России. Председатель съезда фон Дитмар доложил государю, что в ознаменование приезда его величества съезд жертвует на нужды раненых один миллион рублей. Государь горячо благодарил за щедрый дар. Посетив затем распределительные пункты для раненых на вокзале, государь прошел в поезд. Дебаркадер был заполнен публикой. Оркестр учащихся играл «Славься» [11].
Публика пела с оркестром. Когда поезд тронулся, раздался национальный гимн [12]. Все пели с оркестром. Настроение было настолько приподнятое, что, когда поезд скрылся, отслужили на вокзале молебен и послали государю телеграмму. На нее губернатору был прислан ответ: «Благодарю вас и поручаю передать всем собравшимся после моего отъезда на молебствие мою благодарность за добрые пожелания. Сохраню самое лучшее воспоминание о посещении Харькова, столь тепло меня встретившего и оказавшего так много забот о доблестных наших раненых воинах. Николай».
Из Харькова поезд шел на Кавказ. Впечатление от посещенных городов было самое лучшее. Не говоря о горячем приеме государя, всюду чувствовался высокий патриотический подъем, все кипело энергией. Вера в успех и победу была полная.
1914 год. — Поездка государя на Кавказ. — Наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков. — Государь в Екатеринодаре. — Казачий круг. — В женском институте. — По пути к Дербенту. — В Дербенте. — Кавказская простота. Встреча в Баладжарах. — Приезд в Тифлис. — Посещение соборов и мечетей. Государь и муфтий Гуссейн Эфенди Гаибов. — Государь у наместника. — Генерал Мышлаевский. — Государь у дворян. — Прием депутаций со всего Кавказа. — Царь и юнкера. — Прием государя городским самоуправлением. — Поездка на Кавказский фронт. — В крепости Карс. Слова государя об укреплении Карса. — В Сарыкамыше. — Поездка в Меджингерт. На границе с Турцией. — Царский смотр героям. — Опасный обратный путь в Сарыкамыш. — Возвращение. — Остановка в Дербенте. — Владикавказ. — Остановка в Ростове-на-Дону. — Прощальная телеграмма наместнику. — На Кавказском фронте спустя две недели
Наместником Кавказа был член Государственного совета, генерал-адъютант граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков.
Прослушав лекции в Московском университете, граф начал службу в Конной гвардии еще при императоре Александре II. Он был флигель-адъютантом, участвовал в Туркестанском походе, за что имел крест Святого Георгия, командовал лейб-гвардии Гусарским его величества полком и во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов командовал кавалерией в Рущукском отряде [13] наследника цесаревича Александра Александровича.
Граф был дружен с покойным наследником Николаем Александровичем [14] и после его преждевременной смерти стал другом наследника Александра Александровича. С воцарением Александра III граф был назначен начальником охраны его величества, а с августа 1881 года и министром императорского двора, каковую должность занимал в течение всего царствования Александра III. Государь любил графа. Императрица Мария Федоровна рассказывала старшей дочери графа, графине Александре Илларионовне, что однажды она читала такую запись в дневнике своего августейшего супруга: «Сегодня был у меня дорогой Илларион Иванович. Каждый раз, когда я его вижу, у меня становится светлее на душе».
С годами дела Министерства двора как бы уже не удовлетворяли графа. Его широкий государственный ум требовал большего размаха.
В тогдашнем Комитете министров голос министра двора имел первейшее значение. На него равнялись. Он был как бы первый министр, дававший тон министрам, как знающий намерения и пожелания государя.
Оставшись министром двора и после воцарения императора Николая II, граф просил об увольнении его после ходынской катастрофы, но государь отклонил эту просьбу. Граф отпросился в деревню, где и жил до окончания расследования. Однако и в это время, собираясь в путешествие по России и за границу, государь просил графа сопровождать его.
Летом 1897 года граф был назначен членом Государственного совета, а на его место был назначен его однополчанин барон Фредерикс.
На эту смену оказала влияние молодая императрица, с которой граф не сходился по некоторым хозяйственным вопросам, связанным с расходами, и, кроме того, говорили, что у императрицы не могло не остаться по адресу графа некоторой горечи за неласковый прием ее в 1889 году, в чем, правильно или неправильно, но обвиняли позже и графа, и его супругу. И даже вспоминали это много позже, когда престарелая графиня так красиво и мужественно встала на защиту императрицы зимою 1913 года против некоторой группы русской аристократии, о чем будет сказано в своем месте.
В 1905 году граф был назначен наместником на Кавказ. Он принес туда весь свой обширный житейский и государственный опыт и по всем своим личным качествам как нельзя больше подходил к новому посту. Это был поистине большой боярин, действительный вельможа, оставшийся на службе государевой, несмотря на свои несметные богатства. Зная государя Николая Александровича с колыбели, носив его некогда, в буквальном смысле, на руках, старый граф перенес на молодого монарха всю любовь верноподданного с оттенком отеческой нежности человека много более старшего его по годам. Государь же питал к графу особое уважение и любовь, согретую теплыми детскими воспоминаниями; ведь государь рос и играл с детьми графа. И это чувство не ослабевало к графу до самой его смерти. Смотреть край и войска, порученные этому замечательному человеку-вельможе, и ехал теперь государь император.
В 1 час дня 24 ноября государь приехал в столицу области Кубанского войска — Екатеринодар. Наказной атаман генерал Бабич, депутации, среди которых была даже депутация от англичан, проживавших в области, и почетный караул казаков с юбилейным войсковым знаменем и хором музыки встречали государя. Все по-особому, не как везде.
Приняв встречающих, пропустив казаков церемониальным маршем, государь с атаманом в автомобиле медленно направился в собор. Масса народа стояла по пути. За автомобилем скакал взвод казаков. Около собора собрался Войсковой круг. Старые знамена и значки, бунчуки и перначи запорожцев, грамоты, жалованные казачеству (черноморскому и линейцам [15]), и даже мундир, пожалованный императором Александром II, — все эти реликвии были вынесены в Круг на встречу державному хозяину земли Русской. Государь был в кубанской форме. А кругом теснилась несметная толпа женщин, детей-казачат и глубоких стариков. Понаехали со всей области. Все взрослое, молодое было на войне. После молебна в соборе государь посетил два госпиталя, женский Мариинский институт и сиротский приют.
Институтки встретили государя гимном «Боже, царя храни», а затем лихо спели старую казачью песню:
Засвистали казаченьки в поход сполуночи,
Заплакала Марусенька свои ясны очи…
Как к месту, как по моменту подходила теперь эта песня, и какой грустью отдались ее последние слова уходящего на войну казака:
Не плачь, не плачь, Марусенька, не плачь, не журися,
Та за свого миленького Богу помолися…
Юные красавицы проводили государя с неподдельным горячим восторгом.
В 5 часов государь отбыл из Екатеринодара. Путь лежал через
