— Я не выступлю ни при каких обстоятельствах! Даже если вы встанете передо мной на колени! — заявил профессор. — Я забираю своих зверей и еду в гостиницу пить коньяк. Выдую целую бутылку.
— Йокус, миленький, не надо! — послышался отчаянный возглас Маленького Человека из нагрудного кармана профессора. — У меня идея. Подсади-ка меня к уху! Это очень важно!
И когда Йокус его поднял, Максик стал что-то очень таинственно шептать ему на ухо.
Профессор слушал его с удивлением, потом покачал головой и сказал:
— Нет! Тебе надо, по крайней мере, три месяца тренироваться. Сейчас ещё слишком рано.
Но Максик не успокаивался.
— Они тебя оскорбили, — шептал он, — и этого им нельзя спускать!
— Нет, Максик, сегодня рано!
— Нет, именно сегодня!
— Слишком рано!
— Ну, пожалуйста! Ну, скажи «да»! Ну, пусть это будет мне подарком ко дню рождения! Зато больше мне ничего не дари! Даже кукольной комнаты!
— Но твой день рождения ведь ещё только через полгода!
— Ну всё равно, Йокус, миленький!
В ту же секунду профессор почувствовал, как его большое ухо обожгли две совсем малюсенькие слезинки. Он глубоко вздохнул и сказал:
— Господин директор Грозоветтер. Я передумал. Коньяк я буду пить потом. Я выступаю. Объявите н микрофон. Сделайте это вы лично!
— С огромным удовольствием, — обрадовался директор. — А что мне сказать публике?
— Скажите, что сегодня я впервые выступаю вместе со своим учеником. Номер называется «Большой вор и Маленький Человек!».
Директор Грозоветтер успокаивает публику. «Большой вор и Маленький Человек». Ограбление толстого господина Тонки и доктора Горнбостеля. Коричневые и чёрные шнурки. Максик раскланивается перед двумя тысячами зрителей
Господин директор Грозоветтер сдержал слово. Когда знаменитые скороходы на роликах «2 Вихря 2» под громкие аплодисменты публики покинули манеж, он натянул белые лайковые перчатки и сделал знак дирижёру. Оркестр сыграл туш.
Директор медленно и важно подошёл к микрофону. В цирке стало тихо.
— Глубокоуважаемые зрители! — начал господин Грозоветтер. — Как вы знаете, по программе сейчас должен выступить профессор Йокус фон Покус. Он, если позволительно так выразиться, величайший из современных магов. Но хвалить его — значит ломиться в открытую дверь. А на это занятие нет времени ни у одного директора цирка.
— Очень жаль! — крикнул какой-то озорник из верхнего ряда.
Но на него зашикали, и в зале опять наступила тишина. Лишь где-то вдали, в конюшне, ржала лошадь. Вероятно, то был Нерон, которому Галопинский, рассёдлывая, давал взбучку.
— Вследствие таинственного недоразумения, — продолжал директор, — вместо хлыста маэстро Галопинский выхватил волшебную палочку. При этом он имел возможность убедиться, что верховая езда и магия так же мало подходят друг другу, как… маринованная селёдка и шоколад или, скажем, Кельнский собор и Центральный вокзал.
В публике засмеялись.
— Результат, — разъяснял директор, — вдвойне огорчителен. Дело в том, что наш главный маг теперь решительно отказывается прикасаться к волшебной палочке. Я валялся перед ним на коленях, обещал подарить мой альбом марок. Увы, всё тщетно. Он не хочет.
Публика заволновалась. Послышались свист и возгласы: «Долой!»
— Деньги назад! — крикнул кто-то.
Директор поднял руку.
— Дорогие друзья! Магии сегодня не будет, но он выступит!
Раздались аплодисменты.
— Сейчас вы увидите нечто невиданное. Даже я, директор цирка, не знаю этого номера. Словом, вам, и мне, и нам всем предстоит увидеть номер мирового класса.
Аплодисменты стали громче.
— Мне известно только название номера.
Директор Грозоветтер высоко взметнул руки в белых лайковых перчатках и крикнул во всю мощь своего голоса:
— Итак, Большой вор и Маленький Человек!
Потом он отвесил элегантный поклон публике и удалился. Оркестр снова исполнил туш. Все замерли в ожидании.
— Пора выходить, — сказал профессор.
— Ага, — шепнул Максик в нагрудном кармане. — Ни пуха ни пера, дорогой Йокус!
Профессор три раза плюнул через левое плечо и произнёс:
— Той! Той! Той! И трижды чёрный кот!
Он медленно вышел на манеж. Дойдя до середины, он остановился, отвесил поклон публике и сказал, улыбаясь:
— Магия на сегодня отменяется, господа. Сегодня я буду воровать. Держите покрепче карманы! Берегитесь меня и моего юного помощника!
