И вдруг полилась песня, зазвенел, заиграл высокий мужской голос. Шахурин понял, что это поет Сталин; ведь он от кого-то слышал, что у Сталина красивый, высокий голос, совсем не похожий на тот, которым он разговаривает...
Алексей Иванович проснулся от легкого толчка в бок. Вскинув голову, открыл глаза и увидел устремленный на него смеющийся взгляд Молотова.
- Будете после войны писать мемуары, - шепотом сказал ему Молотов, не забудьте рассказать, как спали в кабинете Верховного Командующего... Этого еще никому не удавалось...
Шахурин, окончательно сбросив дрему, со смущением ответил:
- Три ночи не спал... Гоним новый самолет... - И осекся, увидев, что Сталин повернул к ним голову и в глазах его сверкнула строгость.
Только сейчас до Шахурина стал доходить смысл телефонного разговора Сталина с Малышевым.
- Да-да!.. Мы вам доверили, товарищ Малышев, организацию новых центров танковой промышленности, - говорил Сталин с заметным грузинским акцентом. И ЦК надеется, что сейчас, когда часть нашей броневой базы находится под ударами авиации врага, вы, как нарком танковой промышленности, разумно распорядитесь тем, что у нас имеется в Москве, в Подмосковье и на заводах Поволжья...
В дверях кабинета бесшумно появился и застыл на месте Поскребышев - с усталым лицом и красноватыми белками глаз от постоянного недосыпания. Сталин будто увидел его затылком и повернулся лицом к двери. Коротко взглянув на Поскребышева, потом на настенные часы над дверью, он чуть заметно кивнул Поскребышеву, и тот, сверкнув лысиной в солнечных лучах, падавших в окно, исчез... В кабинет тут же вошли начальник Генерального штаба Жуков и сопровождавший его генерал с разбухшим портфелем в руке. Приветственно щелкнув каблуками блестевших черным глянцем сапог, они, видя, что Сталин стоит спиной к двери, присели к столу. Генерал, расстегнув толстый коричневый портфель, стал выкладывать из него на зеленое сукно стола карты и документы.
А Сталин между тем продолжал говорить в телефонную трубку:
- Товарищ Малышев не должен ошибаться, какой танк поручить выпускать Горьковскому заводу, какой Коломенскому. Сейчас фронту нужны тридцатьчетверки и КВ...
Сталин умолк, и уже не в усталом воображении Шахурина, а из телефонной трубки слышался ему приглушенный голос Малышева:
- Товарищ Сталин, надо помочь Главному автобронетанковому управлению в ремонте танков... На фронтах еще не все понимают, что подбитый танк - это не утиль, не отходы войны... Танк очень редко уничтожается целиком... Это тысячи деталей... Из трех танков можно возродить один-два.
- В чем должна выразиться наша помощь? - спросил Сталин.
- Прикажите товарищу Мехлису мобилизовать фронтовых политработников для разъяснения этого всем бойцам и командирам. Ускорение ремонта поможет нам заполнить паузу в выпуске новых танков, пока идет эвакуация на восток заводов и их развертывание на новых местах...
- Хорошо. До свидания, товарищ Малышев. - Сталин положил на аппарат трубку, взял синий карандаш и, наклонившись над столом, сделал на календаре запись.
Жуков и его помощник, видя, что Сталин освободился, встали.
- Садитесь, товарищи военные. - Сталин махнул им рукой и, глядя на Шахурина, скупо улыбнулся. Затем сказал: - А кое-кто жалуется на строгость товарища Сталина... - Он выразительно взглянул на Жукова: - Какая же это строгость, скажите на милость? Приходят наркомы к нему в кабинет с отчетами и... укладываются спать... Мы вам не помешали, товарищ Шахурин?..
- Извините, товарищ Сталин. - Алексей Иванович чувствовал себя, как провинившийся школьник. - Больше такого не повторится.
- Ничего, бывает. Знаю, что не легко вам... Так на чем нас прервал товарищ Малышев телефонным звонком? - Сталин устремил на Шахурина уже серьезный, требовательный взгляд.
- Вы говорили о роли заместителей наркомов, - напомнил Алексей Иванович.
- Да... Так вот, и у вас прекрасные заместители!.. Дементьев, Яковлев, Хруничев, Воронин... Великолепные специалисты и хорошие партийцы. Вот они и должны посещать отдаленные заводы, опытные аэродромы и конструкторские бюро... По вашему распоряжению. Ну зачем вам было самому лететь в Рыбинск?
- Там на заводе разгорелся конфликт между конструкторами и производственниками, - пояснил Шахурин.
- Конфликт мог прекрасно уладить товарищ Патоличев{2}. Он организатор высшего класса, хорошо работает с людьми, с ходу умеет вникнуть в дело.
- Верно. Не подумал я...
- Давайте договоримся твердо: без моего ведома вы из Москвы не отлучаетесь. И лично на вас в числе прочих обязанностей лежит ежедневный отчет перед ЦК и Совнаркомом... Письменный отчет!.. О выпуске самолетов и моторов. И не простой отчет о собранных самолетах, а о проверенных в воздухе - облетанных и отстрелянных...
- Все ясно, товарищ Сталин. - Шахурин встал и начал складывать в портфель бумаги.
Алексею Ивановичу хотелось послушать доклад Жукова о положении на фронтах, но в приемной наркомата его ждали "гонцы" с заводов, да и видел, что Сталин уже будто забыл о нем и подошел к другому краю стола, где были развернуты карты.
Генерал армии Жуков, поняв, что Сталин переключился мыслями на фронтовые дела, решил сказать ему то, о чем намеревался.
Но Сталин упредил:
- Однажды мы толковали за обедом, что не надо сердиться на Сталина, когда он ругает товарища Жукова. - Он поднял зажатую в правой руке потухшую трубку, будто призывая к вниманию. - Сталин ругает Жукова, а Жуков ругает командующих фронтами и армиями, и дело идет лучше. Но нельзя ругать Жукова и командующих до такой степени, чтоб деятельность их сковывалась и дело шло хуже...
Жуков внутренне содрогнулся: ведь он сам собирался - может, в иной форме - сказать эти же слова Сталину.
- Так что передайте товарищу Тимошенко, чтоб он излишне не ругал Лукина, Курочкина и Конева. Более того, пусть представит их к высоким правительственным наградам; возможно, это поможет Лукину и Курочкину вышвырнуть немцев из Смоленска...
- Вы правы, товарищ Сталин... - только и нашелся Жуков. - Разрешите докладывать?
- Одну минуту. - Сталин повернулся к Молотову: - Будет полезно, если начальник Генерального штаба познакомится с нашим письмом Черчиллю. - Затем пояснил Жукову: - Мы предложили английскому премьеру поторопиться с открытием второго фронта.
- Даже указали устраивающие нас возможные варианты его создания, уточнил Молотов.
- Простите, я не очень понял. - Жуков нахмурил брови, и глаза его сузились, потемнели. - И вам не потребовалась для этого точка зрения Генерального штаба?
Сталин и Молотов переглянулись, будто не зная, как реагировать на слова генерала армии.
