Как со временем узнают члены Fairchild, заявка на патент TI была основана на работе, проделанной девятью месяцами ранее молодым инженером по имени Джек Килби. Будучи новым сотрудником, Килби еще не заработал летний отпуск и должен был торчать в эти месяцы в жарком помещении головного офиса TI, в то время как старший персонал отдыхал. Ему было нечего делать, так что он проводил время, машинально рисуя новые проекты в записной книжке. Один из проектов, использующий маленькие проводки для соединения нескольких транзисторов на единой полупроводниковой подложке, внезапно показался Килби неимоверно важным, и в сентябре он показал его руководству. Руководители Килби признали не только важность проекта, но, что не менее важно, еще и то, что время этой идеи пришло. Она должна была решить растущую проблему бизнеса транзисторов в том, чтобы сделать их не только меньше, но и надежнее.
Это было первое анонсирование TI нового проекта Килби, и это потрясение не покидало команду Fairchild на протяжении всего коммерческого просмотра. Нойс и его команда думали, что с планарным транзистором 2N697 они станут в центре внимания на показе. Теперь же Texas Instruments трубила о новой технологии, которая могла нанести им такой же сокрушительный удар, какой нанесли они другим (как Philco) совсем недавно. Ошарашенная компания вернулась в Маунтин-Вью, поглощенная этой новой угрозой.
История Fairchild в этот период – это история о том, как блестящие изобретения закономерно разбивают все, что более крупные конкуренты ей противопоставляют. И ответ Fairchild на это событие был самым значительным из всех – в конечном счете он не только поверг TI и других конкурентов, но также изменил направление истории человечества.
Как и Килби, Нойс тихо работал над решением проблемы уменьшения размеров транзистора. Неприятность с «Минитмэн» заставила его продвинуться в вопросе надежности прототипа, а планарная технология Хоурни сделала его идею бесконечно более осуществимой. Теперь, с новым объявлением TI, Нойс понимал, что пришло время. Он усовершенствовал свои записи – те же самые, которые тридцать лет спустя будут выставлены в Музее компьютерной истории, – и продемонстрировал их своей технологической команде.
Подтверждая идею о том, что великие открытия почти никогда не совершаются в одиночку, а скорее являются результатом работы множества искателей, стремящихся к единой идее, время которой пришло, проекты Нойса решили ту же проблему, которую решил проект Килби, – нанесения нескольких связанных транзисторов на единый тонкий слой кремния. Но проект Нойса обладал тремя преимуществами. Во-первых, он разработал его многими месяцами позже Килби и, таким образом, учел все новшества в развитии технологии транзисторов. Во-вторых, в отличие от Килби, который работал с традиционной технологией мезатранзистора, у Нойса был планарный процесс, который станет лучшим решением парадокса соединением нескольких транзисторов. И, что важнее всего, из-за первых двух преимуществ плюс из-за того, что у Боба Нойса была гениальная идея, его проект получил безоговорочное превосходство над проектом Килби благодаря тому, что он работал – он мог быть произведен в огромных объемах по низким ценам и надежно функционировать в реальном мире.
«Это было похоже на распахнутую дверь. Ученые из Fairchild вдруг посмотрели в бездонную пучину в микроскоп на реальный мир атомов – бездну, обещающую ослепительную скорость и мощь, идеальную машину. Когда они позволили себе размечтаться, они поняли, что они могут поместить в чип не один транзистор, а десяток, возможно, сотню… черт возьми, миллионы. Это было ошеломительно. Это было чертовски захватывающе».[9]
Компания Fairchild назвала проект Нойса «интегральной цепью» – IC, чип с интегральными схемами, – и это привнесет кремний в Кремниевую долину, как будет назван регион спустя десять лет. Это хорошая кандидатура (среди телевидения Фила Фарнсворта, транзисторов Бардин/Бреттейн/Шокли и их будущего последователя микропроцессора) на титул величайшего изобретения двадцатого века. Как и транзистор до нее, интегральная цепь со временем даст своим создателям победу в борьбе за Нобелевскую премию. Но, в отличие от команды по созданию транзисторов, только один из изобретателей будет жив к тому времени, когда выдадут эту награду.
Интегральная цепь изменила все. К этому моменту Fairchild Semiconductor была самой популярной компанией в истории индустрии транзисторов, бессистемной успешной компанией, несбалансированной в своих инновациях и риске, который на себя берет. Теперь, с изобретением интегральной цепи, это была уже не индустрия транзисторов. Точнее, вся это многомиллиардная индустрия, состоящая из огромных, опытных и богатых компаний, теперь стала совершенно устаревшей. Все еще был спрос на транзисторы в течение ближайших нескольких лет, но они больше никогда не станут доминирующими в мире технологий. Теперь их будущее было определено: долгий путь перехода из марочной категории в категорию рядовых продуктов, а после – забвение. Что же до Fairchild Semiconductor – теперь это был король мира электроники, владелец технологии, которому остальные компании в индустрии, включая самые большие вроде General Electric, IBM и Hewlett-Packard, должны были подчиниться.
Прошло немного времени до того момента, как Fairchild стала одной из самых быстро развивающихся коммерческих компаний в истории, разросшаяся из Вероломной Восьмерки до 12 тысяч работников менее чем за десять лет. Как это ни парадоксально, но, как быстро бы ни развилась культура Долины, к тому времени, когда компания разрослась до 12 тысяч сотрудников, большинство из ее основателей – Вероломной Восьмерки – давно уже покинули компанию.
В более поздних компаниях Долины конфликты случались в первоначальном публичном выпуске новых акций, когда основатели стали нервничать из-за новых правил, диктуемых корпоративными бюрократами. Но в 1961 году в Fairchild Semiconductor разрастался конфликт между относительно консервативными учеными, основавшими компанию, и небольшой армией бизнес-профессионалов, налетевших в Маунтин-Вью, чтобы стать частью нового многообещающего дела. Многие из этих новых специалистов станут бизнес-титанами, навсегда ассоциирующимися с индустрией производства чипов – как, к примеру, Чарли Спорк и Джерри Сандерс. Но тогда они были всего лишь новичками, пытающимися найти свое место, оставить отпечаток. Они старались для перехода Fairchild Semiconductor от молодой к настоящей большой компании.
Развивалась не только сама компания, но и ее корпоративная культура. Основатели вроде Ласта – «старых» лабораторных специалистов – потихоньку вытеснялись новым поколением продвинутых, самоуверенных и порывистых работников, меньше заботящихся о вражде с Шокли, которого они видели выпивающим в баре на главной дороге, а больше о том, чтобы победить TI и Motorola и начать управлять миром электроники.
