он их на картинках, сам рисовал… Она висела между зубьями ковша и казалась совсем нестрашной — просто толстая старая железяка.
Василий Иваныч выскочил из кабины, в несколько прыжков добежал до Витьки, схватил его в охапку и побежал изо всех сил к высокой куче песка.
— Беги отсюда, Витёк, беги, родной. Встретишь кого, скажи: Кукин неразорвавшуюся бомбу подцепил ковшом. Пусть объявляют тревогу.
И тут же бросился назад, к экскаватору. А через несколько минут тревожно взревела сирена. Она ревела как-то по-особому — то умолкая на миг, то вновь завывая…
Что было дальше, Витька помнил плохо. Люди забегали, умолкли моторы бульдозеров, остановились подъёмные краны…
Его самого подхватила какая-то девушка, отвела домой.
Потом, из окна уже, Витька видел, как приехали военные оцепили пустырь, никого не допуская к котловану. Затем трое командиров подошли к экскаватору, в кабине которого сидел Василии Иваныч Кукин.
А дальше он уже ничего не видел, потому что всё население дома, и его, Витьку, в том числе, эвакуировали, увезли подальше от опасного места, — их дом был слишком близко от котлована.
Витьку крепко держала за руку соседская бабушка, та что жила через площадку лестницы.
Потом прибежала мама — бледная, с непокрытой головой схватила его, стала тормошить, целовать, и смеяться, и плакать…
А перед глазами у Витьки всё висела ржавая, отвратительная, толстая, как свинья, бомба, которая могла во всякий миг взорваться. И совсем рядом, в кабине своего экскаватора, Василии Иваныч, самый надёжный взрослый друг.
Эту ночь Витька с родителями был в квартире Симаковых.
А сначала, пока ещё не надо было спать, Данька Симаков, тот, который все на свете знает, ходил вокруг Витьки на цыпочках, и глаза у него были несчастные от зависти.
Просто жалко было глядеть, как переживает человек такие удивительные события случились без него и узнал он про них далеко не первый! В другое время Витька уж не упустил бы момента подковырнуть Даньку. Но сейчас ему было не до этого. Он знал, что рядом с бомбой осталось всего несколько человек, саперы и Василий Иваныч.
