кирпичи, которыми Аэрис заложил оконный проём. Ребёнок-зомби жестом приказал профессору молчать. Сейчас у них был общий враг.
Когда солдаты ушли, Заводной Суфлёр и кроклок молча переглянулись. Последний с подозрением и уже вышеупомянутым голодом в глазах. Кроклок медленно встал. Босые стройные, но довольно крупные, ноги были покрыты толстым слоем грязи.
Профессор сосредоточенно наблюдал, как девочка-каннибал, принюхиваясь, приближалась к нему неуверенными шагами на полусогнутых ногах. Покрытое шрамами лицо было бледно-серым, а на спине между лопатками виднелась причудливая шишка. Неужели и в теле этой хрупкой большеглазой девочки тоже был установлен какой-то прибор?
Что-то заставило Аэриса отказаться от мысли ударить существо тростью.
Кроклок посмотрел на трость, поднятую для удара, и протянул костлявую руку к рюкзаку, словно спрашивая разрешения.
Профессор не сводил глаз с зомби, а чудище с него. Худая, даже истощённая девочка была на вид очень маленькой, вряд ли старше шести лет. Казалось, она обнюхивала профессора на расстоянии.
Через мгновение маленький зомби молниеносно приблизился, протянул маленькие ручки, проворно щёлкнул замками рюкзака, вытащил из него несколько твёрдых печений и снова скрылся в своём углу.
Она тут же засунула печенья в рот. Аэрис одобрительно кивнул. Это напомнило ему о его учениках Орке и Вапоре, которые лакомились печеньем за рабочим столом его мастерской много лет назад…
Приступ сухого свистящего кашля застал профессора врасплох. Он был настолько сильным и продолжительным, что в глазах потемнело и казалось, кислород вот-вот закончится. На мгновение профессор подумал, что приступ был вызван скрытой газовой атакой Армии крови, но истинная причина, вероятно, крылась в другом. Так о своём наступлении сообщал очередной приступ чумы.
Аэрис попытался успокоиться, подавить кашель и оставаться в сознании, но состояние лишь ухудшалось. Он размахивал руками, словно боясь упасть, пытался схватиться за что-либо, хоть и знал, что это не поможет избавиться от ощущения падения, вызванного болезнью.
«Разве может быть что-то хуже, чем потерять сознание сейчас, будучи запертым в одном помещении с голодным каннибалом», – думал профессор, привалившись к стене.
Он шарил вокруг руками, пытаясь хоть за что-то ухватиться, но упал на землю, кашляя так сильно, что не мог больше дышать.
Заводной Суфлёр успел увидеть лицо в шрамах и порезах всего в нескольких дюймах от себя, когда девочка-зомби обнюхивала его, подрагивая ноздрями. Затем он почувствовал себя плохо, словно ему на голову набросили чёрный мешок, и всё вокруг потемнело.
Глава 7
Запутанная история девочки-кроклока
КОГДА ПРОФЕССОР ОЧНУЛСЯ, он был счастлив узнать, что жив. Кроклок его не съел, и все конечности были на месте.
Свет снаружи изменился. Заводной Суфлёр, чья память не поспевала за стремительным ходом событий из-за болезни, и маленький голодный зомби-каннибал должны были провести надвигающуюся ночь вместе.
Аэрис поманил существо рукой, и они выбрались через оконный проём на улицу.
Солнце уже не было таким ярким, и почти спряталось за противоположный ряд домов, его лучи уже не достигали земли. В небе шёл бой. Синеватые взрывы в тишине рассекали небо, как беззвучные молнии, сверкая серебряными искрами на темнеющих облаках.
Посреди бушующей вокруг войны профессор разглядывал бледное лицо ребёнка-кроклока, где свет и тень, казалось, гонялись друг за другом. Сквозь тонкую кожу просматривались очертания черепа. На спине полосатой рубашки была вышита буква V – знак узника лагеря.
Девочка-монстр была безмолвна, как и профессор. Затем в её безжизненных глазах отразилась какая-то мысль. Она многозначительно посмотрела профессору в глаза, подняла костлявые пальцы и сплела безымянный палец и мизинец другой руки.
Ну конечно, восемь!
Девочке-кроклоку было восемь лет.
Аэрис в замешательстве уставился на кроклока, моргнул и раскрыл ладони. Затем он шесть раз раскрыл и закрыл все десять пальцев и в конце поднял ещё один палец. Шестьдесят один.
Фыркнув, ребёнок-каннибал кивнул.
Мы понимаем друг друга! Как такое возможно?
Заводной Суфлёр был поражён случившимся. Якобы неразумное существо, каковым изначально показался зомби, умело считать. Затем девочка схватила кусок медной трубы, наполовину засыпанный песком, и стала чертить им на земле линии и дуги.
А-Л-Ь-Б-А.
Альба, красивое имя. Аэрис попытался произнести имя вслух, но изо рта вырвалось лишь хрипение, и он раздражённо фыркнул. Чума лишила его голоса.
Заводной Суфлёр не знал, что в большей степени озадачило его профессорский мозг: тот факт, что у кроклока было имя, или то, что девочка умела писать.
Мужчина улыбнулся и по старой привычке протянул руку в знак приветствия. Существо посмотрело на пустую ладонь профессора, как на лакомый кусочек, и оскалило зубы. Аэрис надеялся, что Альба не воспользуется случаем.
Но Альба, однако, сжав губы, с серьёзным видом вложила в руку Аэриса кусок медной трубы.
Профессор держал трубу, как школьник, не выучивший урок, держит мел, стоя у доски. Затем он наклонился и стал выводить на земле буквы, как иероглифы. Кроклок рядом с ним с интересом следил за каждым штрихом, пока на песке медленно появлялись неуверенные А-Э-Р-И-С, выведенные дрожащей рукой.
Аэрис был глубоко потрясён. Если бы только мир знал, что кроклоки умеют считать и читать. Мнение об этих странных существах сразу же тотально изменилось бы.
Машина пропаганды мастера шпионажа должна была распространять неверные представления о кроклоках. Но по какой причине?
Наконец, Аэрис стёр носком туфли имена на песке на случай, если рядом окажется ещё один патруль.
Темнело.
Заводной Суфлёр шёл впереди по краю улицы и слышал, как Альба следовала за ним, предпочитая оставаться в тени. Вскоре они вышли на площадь, окружённую колючей проволокой.
Передвигаться по площади в темноте по разбомбленному дорожному покрытию было очень трудно. Не было сомнений в том, что под слоем пыли и грудой обломков также скрывались мины. Профессор решил направиться к часовой башне на соседнем холме.
Когда они добрались до серой каменной колокольни, Альба прошмыгнула внутрь через разбитое окно. Аэрис проследовал за ней, выбив заколоченный дверной проём, тем самым сделав его шире.
В полумраке колокольни с высокими потолками пахло навозом и прелым сеном. Пол был покрыт мягкими опилками, которые пружинили под ногами, как мелкий пляжный песок. Всё кругом было в помёте.
В центре помещения были расставлены кормушки и поилки, стойла были огорожены длинными жердями, связанными верёвками и тюками сена. В военное время наездницы использовали колокольную башню в качестве конюшни.
Вдоль стены тянулась бесконечно длинная и узкая деревянная лестница, ведущая наверх к часовому механизму.
Аэрис подумал, что там, наверху, они могут в безопасности провести ночь, или, по крайней мере, там им легче будет обороняться. Он увидел, как Альба уже карабкалась по внешней стороне лестницы,
