С. Ф. Платонов. Краткий обзор времени императора Александра II и великих реформ
Родившийся в 1818 г. сын великого князя Николая Павловича Александр с самых первых дней своей жизни всеми почитался как будущий монарх, ибо он был старшим в своем поколении великим князем. «Это маленькое существо призвано стать императором» – так выразилась о нем его мать, соображая, что ни у императора Александра I, ни у цесаревича Константина нет сыновей. Поэтому и поэт В. А. Жуковский приветствовал «милого пришельца в Божий свет» как «прекрасное России упование» и на «высокой чреде» царства желал ему внутренних добродетелей и внешней славы.
Будущего монарха, естественно, старались приготовить наилучшим образом к высокому жребию, его ожидавшему. Воспитание императора Александра II было поставлено прекрасно. С малых лет воспитателем его был гуманный и умный человек капитан Мердер. Лет девяти Александр начал учиться под главным руководством своего «наставника» В. А. Жуковского. Жуковский предварительно составил глубоко обдуманный план учения цесаревича, утвержденный Николаем.
По этому плану целью всего учения было – сделать будущего государя человеком просвещенным и всесторонне образованным, сохранив его от преждевременных увлечений мелочами военного дела. Жуковскому удалось осуществить свою программу учения; но уберечь цесаревича от влияния тогдашней военной «муштры» он не мог.
Верный традициям своего отца и старших братьев, император Николай внушал Мердеру, что Александр «должен быть военный в душе, без чего он будет потерян в нашем веке». На Александра поэтому легла печать того века с его наклонностью к плац-параду, дисциплине и военной торжественности. Но вместе с тем цесаревич много учился и имел хороших учителей. Между прочим, сам знаменитый М. М. Сперанский вел с ним «беседы о законах», послужившие, по-видимому, поводом к составлению его «Руководства к познанию законов».
Домашние кабинетные занятия Александра Николаевича дополнялись образовательными поездками. Из них особенно памятно большое путешествие по России и Западной Сибири в 1837 г. Двадцати трех лет цесаревич вступил в брак с Марией Александровной, принцессой Гессен-Дармштадтской, с которой он познакомился во время большого заграничного путешествия. С этого времени началась служебная деятельность Александра Николаевича.
Император Николай систематически знакомил сына с разными отраслями государственного управления и даже поручал ему общее руководство делами на время своих отъездов из столицы. В течение десяти лет наследник престола был ближайшим помощником своего отца и свидетелем всей его правительственной работы.
По всей видимости, Александр Николаевич находился под сильнейшим влиянием отца. Отличаясь от отца характером, он уступал ему волей. Суровый и непреклонный ум Николая порабощал мягкую и доступную влияниям натуру его сына, и Александр, любя отца и восторгаясь им, усвоил его взгляды и готов был идти ему вослед. Со своей стороны, Николай очень любил Александра, верил ему и поручал ему серьезные дела.
В практической школе отца блекли и выцветали те заветы романтической гуманности, которые вкладывал в душу своего воспитанника кроткий Жуковский. Но врожденное добродушие и мягкость натуры, в свою очередь, не допустили Александра воспитать в себе ту каменную крепость духа, какой обладал его отец. Вот почему личность Александра II не отличается определенностью черт и в разные моменты его жизни и деятельности производит неодинаковое впечатление.
Первые годы царствования императора Александра II были посвящены ликвидации Восточной войны и тяжелых порядков николаевского времени. В отношении внешней политики новый государь явил себя последователем «начал Священного Союза», руководивших политикой императоров Александра I и Николая I.
Циркуляр А. М. Горчакова российским дипломатическим представителям за границей
Подписанный 18/30 марта в Париже договор, положивший конец борьбе, размах которой грозил еще более расшириться, а исход не поддавался предвидению, призван был восстановить в Европе нормальный порядок международных отношений.
Державы, которые образовали против нас коалицию, избрали своим девизом уважение прав и независимости правительств. Мы не намерены входить в историческое изучение вопроса о том, в какой степени поведение России якобы поставило под угрозу тот или иной из этих принципов. Наше намерение состоит не в том, чтобы затевать бесплодную дискуссию, но в том, чтобы добиться практического применения тех самых принципов, которые провозгласили великие европейские державы, прямо или косвенно ставшие нашими противниками, и напоминаем о них тем охотнее, что никогда не переставали им следовать. Мы не будем несправедливы ни к одной из великих европейских держав, предположив, что в то время речь шла лишь о лозунге, продиктованном обстоятельствами, и что по окончании борьбы каждый считает себя вправе руководствоваться в своем поведении собственными интересами и расчетами. Мы никого не обвиняем в использовании этих громких слов в качестве оружия, которое необходимо лишь на короткий срок для расширения поля битвы, а затем снова пылится в арсеналах. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что все державы, ссылавшиеся на эти принципы, делали это с совершенной добросовестностью и чистосердечностью, с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах.
Исходя из этого, мы должны предположить, что, согласно намерениям всех участвовавших в последней войне держав, равно как и мыслям императора, нашего августейшего государя, всеобщий мир должен послужить твердой отправной точкой для восстановления отношений, основанных на уважении прав и независимости правительств.
Оправдалась ли эта надежда? Восстановлен ли нормальный порядок международных отношений?
Не вдаваясь в рассмотрение второстепенных вопросов, мы вынуждены с сожалением констатировать, что существуют две страны, входящие в семью европейских стран, в одной из которых нормальный порядок еще не существует, а в другой – поставлен под угрозу.
Мы говорим о Греции и Неаполитанском королевстве.
Оккупация греческой территории иностранными войсками против воли ее монарха и народного чувства утратила ныне всяческие основания.
Политические причины могли до известной степени объяснить насилие по отношению к греческому монарху. Можно было ссылаться на более или менее очевидные военные нужды для того, чтобы придать менее резкий оттенок этому нарушению права, но сегодня, когда нельзя более указывать ни на одну из этих причин, нам представляется невозможным оправдать перед судом справедливости продолжающееся пребывание иностранных сил на территории Греции.
