Чай будешь?
Оба они насквозь промокли под дождем, и при попадании в тепло Лару просто затрясло.
– Да, пожалуйста.
Джо начал возиться у плиты.
– Здравствуйте, бабушка, – Лара подошла поближе к старушке и заговорила чуть громче.
Та смотрела в окно, но, похоже, взгляд ее не фокусировался ни на чем конкретном. Услышав голос Лары, она пару минут, казалось, соображала, что происходит и что означают эти слова. Наконец взгляд ее стал более осмысленным, она повернула голову и улыбнулась, и на мгновение Лара подумала, что видит в ее глазах проблеск узнавания.
– Здравствуй, милочка. Это же ты? Какая же ты красавица! Какая прекрасная смуглянка с чудесными яркими глазками! Я просто не сомневаюсь, что мальчики за тобой так и бегают! Я у тебя в гостях? Как я попала к тебе домой?
Лара на миг прикрыла глаза, борясь с разочарованием. Выдавила улыбку.
– Нет, бабушка. Вы у себя дома. Это ваша с Джо комната. Вспомнили?
Бабушка похлопала ресницами, взгляд ее снова стал туманным.
– У меня есть дочка примерно твоих лет, милочка. Ты ее подруга?
Лара не знала, что и сказать. Эта самая дочь – мама Джо – умерла уже давно, когда сам Джо был совсем маленьким. Джо поймал взгляд подруги и, словно извиняясь, пожал плечами. Тем временем на плите засвистел чайник, и Лара была рада отвлечься на что-то еще.
Чай был горячим и сладким, прогревал промокших ребят до костей.
– Она вообще хоть что-нибудь осознает? Что-нибудь помнит? – шепотом спросила Лара.
Джо отхлебнул большой глоток и покачал головой:
– С каждым днем все меньше и меньше. И почти ничего не ест…
Он резко умолк, потому что старушка вдруг развернулась в кресле в их сторону, и вид у нее стал осмысленный и встревоженный. Она указала тоненьким пальцем на чашку Лары:
– Допивай скорее, милая, и тогда я смогу тебе погадать.
Много лет назад, пока с памятью у бабушки было все в порядке, у нее была в этой части трущоб отличная репутация гадалки на чайных листьях. Ее считали очень одаренной провидицей – она предсказывала так успешно, умела предвидеть, кто родится у беременной, мальчик или девочка, или где и когда девица на выданье повстречает своего жениха. Однажды она предсказала грядущий большой потоп и этим спасла множество жизней обитателей квартала. Однако граждане королевства, с подозрением относившиеся к магии, не очень-то жаловали и гадалок, так что бабушка занималась своей деятельностью втихаря, не особо ее афишируя.
Лара длинным глотком всосала остатки чая, оставив заварку на дне, и передала чашку бабушке. Та взяла ее в чашу сухоньких рук и особым движением покачала ее, вглядываясь в осадок. Потом пожевала сухие губы.
– Вижу, как ты уходишь отсюда, милая. Покидаешь Королевскую Гавань. Покидаешь Серебряное Королевство.
Лара чуть нахмурила брови:
– Я покидаю королевство? Нет, бабушка, я думаю, тут вы ошиблись…
Бабушка подняла палец свободной руки, не отрываясь от созерцания чайных листьев.
– Я не от себя говорю, милочка, я говорю то, что передает мне чай. Что тут у нас еще… Да, да… вижу, как ты летишь.
– Я лечу? – Лара бросила на Джо взгляд через плечо.
– Да, и на огненных крыльях, деточка! На крыльях цвета солнца! – Бабушка очень возбудилась, с живым интересом снова взболтала осадок на дне чашки. – И медальон. Медальон все еще у тебя?
Лара испытала настоящий шок. Она никому и никогда не рассказывала о медальоне – с тех пор как сбежала из приюта, где провела свое раннее детство.
– Но… откуда вы об этом знаете?
– Я не знаю, милочка, ничего не знаю. Это чай знает. Так вот. Медальон. Он все еще у тебя?
Лара потрясенно кивнула. Все, что она могла сейчас сказать, – это что она ужасно взволнована и встревожена. Иррациональное чувство, что к ней подбирается нечто очень опасное. Что беды сжимают кольцо.
– Хорошо, – кивнула бабушка седенькой головой. – Это самое главное. Храни его и никому не отдавай. Он должен быть в сохранности! И слушай его!
Она, похоже, перевозбудилась, моталась туда-сюда в своем кресле, раскачивалась взад-вперед, и выглядело это довольно пугающе. Она даже попробовала встать на ноги, но Джо успел подскочить к ней и положить руку на плечо.
– Бабушка. Т-ш-ш. Тебе надо успокоиться. Просто это самое, ну ты поняла? Присядь. Подыши.
Она даже попыталась сопротивляться, снова взболтала осадок в чашке – и лицо ее резко помрачнело. Старушка вдруг отшвырнула чашку, будто та ее обжигала, и чашка звонко разбилась об пол.
– Ох, нет! Нет, только не это! Ужас-то какой! Вот же я старая дура!
– Бабушка, успокойся, это пустяки. Подумаешь, чашка. Разбилась, и ладно. Я подмету.
Джо пошел в угол за веником и совочком.
– Бабушка, вы в порядке? – Лара подошла поближе и положила руку на хрупкое запястье старушки. И почувствовала, как бешено бьется ее пульс.
Бабушка подняла голову, заглянула в темные глаза Лары. И медленно, членораздельно произнесла:
– Она собирается ее освободить. О боги мои, она и правда собирается это сделать!
– Кто такая «она», бабушка? И кого она собирается освободить?
– Эта женщина! Женщина с фальшивым лицом… она собирается освободить Вечноночь.
Вечноночь. Это слово мигом отбросило Лару в ее воспоминаниях обратно в детство, в сиротский приют. После отбоя они с ребятами там постоянно рассказывали друг другу страшные истории.
Сухонькие пальцы старушки без предупреждения сомкнулись вокруг запястья Лары.
– Они идут за тобой, девочка. Женщина с фальшивым лицом – а с ней мужчина, который не отбрасывает тени.
Сердцебиение Лары участилось… но тут губы бабушки растянулись в жалобной слабой улыбке. Глаза ее снова помутнели, и старушка отвернулась к окну, воззрившись отсутствующим взглядом неведомо куда. Стук бьющего по стеклу дождя показался особенно громким. В какой-то момент взгляд бабушки переместился от окна к лицу Лары, и удивленное, приязненное выражение ее лица ясно выдавало, что она не узнает своей гостьи.
– Здравствуй, милочка. Кто ты? Я у тебя в гостях?
Пальцы Лары невольно нащупали подвеску сквозь ткань рубашки.
– Нет, бабушка, это я у вас в гостях. А вы у себя дома.
Трущобы Королевской Гавани были населены так густо, что Ларе они напоминали ящики с крабами, которые она порой видела в порту при погрузке живого товара. Все шевелятся, толкаются клешнями, дерутся, борются за жизнь, лезут друг другу на головы… Множество обитателей трущоб жили в ночлежках и работных домах, за рабский труд в течение дня получая под вечер миску
