class="v">Заводиласе война середи белого дня.
Наши начали палить — только дым столбом валит.
Каково есь красно солнышко, не видно во дыму;
Столько видно во дыму: да не ясён сокол летал,
5. Не ясён сокол летал, — да доброй молодец летал.
Он гулял, таки гулял да сам на во́роном кони,
На вороном кони да сам ко крутой ко гори
Х [134] казакам прискакал, два словечка сказал,
Два словечка сказал: «Да вы казаки да поляки военны мои,
10. Вы военныя мои да розудалыи молотци!
Вы без мерушки пейте зелёного вина
Да бес росчету получайте государёвой казны,
Посмелея поступайте со францюзом воевать!»
Что-ль не пыль-та пыль пылит, только дубровушка шумит,
15. Только дубровушка шумит, — френцуз с армией валит;
Да он валит, таки валит, сам подваливаёт,
Сам подваливаёт, рець выговариваёт:
«Уж я всю эту Русеюшку наскрозь пройду!
Всю насквозь пройду — в камянну Москву зайду,
20. В камянну Москву зайду, полко[в]ничков розорю́,
Всех молодых генералов в ногах стопчу!»
Генирали испужались, платком слёзы подтирали,
Платком слёзы подтирали, в поворот слово сказали,
В поворот слово сказали: «Не бывать тебе, злодею, в нашой каменной Москвы,
25. Не видать тебе, злодею, белокамянных церквей
Да не стрелять тебе, злодею, золотых наших крестов!»
На лушку было — на лушку стоит армия в кружку,
Стоит армия в кружку, да Лопухов сидел в полку,
Лопухов сидел в полку, курил трубку табаку,
30. Курил трубку табаку: «Да для чого нам не курить, зёлёна [135] не пить?..
Свиньцу-пороху довольно, силы [136] во поли стоит!»
Да они билисе-рубилисе цотырнадцеть цясов;
С пятонадесять ступили — стали силу розбирать;
Нашли таких убитых: полков[и]ничков до семи да енералов до осми,
35. А мелкой пещорской* силы сосчитать ей не могли:
Да которы во горы, по колен стоят в руды,
Да которы под горой, все засыпаны землёй.
Да один таки лёжит, таку речь говорит:
«Вы подайте-тко, ребятушка, цернильницю с пером,
40. Вы цернильницю с пером, лист-бумашку со ярбом;
41. Напишу я своёй любушки нижающий поклон!»
Шумова Опросенья Филипповна
Опросенья (Евфросиния) Филипповна Шумова — крестьянка д. Колежмы. Биография ее мне мало известна. Она — старуха около 50 лет, бедна и занимается между прочим стиркой белья. Она мне пропела старину «Братья-разбойники и их сестра» и духовный стих о Вознесении Господнем. Она еще кое-что знает, но у меня не хватило времени записать.
30. Братья-разбойники и их сестра
А у вдовушки было у Пашици
Што-ль деветь сынков да единая дочь,
Деветь сынков, единая дочь.
Что-ль деветь сынков да в розбой пошли (2 раза),
5. Единую дочерь замуж выдали (2 раза)
Что-ль / за славноё за синеё морё (2 раза) [137]
За того-ль / купца да за богатого (2 раза).
Уж я год жила — да / не стоснуласе [138] (2 раза),
Я / другой жила — да не подумала (2 раза),
10. Я на третёй год — / да стосковаласе (2 раза);
Я у свёкрушка да спросиласе,
У свыкровушки да доложиласе;
С мужом сдумали — с мужом поехали.
С мужом сдумали — с мужом поехали. (2 раза)
15. Мы приехали да / о середь моря (2 раза),
О середь моря да моря синяго (2 раза)
А-й моря синяго. Что-ль не тучинка призатуцила,
Не белы снешки да призавеяли, —
Показалися / да белы парусы (2 раза),
20. Белы парусы да чорные ко́рабли.
Тут наехало деветь розбойничков. (2 раза)
Моёго-то мужа оне пограбили,
Моёго-то сына да в воду спустили*,
Что-ль / меня младу прибесщестили. (2 раза)
25. Вси-ты розбойнички спать уложилисе;
Одному-то розбойничку не заспалось,
А-й не заспалось да призадумалось:
«Ты чьёго роду да чьёго племени,
Ты чьёго отца да чьёй матери?» —
30. «Уж я есь-то / роду небогатого,
Роду / небогатого самоненужнаго,
32. Ненужного да вдовы Пашици!..»
Анна Гавриловна Шумова — крестьянка д. Колежмы. Ей 42 года. Она живет вместе со своей свекровью Соломаньей (Соломонией) Шумовой 90 л., которая прежде много знала, но теперь все по старости позабыла. Она пропела мне только одну старину «Мать князя Михайлы губит его жену». По словам Анны и Соломаньи, Анна И. Шумова (теперь Борова́) знает: 1) «Садка», 2) «Во славном было во Новегороде», 3) «В гори жить — да некручинну быть» и 4) «Егория Храброго»; но последняя уклонилась от пения. Также Марфа Шумова, ее тетка, знает «Садка», «Хотена (Часову жену)», «Ивана [Гостиного сына]», «Дуная», «Голубиную книгу», но мне она петь не хотела, отговариваясь незнанием.
31. Мать князя Михайлы губит его жену
Поехал князь Михайла да [во] чистоё полё да широкоё роздольё, [139]
Говорил он своёй маменьки родныи
Да свет сударыни большии:
«Да уж ты маменька родная,
5. Свет сударыни больша́я!
Да уж ты пой-корми кнегину,
Молодую Апрасеёвну;
Корми пшеничного кромою*
Да мёдовою водою;
10. Уж ты дай высыпатьсе
До воскресеньские обедьни!»
Не успел тут князь Михайла
Да с широка двора он съехать, —
Его маменька родная,
15. Свет сударыня большая,
Она кормила и поила
Да ей овсяной кромою
Да йей болотного водою;
Да по три дня байну топила,
20. По три щолоку варила,
Да горець ка́мень нажига́ла
Да на белы груди спущала;
Да положила во колоду
Да во колоду сыродубову,
25. Да отвозила к синю морю,
Да спустила ту колоду
Она во синёё морё.
Да приехал князь Михайла
На половину дороги, —
30. Да ёго добрый конь споткнулса,
У коня дуга сломилась,
Да пухова шляпа́ свалилась.
Да
