Кавалергардский полк во второй половине XIX века представлял собой высококультурную военную среду, оказывающую огромное воспитательное воздействие на солдат, выходцев из крестьянских семей.
По традиции с 7 ноября 1860 года шефом полка была императрица. В кавалергарды подбирали солдат высоких, белокурых, с синими глазами. Гимном полка с 1826 года служила мелодия из оперы Ф. Буальдьё «Белая дама» (на военном жаргоне «Белая дама» — холодное оружие). Кавалергарды с момента создания полка в 1799 году несли почетную дворцовую службу и службу при коронации. Это было особое войсковое подразделение, к которому предъявлялись повышенные строевые требования. Оно использовало все возможные технические и тактические новшества ведения боя, которые кавалергарды испытывали во время лагерных сборов в Красном Селе.
Старшие офицеры лейб-эскадрона, внимательно приглядываясь к молодому корнету, с пониманием оценили его чувство долга и рвения к работе. Новый командир подразделения штабс-ротмистр барон Федор Гойнинген-Гюне стал умелым и требовательным наставником Маннергейма. Он сделал Густава блестящим наездником и умелым командиром. Маннергейм всю свою долгую жизнь использовал на практике и совершенствовал уроки своего учителя в работе с людьми и умении выбирать лошадей. Штабс-ротмистр представил Густава великому князю Николаю Михайловичу, который хорошо знал деда Маннергейма. В полку Густав встретил своего личного николаевского «зверя» Павла Демидова и «земного бога» николаевского вахмистра Андрея Половцева, перед которым младшие юнкера становились «во фронт», как перед генералом.
Павел Демидов, очень богатый человек, постоянно и очень тактично, часто незаметно, помогал своему бывшему николаевскому «богу».
5 марта 1891 года корнет Маннергейм вместе с девятью офицерами полка был приглашен на Высочайший бал в Зимнем дворце. Офицеры-кавалергарды личных приглашений не получали. Полку сообщали, что надо прислать столько-то танцоров. Командир полка назначал кандидатов по своему усмотрению. Во дворце зорко следили за поведением кавалергардов, и если кто-то нравился, то он получал личное приглашение на очередной бал. Блестящий полонез и мазурка, которой восхищались в Варшаве поляки, — и Маннергейма сразу включили в реестр церемониальной части Зимнего дворца. Вот как Густаву пригодились уроки танцев, которые он постоянно посещал в Николаевском училище, выслушивая насмешки товарищей.
28 мая 1891 года Кавалергардский полк выступал в свой красносельский лагерь, расположенный в Павловской слободе, составляющей как бы продолжение Красного Села. Поход в лагерь был похож на красивый пикник. День обычно выбирался солнечный, на полпути офицерам предлагали обильный завтрак.
Лагерный сбор полка делился на две неравные части. С мая до середины июля шли конные и стрелковые учения, занятия по сторожевой охране, офицерские стрельбы, на которых Густав несколько раз занимал призовые места. Рука у него была твердая, и стрелял он очень метко.
Остальные три-четыре недели уходили на артиллерийские учения, четыре уставных дивизионных учения, маневры частей бригады. Все это завершалось общими маневрами всех войск и Высочайшим смотром. Переход от одного типа занятий к другому носил название «перелом» и приходился на 27 июля.
Свой первый лагерный сбор в полку корнет Маннергейм начал с дежурства как главный пожарный, затем он стал командовать хлебопеками и следить за порядком в походном лазарете полка. На тактических занятиях гвардейской кавалерийской дивизии был ординарцем у командира полка и офицером для поручений у командира дивизии.
11 августа 1891 года командир кавалергардов генерал-майор Тимирязев в присутствии офицеров зачитал Высочайший приказ и поздравил корнета барона Густава Маннергейма с зачислением его в постоянный состав полка, назначив помощником знаменщика соединения.
Лагерный сбор закончился большими маневрами в присутствии Александра III, скачками и театральной премьерой. Здесь, в местном театре, впервые выступала балерина Матильда Кшесинская.
Все это великолепие не радовало Густава, денежные расходы были велики, а кошелек — полупустым. Вечера приходилось проводить в офицерской артели с ее обязательным шампанским. Хотя Кавалергардский полк был непьющим, все же французские вина и шампанское были главным связующим звеном в офицерской среде. Генерал Игнатьев писал: «Маннергейм пил так, что всегда оставался трезвым».
Свой 28-дневный отпуск Маннергейм частично провел в Москве, живя у своего приятеля по полку Петра Арапова.
Вернувшись в полк, Густав углубился в сложные обязанности казначея, временно получив эту должность. Он долго наводил порядок в этой запутанной финансовой области.
12 октября командир полка выделяет Маннергейму небольшую квартиру во втором офицерском корпусе. Аккуратный корнет ужаснулся ее состоянием — настоящая помойка с поломанной мебелью. Квартирмейстер поручик Федор Безак совершенно не справлялся со своими обязанностями. В разговоре с Павлом Демидовым Густав рассказал о своем жилище. Павел сразу предложил другу переехать в его огромную квартиру на Захарьевской улице в доме протоиерея Григория Дебольского.
15 декабря корнет Маннергейм с группой офицеров был принят главнокомандующим войсками гвардии и округа по случаю их зачисления в полк. Вечером шеф полка императрица Мария Федоровна устроила для офицеров в Малиновой гостиной Аничкова дворца кофейный стол. Будучи маршалом Финляндии, Маннергейм часто вспоминал «звенящую люстру» императрицы.
Начиная с Рождества на молодого кавалергарда обрушился поток светско-религиозных обязанностей. Два-три раза в неделю, вплоть до Масленицы, приходилось ездить в дома, куда был приглашен, часто даже не зная в лицо хозяйку.
В дни, свободные от визитов, Густав со своим другом поручиком Владимиром Воейковым в квартире его отца на Надеждинской улице (ныне Маяковского) устраивали «смотрины невест», среди которых было немало замужних дам.
Красивый, высокий и элегантный корнет, блестяще владевший французским языком, пользовался большим успехом у девушек и великосветских львиц. Он чувствовал себя одинаково непринужденно с юными особами и влиятельными дамами бальзаковского возраста. Умение завоевывать симпатии женщин было одним из его достоинств. Он считал и твердо был убежден, что путь к его успеху лежит через жен влиятельных в столице сановников.
Однако очень быстро «похождения» Густава родили волну сплетен в столичном обществе. Председателю офицерского собрания полковнику Андрею Дашкову пришлось провести с молодым корнетом «душеспасительную» беседу и напомнить ему о женитьбе.