— Где он, ваш помощник? — крикнул толстый господин из второго ряда.
— Он здесь, — ответил профессор.
— Не вижу! — крикнул толстяк.
— А вы подойдите поближе, — приветливо пригласил его Йокус. — Может быть, тогда разглядите.
Толстый мужчина кряхтя поднялся с места и, тяжело ступая, вышел на манеж. Он протянул профессору руку и представился:
— Моя фамилия Тонки.
Публика оживилась. Толстый господин Тонки внимательно огляделся кругом.
— Я всё ещё его не вижу.
Профессор вплотную подошёл к толстяку, долго смотрел ему в зрачки, наконец похлопал его по плечу и заметил:
— Дело, по-видимому, не в зрении, господин Тонки. Глаза у вас в порядке. Но тем не менее мой помощник здесь. Даю вам честное благородное слово.
Какой-то господин из первого ряда крикнул:
— Это совершенно исключено. Держу с вами пари на двадцать марок, что вы один.
— Всего на двадцать марок?
— На пятьдесят!
— Идёт! — весело согласился Йокус. — И вы тоже подойдите поближе. Места хватит всем. Только деньги не забудьте!
Он взял под руку господина Тонки и, улыбаясь, стал поджидать господина из первого ряда, который поспорил с ним на пятьдесят марок. Господин Тонки тоже улыбался, сам не зная чему.
Господин из первого ряда подошёл к ним и представился.
— Доктор Горнбостель, — произнёс он важно. — Деньги при мне.
Они пожали друг другу руки.
— Ну, как дела? — спросил профессор. — Где же мой помощник?
— Да вздор, — заявил доктор Горнбостель. — Его здесь нет. В конце концов, я не слепой. Готов удвоить ставку. Сто марок?
Профессор кивнул.
— Сто марок. Как пожелаете. — Он похлопал его по груди. — Бумажник толстый. Я это чувствую сквозь пиджак.
Потом он двумя пальцами пощупал материю, отстегнул среднюю пуговицу пиджака и сказал:
— Превосходный материал, господин доктор, немнущийся, чистая шерсть, ни грамма бумаги. И великолепно на вас сидит. Наверное, дорогой портной?
— Даже очень, — гордо подтвердил доктор Горнбостель и повернулся вокруг собственной оси.
— Изумительно! — ещё раз похвалил Йокус. — Простите, я только сниму ниточку.
Он снял нитку и тщательно пригладил пиджак.
Тут толстый господин Тонки нетерпеливо кашлянул и заметил раздражённо:
— Всё это чудесно, профессор. Чистая шерсть, дорогой портной и так далее. Но когда же вы начнёте меня грабить?
— Ровно через две минуты, господин Тонки. И ни секундой позже. Пожалуйста, засеките время на ваших часах.
Толстый господин Тонки привычным жестом поднёс руки к глазам и скорчил удивлённую гримасу.
— Часов нет, — сообщил он.
Йокус стал помогать ему в поисках. Но часов не оказалось ни в карманах, ни на другой руке. Не было их и на полу.
— Очень, очень странно, — задумчиво произнёс профессор. — Мы вдвоём собирались приступить к работе только через две минуты, а часов уже нет.
Йокус пристально посмотрел на другого господина.
— Господин доктор Горнбостель, — сказал он подозрительно, — я ничего не хочу сказать, но не взяли ли вы по ошибке часы господина Тонки?
— Что за чушь! — возмутился доктор Горнбостель. — Я не краду ни по ошибке, ни в шутку! Адвокат с именем не может себе этого позволить.
Зрители засмеялись. Но Йокус оставался серьёзным.
— Можно мне посмотреть? — спросил он.
— Пожалуйста! — буркнул адвокат доктор Горнбостель и поднял вверх обе руки. Он походил на человека, которого грабят гангстеры.
Йокус быстро обшарил его карманы. Вдруг он что-то вынул: в руке его были часы.
— Вот они! — воскликнул толстый господин Тонки и подпрыгнул за часами, как мопс за колбасой. Потом он надел их на руку и, кинув косой взгляд на Горнбостеля, сказал: — Послушайте-ка, доктор… Это уж слишком!
— Клянусь честью, я тут ни при чём! Я их не брал! — обиженно оправдывался адвокат. — У меня есть свои. Он протянул руку, оголив запястье. Но тут лицо его вытянулось. — Часов нет! — крикнул он.
Публика смеялась и громко аплодировала.
— Золотые часы! На восьми рубиновых камнях! Настоящие швейцарские!
Йокус, смеясь, погрозил пальцем господину Тонки и обыскал его карманы. Вскоре он извлёк из его правого внутреннего кармана золотые часы.
