Игорь Цалер - Популярная музыка XX века: джаз, блюз, рок, поп, кантри, фолк, электроника, соул

> Песнями, композициями или треками музыку не измеришь. Но в маленькой капле может отразиться море, а хрестоматия – не враг полному собранию сочинений. Нам повезло: мы располагаем тоннами носителей, на которых зафиксированы почти все звуки нашего мира. Музыкальные стандарты, созданные в основном англичанами и американцами, прижились на территории от Нью-Йорка и Лондона до Мельбурна и Токио, и если мы хотим приобщиться к этой колоссальной фонотеке, то сборник нескольких сотен примеров – не худший вариант для начала.

> Конечно, большую часть этой музыки (и особенно концептуальные ее формы) стоит воспринимать полноценными альбомами: вырванные из контекста композиции могут звучать нелепо. Но, во-первых, одно произведение может привлечь внимание слушателя к целому явлению, а во-вторых, некоторые представленные здесь исполнители, проложив дорожку на семи дюймах винила, повлияли на всех, кто пошел за ними, – как, скажем, The Kingsmen. Нельзя забывать и об очаровании формата сингла – виниловой пластинки на 45 оборотов в минуту, чье достоинство состоит в том, что не нужно быть Джоном, Полом или Джими, чтобы застолбить себе место в истории. Незнакомая музыка, сконцентрированная в нескольких минутах, – разве это не волнующе?

> От Бесси Смит до The White Stripes, от Кинга Табби до LCD Soundsystem. От первой джазовой пластинки до первой песни, переведенной в формат mp3. Это и великие новаторские образцы стиля и звука, и не потерявшие очарования раритеты. Все они – музыкальные послания из другого времени, из далеких мест, от людей, которые, не зная нас, дарят чудесное ощущение сопричастности и братства. Это история профессионалов и кустарей, которые увлеченно творили историю и доказывали, что в музыке больше связей,чем разграничений. История джазменов, слушающих бродвейские поп-мелодии, рокеров, обожающих Майлза Дэвиса, устрашающих авангардистов, вдохновляющихся давно забытой эстрадой, электронщиков и панков, которые без ума от ямайской музыки, и рэперов, преклонивших колени перед Kraftwerk. Это также история слушателей, которые ходили на стадионные концерты, слушали в клубе джаз-бэнд, а на волнах пиратской радиостанции ловили драм-н-бейс, танцевали, размышляли, влюблялись и даже стреляли под эту музыку на протяжении целого века.

> Заполненный записями музыкальный автомат – символический образ этой книги, посвященной популярной музыке, которая отразила и преобразовала жизнь огромного числа людей. В то же время книга отнюдь не пытается ограничить круг музыки, достойной изучения. Претензии по поводу отсутствия Фрэнка Заппы, Чета Эткинса, Сан Ра и других героев вполне обоснованны: тысячи музыкальных сокровищ могли бы, но по разным причинам не присутствуют на этих страницах. Тем не менее том можно использовать как путеводитель по истории поп-музыки, как ориентир при формировании коллекции или как подставку под ножку шкафа. Можно даже попытаться найти все упомянутые в нем песни – занятие интересное и благородное. Дверь в мир музыкальной вселенной приоткрыта: добро пожаловать в звуковую нирвану!

Отдельное спасибо

Андрею Матвееву, Максиму Калинину, Владимиру Волкоморову, Евгению Бычкову, Audrius Darguћis (a.k.a. Sabbie), Леониду Баксанову, Егору Ахметзянову, Анне Трифоновой.

> После Гражданской войны в США возвращающиеся домой полковые музыканты выкинули свои видавшие виды инструменты. Первого черного парня, который подобрал из дорожной пыли трубу, разбитый барабан или погнутый рожок, нельзя назвать основоположником джаза, но он начал важное дело: труба превратилась в один из любимых инструментов бесправных потомков черных рабов. Скорее всего, произошло это в окрестностях Нового Орлеана: шумный, пестрый город выделялся своей любовью к сладкой жизни.

> Конечно, джаз существовал задолго до появления первой джазовой пластинки. Скажем, жил на свете некто Бадди Болден, который начал импровизировать на трубе из-за своей шизофрении, а другой паренек – Джазбо Браун, заложив за воротник, выдувал из корнета сумасшедшие звуки. Первопроходцы отказывались записываться, чтобы никто не мог скопировать их приемы, но они породили грубую, ритмичную, близкую привезенному с берегов Конго фольклору музыку, которая на старых колесных пароходах добралась по Миссисипи до Чикаго. 1920-е годы станут «эпохой джаза».

> Саму идею импровизационной музыки популяризировал трубач Луи Армстронг в серии записей, сделанных в Чикаго в 1925-1928 годах: импровизации Луи звучали так же органично, как записанная на бумаге музыка. Можно сказать, что свинг как особая пульсация ритма появился именно усилиями Луи Армстронга. В 1930-х свинг вошел в силу: лидер оркестра Бенни Гудмен купил у своего черного коллеги Флетчера Хендерсона аранжировки, и вся Америка сошла с ума. Звуки оркестра Дюка Эллингтона транслировались по радио из клуба «Коттон», тысячи танцоров в гарлемском «Савое» присутствовали на музыкальной дуэли оркестров Бенни Гудмена и Чика Уэбба, усилиями «открывателя талантов» Джона Хэммонда горячий джаз звучал в Карнеги-холле. Как-то ночью по радио тот же Хэммонд услышал ребячливый свинг из Канзас-Сити, где музыканты высоко почитали саксофон и играли ночами напролет без всяких партитур, и скоро мир узнал о Каунте Бейси и веселом свинге Канзас-Сити. До рождения рок-н-ролла джаз был главной музыкой для танцев, любовных приключений и молодежного бунтарства.

Этой мелодии сто лет в обед, а она все так же притягательна, как и далекой осенью 1899 года, когда впервые была опубликована в виде нот в городке Седалия, что в славном штате Миссури. Пианист и сочинитель приятных мотивов Скотт Джоплин сказал одному из своих коллег: «Maple Leaf сделает меня королем композиторов регтайма». И не ошибся: ноты его вещички Maple Leaf Rag, самого знаменитого регтайма в истории, были распроданы тиражом 75 тысяч экземпляров, став первым великим инструментальным хитом Америки. Впоследствии тиражи выросли до миллиона – такого музыкальная история еще не знала! Джоплин потихоньку получал по центу от каждой проданной копии нот и сочинял все новые и новые мелодии. Несмотря на болезнь, за год до смерти он записал семь своих творений в собственном исполнении. Оно далеко не идеально, но это уникальный исторический документ: мы слышим музыку из другого измерения, где время течет совсем не так, как мы привыкли. Именно так – бодро и в то же время неторопливо – должен звучать классический регтайм.