в Царском Селе текла прежним порядком. Прибавилось лишь почти ежедневное посещение Государыней и великими княжнами лазаретов. Перед объездом лазаретов Государыня и великие княжны заезжали помолиться в церкви Феодоровской и Знаменской Божьей Матери. Так продолжалось до последних месяцев 1916 года.
Незадолго до убийства Распутина [37] стало замечаться в связи с неудачами на войне, общее недовольство его вмешательством в дела управления и его влиянием на Царскую семью.
В Государственной Думе по этому поводу произносились возбужденные речи. Во время пребывания в Царском Селе Государя бывали частые приезды для доклада председателя Государственной Думы М.В. Родзянко [38].
Запомнился мне один из его последних, может быть даже и последний приезд. Родзянко поручил скороходу отмечать время его пребывания в кабинете Государя, и когда он вышел из кабинета, скороход, принимая от него портфель, чтобы донести таковой до экипажа, сообщает о проведенном на докладе времени.
– Теперь это лишнее. Теперь все равно, все кончено… – заметил с горечью Родзянко.
Бывал у Государыни министр двора граф Фредерикс, знавший дела только своего министерства и ни во что другое не вмешивавшийся. С докладами к Императрице во время отсутствия Государя являлся Горемыкин, а потом, сменивший его на посту премьера, – Штюрмер.
Бывал часто и Протопопов [39], производивший странное впечатление своими чересчур любезными манерами.
Распутин появился при дворе вскоре после тяжкого заболевания гемофилией наследника, во время пребывания Царской семьи в Спале, кажется, в 1906 году.
Наследник был при смерти. Выздоровление казалось невозможным. Вся Царская семья часто собиралась вместе и молилась о здравии болящего. Умильно служил священник отец Александр.
Императрице, которая была в большом горе, посоветовали просить помолиться некоего Распутина. Императрица послала ему телеграмму, на которую был получен ответ: «Помолюсь – и наследник будет здоров». Действительно, день спустя, здоровье наследника стало улучшаться. Вскоре после этого Распутин получил доступ к Императрице, Это произошло в Царском Селе. О Распутине Государыне доложила Мария Ивановна Вишнякова, служившая во дворце няней. При ее посредстве Распутин и был допущен во дворец [40]. Посещения его не были такими частыми, как об этом обыкновенно говорят: так, за три месяца моего бессменного дежурства при Императрице, я видел у нее Распутина только дважды, причем посещения его продолжалось не более десяти минут.
При встречах с Государем Распутин целовал у него руку, Государь же – руку Распутина.
В декабре 1916 года Распутин был убит. Во дворец об этом сообщил Протопопов. Смерть Распутина произвела тяжелое впечатление на Государыню и некоторых из ее приближенных. Труп Распутина привезли в Царское Село и похоронили на участке за Феодоровским собором, там, где А.А. Вырубова хотела построить убежище для инвалидов. Хотела она и сама там жить: она была больная и к тому же хромая.
В убийстве Распутина принимал участие великий князь Дмитрий Павлович. Он, по решению Государя, должен был быть выслан в Ташкент, где ранее находился в ссылке Великий князь Николай Константинович.
За Дмитрия Павловича просил Государя его отец, великий князь Павел Александрович, а также и другие великие князья, особенно Николай и Александр Михайловичи. Но Государь сказал:
– Убийц я не прощаю.
Дмитрий Павлович был выслан. Императрица даже не приняла великих князей, хотевших просить ее заступничества.
После этого великий князь Александр Михайлович [41] вручил Государю письмо, подписанное многими великими князьями.
В феврале 1917 года прошли слухи о том, что что-то в Петрограде подготовляется. Государь почти постоянно находился в Ставке и только изредка приезжал в Царское.
Возникли забастовки. С докладом к Императрице стал часто приезжать Протопопов. Однажды, после приема, он вышел от Императрицы, зашел ко мне в дежурную комнату и сказал:
– Как будто начинается революционное брожение. Но мы успокоим.
Посещения Протопопова были частыми. После одного из них он вновь зашел ко мне и сказал, что Государыня приказала мне принимать от него, министра внутренних дел все секретные телефонные сообщения о ходе волнений и докладывать таковые Императрице.
Сообщения эти делал или он сам, или его секретарь. Сообщения эти в течение первого времени были успокоительного характера. «Доложите Ее Величеству, что в Государственной Думе не благополучно: шум. Главное – ругают «старика» (Штюрмера)».
Я доложил.
– Ничего, пусть себе ругают, – заметила Государыня. На последующие сообщения: «Доложите, что опасности нет никакой», Государыня отозвалась:
– Какая же может быть опасность? Ничего не будет.
Такая уверенность не покидала Императрицу до последнего момента.
События развертывались быстро, но до дворца доходили только глухие слухи. На другой день опять звонит Протопопов:
– В Петрограде бурно. Казаки понемногу переходят на сторону революционеров. Завтра решится все. Надеюсь, наша сила возьмет верх. Я приказал полиции занять посты на чердаках.
Я передал Императрице доклад: «В Петрограде не все благополучно; казаки идут против правительства».
– Этого никогда не может быть: это ошибка.
– Ваше Величество, так докладывает министр внутренних дел.
– Никогда не поверю: казаки против нас не пойдут.
Скоро опять звонок Протопопова: «Доложите Ее Величеству, что, я надеюсь, мы устоим». Государыня на это заметила: «Конечно, это так и будет».
На следующий день звонит секретарь министра:
– Доложите Ее Величеству, что из некоторых тюрем стали выпускать арестантов. Литовский Замок горит. Горят и некоторые участки.
Я доложил.
– Что же делать? Посмотрим, что дальше будет… – сказала Императрица, на которую эти известия подействовали несколько удручающе.
Это было последнее телефонное сообщение. После секретарь министра приезжал лично и сообщил, что горят участки, тюрьмы и суд. Это было последнее сношение с Петроградом.
Жизнь приостановилась. Дети лежат в кори, Государя нет, нет и вестей о нем.
Чтобы облегчить страдания болящих, укрепить их, подняли из Знаменской церкви икону Божьей Матери. На пути следования иконы во дворец встретился солдат, посмотрел на икону, на священника и, обращаясь к последнему, сказал весьма грубо:
– Привык обманывать народ: до сих пор идолов носишь.
Это были первые проявления разнузданного настроения, непосредственно дошедшие до нас отзвуки революции.
Молебствие служилось в той комнате, где лежали больные. Хворали тяжело. К молебну сошлись придворные и служащие, которые, полные тяжелых скорбных дум, молились со слезами. По окончании молебствия священник благословил больных и по просьбе Государыни обошел с иконой весь дворец.
В первые дни революции приезжал от Государя генерал адъютант Н.И. Иванов, довольно долго беседовавший с Государыней.
Ожидаем приезда Государя, получив верные сведения, что Государь из Ставки выехал.
Для встречи Государя из Петрограда приехал флигель-адъютант граф Замойский. Он дожидался
