Заводские рабочие не могли и мечтать о своем деле. Для этого нужны были большие капиталы. А они получали гроши, которых едва-едва хватало на пропитание. Условия труда, постоянная угроза безработицы объединяли рабочих на борьбу с эксплуататорами.
Политическая работа большевистской партии сосредоточивалась тогда в среде промышленного пролетариата. Среди рабочих кустарных мастерских подвизались меньшевики, эсеры и прочие псевдореволюционеры. Не случайно в 1905 году и во время Великой Октябрьской революции в рядах восставшего пролетариата было мало кустарей.
В 1910–1914 годах заметно оживились революционные настроения. Все чаше и чаще стали вспыхивать стачки в Москве, Питере и других промышленных городах. Участились сходки и забастовки студентов. В деревне нужда дошла до предела в результате разразившегося в 1911 году голода.
Как ни плоха была политическая осведомленность мастеров-скорняков, все же многие знали о расстреле рабочих на Ленских приисках и повсеместном нарастании революционного брожения. Федору Ивановичу Колесову изредка удавалось доставать большевистские газеты «Звезда» и «Правда», которые просто и доходчиво объясняли, почему непримиримы противоречия между рабочими и капиталистами, между крестьянами и помещиками, доказывали общность интересов рабочих и деревенской бедноты.
В то время Егор слабо разбирался в политических вопросах, но ему было ясно, что эти газеты отражают интересы рабочих и крестьян, а газеты «Русское слово» и «Московские ведомости» — интересы хозяев царской России, капиталистов. Когда Егор приезжал в деревню, уже сам мог кое-что рассказать и объяснить своим товарищам и мужикам.
Вскоре жизнь Георгия изменилась. Этому способствовали не только личные достижения в работе, но и исторические события. Впрочем, жизнь многих молодых людей в тот момент истории стала другой.
В июле 1914 года началась Первая мировая война — одна из самых кровопролитных войн, которую когда-либо переживало человечество. Поводом стало убийство в Сараево: сербский студент Гаврила Принцип, член тайной организации «Млада Босна», застрелил австрийского герцога Франца Фердинанда и его жену Софию. Таким образом Гаврила боролся за объединение всех южнославянских государств в одно. Поначалу общественность на удивление спокойно отнеслась к этому событию, однако Германия и Австро-Венгрия решили использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах.
Все эти политические игры на тот момент не сильно волновали Георгия, однако начало войны ему запомнилось очень хорошо. В Москве громили иностранные магазины, агенты охранки и черносотенцы под прикрытием патриотических лозунгов организовали погром немецких и австрийских фирм. В это были вовлечены многие, стремившиеся попросту чем-либо поживиться. Но так как эти люди не могли прочесть вывески на иностранных языках, то заодно громили и другие иностранные фирмы — французские, английские.
Началась активная пропаганда, и многие молодые люди, охваченные патриотическими чувствами, добровольно шли на фронт. Среди них был Александр Пилихин. Он уговаривал и Георгия пойти с ним. Георгий с сочувствием отнесся к идеям друга, но все же решил посоветоваться с главным мастером.
Старик, угрюмо посмотрев на Георгия, сказал:
— Я очень хорошо понимаю, почему Сашка решил ввязаться в эту какофонию — ему есть за что сражаться, он же сын зажиточного человека. Но тебе-то на кой туда лезть. Вернешься через три месяца, искалеченный душой и телом, и кому ты тогда будешь нужен? Нет, милок, не дело это. Тут у тебя работа — какой-никакой материальный достаток, а уйдешь — всего лишишься. Не дури.
Произнеся эту короткую речь, он отвернулся.
Георгию слова мастери показались разумными, и он отказался от предложения Александра.
Сам Саша, обругав друга, все же отправился на фронт, откуда вернулся через несколько месяцев израненный.
Георгий пока продолжал работать в мастерской, жить на частной квартире. Он все больше убеждался в правильности своего решения, так как улицы Москвы были запружены ранеными, и это действовало угнетающе.
События на российском фронте складывались не удачно. Страна несла огромные потери, и скоро объявили дополнительный набор молодых людей. Подходила очередь Георгия.
Он, конечно, не испытывал энтузиазма, однако пообещал себе, что если уж и попадет на фронт, то будет честно драться за Россию.
Хозяин очень ценил Георгия как работница. Однажды сказал ему:
— Если хочешь, я устрою так, что тебя оставят на год по болезни и, может быть, оставят по чистой.
Георгий ответил, что вполне здоров и может идти на фронт.
— Ты что, хочешь быть таким же дураком, как Саша?
— Я буду защищать Родину. Это мой долг. — На этом наш разговор был окончен.
В конце июля 1915 года был объявлен досрочный призыв в армию молодежи моего года рождения. Георгий отпросился у хозяина съездить в деревню попрощаться с родителями, а заодно и помочь им с уборкой урожая.
Егора отправили в кавалерию, и он очень обрадовался возможности служить в коннице, так как тот вид войск всегда казался ему наиболее романтичным. Многие его товарищи попали в пехоту и завидовали Егору.
Вечером всех погрузили в товарные вагоны и повезли к месту назначения — в город Калугу. Впервые за все время Егор так сильно почувствовал тоску и одиночество. Кончилась юность. Он без конца задавался вопросом, готов ли ко взрослой жизни, готов ли идти в бой.
Товарные вагоны, где в которых оказались Егор и его товарищи, не были приспособлены для перевозки людей, поэтому пришлось всю дорогу стоять или сидеть прямо на грязном полу. Кто пел песни, кто резался в карты, кто плакал, изливая душу соседям. Некоторые сидели, стиснув зубы, неподвижно уставившись в одну точку, думая о будущей своей солдатской судьбе.
В Калугу прибыли ночью. Вышли товарной платформе. Раздались команды: «Становись!», «Равняйсь!» И все зашагали в противоположном направлении от города. Кто-то спросил у ефрейтора, куда всех ведут. Ефрейтор, видимо, был хороший человек, и он душевно сказал:
— Вот что, ребята, никогда не задавайте таких вопросов начальству. Солдат должен безмолвно выполнять приказы и команды, а куда ведут солдата — про то знает начальство.
Как бы в подтверждение его слов в голове колонны раздался зычный голос начальника команды:
— Прекратить разговоры в строю!
Коля Сивцов толкнул Егора локтем и прошептал:
— Ну вот, начинается служба солдатская.
Новоиспеченные солдаты шли часа три и порядком уже устали, когда становились на малый привал. Приближался рассвет, сильно клонило ко сну, и, как только присели на землю, сразу же отовсюду послышался храп.
