Марксизм в те годы был новым и очень модным течением. Далеко не все, кто увлекался трудами Маркса, были революционерами. Как минимум с 1870-х годов существовало набиравшее силу направление умеренного «легального марксизма», представители которого действовали в дозволенных законом рамках и не собирались бунтовать. Легальные марксисты придерживались скорее либеральных взглядов, считали развитие капитализма в России безусловным прогрессом и потому приветствовали его. Они не верили, что в стране существуют условия для успешной революции, споря по этому поводу с народниками. Разумеется, помимо легального активно развивался и «нелегальный» марксизм.
Чтением и участием в дискуссиях деятельность Ульянова не исчерпывалась. Он вместе со своим двоюродным братом Александром Ардашовым ходил в шахматный кружок, продолжая совершенствовать свое мастерство, несколько раз посещал театр. Однако Мария Александровна с растущей тревогой убеждалась в том, что ее сын уверенно идет по стопам старшего брата. Правда, сохраняется еще слабая надежда на то, что речь идет о юношеском максимализме, которым Володя со временем «переболеет». Или отставит в сторону, когда найдет себе настоящее дело.
С помощью жениха Анны Ульяновой, Марка Елизарова, Мария Александровна подыскивает небольшое имение. На глаза попадается хутор Алакаевка в Самарской губернии. Деньги на его покупку у семьи есть – это выручка от продажи дома в Симбирске (6 тысяч рублей) и банковский счет, оставшийся от Ильи Николаевича (2 тысячи). Сделка состоялась, и в мае 1889 года Мария Александровна с сыном и дочерями отправилась в Самару.
Алакаевка представлялась на первый взгляд сельской идиллией: красивые пейзажи, просторный деревянный господский дом. Мария Александровна надеялась, что ее сын может с головой уйти в управление имением и забыть про революционные идеи. Ей удалось уговорить Владимира выступить в непривычной для него роли помещика и одновременно управляющего. Однако идея, как и следовало ожидать, закончилась полным провалом. Дела в Алакаевке в реальности оказались плохи, а молодой Ульянов не горел желанием их исправлять. Единственная (и немалая) польза от материнской идеи заключалась в том, что Владимир избежал ареста – остальные члены кружка Федосеева были схвачены полицией летом 1889 года. За Ульяновым же был установлен негласный полицейский надзор.
Владимир совершенно не разбирался в сельском хозяйстве и не желал глубоко вникать в этот новый для него предмет. Он гулял, охотился и, конечно же, читал книги. Одновременно он изучал английский – третий для него иностранный язык (и пятый, если считать древние языки). Крепкого хозяина из него не вышло. Более того, он не особенно стремился общаться с местными крестьянами, которые, в свою очередь, относились к новым господам без всякой симпатии.
В советское время праздный образ жизни, который вел молодой Ленин, стремились всячески затушевать. В постсоветское, напротив, сделали одной из главных мишеней для критики Ильича. Дескать, нашелся защитник интересов угнетенных – изнеженный барчук, который этих самых угнетенных видел разве что на картинках!
Однако насколько справедливы эти упреки? Хорошо известно, что ни Маркс, ни Энгельс, ни подавляющее большинство других революционных идеологов XIX века не являлись выходцами из рабочих или крестьян. У основной массы населения не только Российской империи, но и стран Западной Европы того времени просто не было ни необходимого образования, ни времени для того, чтобы создавать какую-либо теорию, в том числе революционную. Чтобы обзавестись достаточными знаниями, читать огромное количество литературы, много размышлять и писать, необходим был досуг. Досуг, которого у простых людей того времени элементарно не могло быть. Поэтому в том, что революционерами и идеологами революции становились люди сравнительно обеспеченные, нет ничего странного – удивительно было бы как раз обратное. Ну а то, что эти представители тогдашнего образованного сословия умели думать не только о себе, собственном кошельке и карьере, только делает им честь. Впрочем, многие их современные критики искренне не понимают такой расстановки приоритетов.
Ленин, действительно, был в определенной степени далек от народа. В том смысле, что он не пахал землю вместе с крестьянами и не помогал волжским бурлакам таскать баржи, как его любимый герой – революционер Рахметов. Однако он совершенно не был далек от народа так, как были далеки французская королева Мария-Антуанетта (по легенде, искренне недоумевавшая, почему простолюдины волнуются из-за нехватки хлеба – они ведь могут есть пирожные!) или вице-премьер РФ Игорь Шувалов (которому кажется смешным, что квартирки площадью всего 20 квадратных метров пользуются спросом). Ульяновы жили отнюдь не во дворцах, ходили по тем же улицам, что и простые смертные, и отлично представляли себе, как живется в Российской империи простым людям, не относящимся ни к привилегированным сословиям, ни к среднему классу. Для этого совершенно необязательно было самому становиться грузчиком или свинопасом.
Вернемся в Алакаевку. К концу лета Марии Александровне стало совершенно ясно, что ее затея не удалась. В начале сентября семейство перебралось в Самару, оставив имение наемному управляющему. В дальнейшем Алакаевка будет использоваться семьей Ульяновых как дача. В 1893 году ее впервые попытаются продать, однако сделка сорвется, и продажа состоится только в 1897 году.
В Самаре Владимиру не потребовалось много времени для того, чтобы войти в контакт с местными революционными кружками. Здесь они тоже носили характер преимущественно дискуссионных клубов, практическая деятельность сводилась в лучшем случае к расклейке листовок. Впрочем, это трудно считать упреком: деятельность народников (в том числе террористическая) очевидно зашла в тупик, а возможность осуществить революцию в стране силами небольших кружков ни у кого иллюзий не вызывала.
Ульянов стал членом кружка Алексея Скляренко и быстро превратился в одного из его лидеров. Он же во многом задавал тон в кружке: одной из главных задач считалось самообразование, причем не только в сфере революционной теории, но и в вопросах истории, культуры, экономики. Сам Владимир читал на заседаниях кружка доклады по экономической истории России.
Самообразования ему, впрочем, было мало; он отправлял прошения разрешить ему возобновить учебу в университете. «В течение двух лет, прошедших по окончании мною курса гимназии, я имел возможность убедиться в огромной трудности, если не в невозможности, найти занятие человеку, не имеющему специального образования». Ульянов слегка лукавил – его попытки «найти занятие», мягко говоря, были не особенно интенсивными. Он все глубже уходил в революционную деятельность.
