(Е. Прудникова)
Это не всё. Разумеется, денег на выкуп у крестьян не было. Их давало государство – а крестьяне получали ссуду с рассрочкой на 49,5 с ежегодной выплатой 6 % задолженности. Элементарный подсчет показывает, что они должны были выплатить 297 % выкупной суммы.
Но и тут хитрости не кончались. Помещик имел право либо удовлетвориться обязательным выкупом, либо назначить сумму «по согласию». Читай – потребовать больше и торговаться. Другое дело – деньги от государства ему выдавали только по заключению выкупной сделки. То есть хочешь – можешь получить меньше, но сразу. Можешь пытаться сорвать больше, но позже.
До заключения выкупной сделки крестьяне становились «временно-обязанными». Они должны были нести прежние повинности и не имели права покинуть деревню. Точнее, могли – но должны были продолжать платить оброк.
Это было уступкой консервативным помещикам – «крепостникам» – те ведь при желании могли загнуть такие требования, что вовек не договоришься…
Государственным крестьянам сразу же назначили обязательный выкуп. Но их тоже надули. В центральных губерниях наделы сократились на 10 %, в северных – на 44 %, а выкупные платежи оказались на 45 % больше оброка.
То же самое было сделано для крепостных крестьян Западной Украины и Западной Белоруссии. Там бушевало очередное восстание дворян-поляков, сражавшихся за «незалежную» Польшу «от моря до моря». Воевали поляки партизанскими методами, так что бороться с ними было трудно. Но тамошним крестьянам предоставили упомянутые льготы, да ещё объявили, что земли повстанцев будут переданы крестьянам. Мужички тут же бросились активно вылавливать по лесам мятежных шляхтичей…
Впрочем, крестьянин, как барский, так и государственный, мог выкупиться и единолично. Но тогда он был должен заплатить сразу. Но таких оказалось ничтожно мало. К 1882 году было выкуплено 47 735 душевых наделов (178 000 десятин), к 1887 году– 101 413 наделов (394 504 десятины). Это составляет примерно 0,7 % наделов. Микроскопическое количество.
Была и ещё одна категория крестьян – дворовые. То есть разнообразный «обслуживающий персонал» при барине – что в деревне, что в городе. Их было весьма много – 6,5 %) от всех крепостных! А чего бы барам и не иметь множество челяди, если им платить не надо! С этих взять было нечего. Так что они должны были ещё два года оставаться при хозяевах – а потом становились вольными как ветер. Причем большинство их них оказались на улице. В новых условиях их содержать было не по карману.
Впрочем, количество очень жадных или очень упертых помещиков быстро сокращалось. В 1884 году «на выкуп» вышло около 17 % крестьян. Однако помещики увидели возможность получить реальные деньги. Тем более, как мы помним, у многих имения были заложены – теперь же имелась возможность их выкупить. Точнее, при перечислении выкупных платежей государство автоматически вычитало долг – и при этом оставалось достаточно. Земля по выкупу стоила примерно в 2–2,5 раза выше рыночной цены.
Тем не менее, к 1881 году во временно-обязанных продолжало ходить 15 % крестьян. Тогда было принято решение об обязательном выкупе. Так что с 1881 года количество заложенных имений начало расти по второму кругу…
Крестьяне в собственность земли не получали. Землю получала община. Но о ней будет рассказано ниже.
«В результате реформы 1861 года изменилось правовое отношение других сословий к возможности покупать и продавать землю. В наиболее привилегированном положении оказались потомственные дворяне. За ними сохранялось право приобретать все виды движимых и недвижимых имуществ. При этом помещичьи имения в полном составе, то есть с крестьянскими наделами и с правом на крестьянские повинности, могли быть “продаваемы и иным способом передаваемы только потомственным дворянам”. Лицам других сословий и состояний эти имения могли продаваться лишь при особых, трудновыполнимых условиях».
(С. Н. Никольский)
Итог освобождения был такой, что оторопь берет. Дело в том, что крестьянам, «вышедшим на выкуп», приходилось платить не только выкупные платежи, но и разные налоги.
«…Бывшие государственные крестьяне вносили налоги и подати в размере 92,75 % своего чистого дохода от хозяйствования на земле, так что в их распоряжении оставалось 7,25 % дохода. Например, в Новгородской губернии платежи по отношению к доходу с десятины составляли для бывших государственных крестьян ровно 100 %.
Бывшие помещичьи крестьяне платили из своего дохода с сельского хозяйства в среднем 198,25 % (в Новгородской губернии 180 %). Таким образом, они отдавали правительству не только весь свой доход с земли, но почти столько же из заработков за другие работы. При малых наделах крестьяне, выкупившие свои наделы, платили 275 % дохода, полученного с земли!»
(С. Кара – Мурза)
Закономерный вопрос: авторы реформы были идиотами? Ведь подобная политика просто-напросто вгоняла в гроб крестьянское хозяйство. Да нет, идиотами они не были. На то и был расчет. Напомним проблемы, стоявшие перед страной к 1861 году.
Требовались люди – для строительства железных дорог и работы на промышленных предприятиях. Я уже упоминал, что во многом отсутствие людей тормозило промышленное развитие России. Эта проблема была решена. Как за счет дворовых, так и за счет тех «вышедших на выкуп», кто махнул на всё рукой – получил паспорт[11] – и двинул на заработки. Причем вся эта возня с временно-обязанными имела смысл – как мы видели, помещики отпускали крестьян постепенно, – а значит, не все ринулись толпой.
История лучше всего понимается на примерах. В шестидесятые годы XIX века появилась новая социальная группа – так называемая «чугунка». Вообще-то так в народе называли железную дорогу. (Рельсы тогда делали не из стали, а из чугуна.) Но имелось дополнительное значение этого слова. «Чугункой» крестьяне называли рабочих, строителей железной дороги, массово появлявшихся там, где возводились магистрали. Слово соответствует сегодняшнему «гопники». В самом деле, железнодорожные строители были ребятами сильно пьющими, буйными, склонными к мелкой уголовщине. Эти ребята как раз и были теми, кто ушел из деревни. И уходил чаще всего навсегда. Ведь железные дороги в те времена строили только летом – то есть когда в деревне разгар работ. Да и зарабатывали они по сравнению с деревенскими немало. Тем более что у тех, кто не пропивал мозги, была перспектива – выучиться на десятников и прочий «сержантский состав». А главное – железные дороги-то они строили.
Вторая проблема – для модернизации страны требовалось эффективное сельское хозяйство. Ведь крестьянин должен работать «за себя и за того парня», который работает на заводе или строит «чугунку». К тому же зерно являлось главным предметом экспорта – как сейчас нефть.
