Виктор Степаков
Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа
В апреле 1908 года в семье истопника Семена Абакумова родился очередной ребенок.
Крестили младенца в церкви Николы в Хамовниках, где настоятелем был отец Македон, известный в округе своим пристрастием к непомерному возлиянию и куражу. Этим привычкам священник остался верен и на этот раз.
– Сысоем младенца хотите наречь? – мутно взглянул на родителей отец Македон и объявил: – Неблагозвучно. Не буду крестить.
– Да как же ему без крещения. Он, поди, не мамайка, не бусурман какой-нибудь, – заволновалась мать.
– Имя меняйте, либо не буду крестить, – сказал святой отец и даже притопнул ногой.
– Может, Македон? – пришел на помощь ломовой извозчик Федор Гнутов, знакомец семьи и крестный отец мальчика.
– Молчи. Македон – это я, – ответил священнослужитель. – А младенца нарекаю именем Виктор, сиречь – Победитель. И быть посему! – вынес окончательный вердикт и качнулся, едва не опрокинув купель.
Так начиналась жизнь Виктора Семеновича Абакумова, будущего наркома СМЕРШа.
Детство мальчика, проходившее в рабочем квартале, близ Хамовнических казарм, было трудным. Отец из-за беспросветной нужды нередко бывал пьян, ругался и по любому поводу распускал руки. Мать, работавшая прачкой, случалось, тоже выпивала. Витя, предоставленный сам себе, целыми днями бегал со своими сверстниками по Москве, оборванный, грязный и вечно голодный.
Февральская революция 1917 года не внесла в жизнь мальчика заметных изменений. Правда, воображение девятилетнего ребенка поразили толпы москвичей с красными знаменами и бантами, митинги на перекрестках и площадях, где ораторы произносили зажигательные речи, в которых очень часто звучали непонятные слова о крушении монархии, свободе, равенстве и братстве. Витя вместе со всеми кричал «ура» и подкидывал в воздух свою шапку. Находясь под впечатлением от митинговых страстей, он как-то спросил у отца:
– Что теперь будет?
– Да ничего хорошего, – пьяно промычал родитель и рухнул под стол.
Абакумов-старший как в воду глядел: в октябре 1917 года в Петрограде произошла пролетарская революция. Временное правительство было низложено, власть в столице захватили большевики.
25 октября в Москве был создан Военно-революционный комитет (ВРК). В состав ВРК вошли верные ленинцы: Ломов, Смирнов, Усиевич, Муралов, а чуть погодя в него были кооптированы и руководители Красной гвардии – Ведерников и Розенгольц. После этого ВРК немедленно приступил к осуществлению мер по захвату власти. Двум партийным товарищам – Ведерникову и Аросеву – поручалось «предпринять необходимые шаги по занятию телеграфа, телефона и почтамта революционными войсками в целях охраны». Другой большевик, Соловьев, получил мандат с приказом «принять меры к недопущению выпуска буржуазной прессы и занятию типографий буржуазных газет».
Однако московские революционеры встретили сопротивление со стороны созданного 27 октября Комитета общественной безопасности (КОБ) под руководством эсера Руднева и командующего Московским военным округом полковника Рябцева, который опирался на юнкеров Александровского училища и студентов.
В городе начались вооруженные стычки, вскоре перешедшие в ожесточенные уличные бои. Первое время военный успех был на стороне Комитета общественной безопасности. Юнкера и учащаяся молодежь дрались решительно и умело. Тогда как воинские формирования ВРК – красногвардейцы и революционные солдаты – напротив, сражались неохотно и бестолково.
В эти тревожные дни на Хамовническом плацу – огромной площади между казармами и лежащими напротив них же конюшнями и разными службами – шел нескончаемый митинг. Агитаторы из Хамовнического ревкома призывали солдат 193-го пехотного запасного полка, квартировавших в казармах, выступить на защиту революции.
– Товарищи, наши враги в смертельной схватке хотят задавить опору народной революции – Военно-революционный комитет, – стоя на перевернутом ящике, охрипшим голосом взывал к солдатской массе очередной ревкомовец. – Они хотят отнять у народа землю, которая после петроградского переворота навсегда потеряна ими. К оружию товарищи! Будем биться, как свободные граждане! Нас можно убить, но нас не заставят опять пойти в рабство и осудить на рабство наших детей и внуков. Вперед, товарищи, опрокинем врага своим революционным напором!
Солдаты слушали агитатора, дымили самокрутками, но опрокидывать врага явно не спешили. Из толпы, под одобрительный гул, раздались выкрики:
– Гладко стелешь!
– Сам воюй, чем языком-то молоть!
– Товарищи, будьте сознательными! – хрипел ревкомовец, но его слова заглушали гогот, свист и матюки.
Недалеко от митингующих красногвардеец с туго забинтованной рукой рассказывал любопытным о недавнем бое:
– Вышли мы, значит, на Зубовский бульвар, идем, а тут юнкера и эти патлатые, со стекляшками на мордах, скубенты, что ли, как по нам из винтовок дадут, как дадут! Наши – кто пал, кто бежать. Они следом, да быстро так. Кого догонят, так штыком или прикладом – крык! – готовец. Ваське Загнеткину, дружку моему, прикладом все мозги из башки вышибли, а мне вот руку насквозь штыком пропороли, насилу убег. Да, наклали нам по шеям, будьте-нате, как наклали…
Целыми днями Витя Абакумов вместе со своими сверстниками пропадал на Замовническом плацу. Происходящие события мальчишек ничуть не пугали. Им было невероятно интересно. Еще бы, ведь они своими глазами видели настоящую войну!
Между тем 29–30 октября к московским большевикам прибыло значительное подкрепление. Из Иваново-Вознесенска – отряд красногвардейцев под командованием Михаила Фрунзе, а из Петрограда – 500 балтийских матросов, направленных по личному распоряжению Ленина.
Бои в центре города вспыхнули с удвоенной силой. 31 октября из Замоскворечья большевики начали артиллерийский обстрел Кремля и городских зданий, в которых закрепился противник.
С Хамовнического плаца вела огонь батарея тяжелых гаубиц.
– Батарея! Прицел… Трубка… Огонь! – командовал артиллерийский командир.
Орудия оглушительно рявкали и распахивали станинами землю, посылая снаряды по цели. Через мгновения до плаца доносились звуки тупых, тяжелых ударов, приглушенные расстоянием. Артиллерийские наблюдатели, расположившиеся на крыше казарм, кричали сверху о результатах стрельбы:
– Есть попадание! Крой дальше!
– Это мы с удовольствием. Это мы завсегда могем! – отвечала, суетясь возле гаубиц, орудийная прислуга, состоящая из кронштадтских братишек.
