В 1487 г. среди архитекторов был объявлен конкурс на проект купола Миланского собора. Это грандиозное здание, как в свое время Флорентийский собор, много лет простояло незаконченным. Для Людовико Моро, стремившегося роскошью своей столицы затмить Флоренцию, достроить собор было делом престижа. Зияющая дыра купола давно мозолила всем глаза. Леонардо, принимавший участие в аналогичной работе в бытность свою в мастерской Верроккио, казалось бы, мог с ней справиться. Однако строительная комиссия постановила иначе. Возможно, «слава» Леонардо как ненадежного мастера и фантазера сыграла свою роль, возможно, государственные мужи просто не рискнули доверить столь ответственное дело одному архитектору, а возможно, хотели найти лучший вариант конструкции и, главное, реально выполнимый.
Леонардо уже давно делал эскизы купола. Он нанял искусного столяра для постройки модели. В январе 1488 г. да Винчи представил комиссии свою работу: большой стрельчатой формы купол, украшенный снаружи готическими пинаклями. Модель и эскизы сопровождались докладной запиской. Она была не совсем обычной. Леонардо впервые публично огласил свои новые идеи. Во вступительном слове, обращаясь к депутатам (видимо, членам комиссии), он сравнил архитектора-строителя с врачом, а собор – с больным. Литературный прием сравнения архитектора с врачом Леонардо позаимствовал у античного врача Галена. Врачам, согласно Галену, надлежит разбираться в том, что такое человек, его здоровье, при каких условиях оно сохраняется и разрушается, а также каким образом можно восстановить его. Правильно подобранные лекарства возвращают здоровье человеку, тот, кто знает, как это сделать, будет использовать их на благо больного. Больному собору, писал Леонардо, тоже нужен врач-архитектор, который должен хорошо знать, что такое здание и правила, по которым его возводят, причины, удерживающие сооружение как единое целое и делающие его прочным, природу сил тяжести и, учитывая противоположные действия этих сил, сделать так, чтобы они не вступали в противоречие между собой, а, взаимодействуя, уравновешивали друг друга. Чтобы получить эти знания, необходимо знать их природу.
Леонардо старался быть объективным и не порицать методы и работу других мастеров. Свою модель и эскизы он подкреплял, объясняя результаты, подтверждая доказательства опытами, ссылался на авторитет древних архитекторов, приводя в пример уже построенные здания, а также причины их сохранности или разрушения. Он изложил комиссии замысел первого архитектора Миланского собора, затем объяснил, как хотел бы достроить купол, чтобы он был бы достаточно прочным и влился в ансамбль, симметрию и соотношение частей и деталей здания, не нарушая общей гармонии. В своей докладной записке Леонардо утверждает, что техническое сооружение должно опираться на научную основу, которая состоит из знаний предшественников и опытов, проверяющих истинность суждений.
Однако, несмотря на все свое красноречие, Леонардо не получил этого заказа. В апреле 1490 г. власти объявили следующий тур конкурса, для участия в котором среди прочих в Милан был приглашен знаменитый строитель Франческо ди Джордже Мартини. Работы надо было представить в июне этого же года. За месяц до срока Леонардо забрал обратно свою модель, пообещав исправить и улучшить ее. Под эту работу он даже получил аванс. Но когда строительная комиссия потребовала проект, Леонардо его не представил. Чертежи и эскизы остались в его мастерской. В конкурсе победили строители Амадео и Дольчебоно, которые и закончили собор в 1500 г.
* * *
Отдельного разговора заслуживают бесценные записи Леонардо, которые он делал всю свою жизнь. На ремешке у пояса у него висела записная книжка, в которую он заносил карандашом свои наблюдения, рисунки, мысли – например, посещение мастерской оружейника, лицо, показавшееся ему интересным, вопрос, связанный с каким-либо явлением, и т. д. До нашего времени сохранилось несколько таких книжек. Записи в них кратки, обрывочны и бессвязны, рисунки едва набросаны. Эти хаотически сделанные заметки – все, что Леонардо увидел, услышал, о чем подумал, – он разбирал в своей мастерской. Эти записи требовали осмысления, воспроизведения, проверки, доказательств, причем независимо от времени суток – часто случалось, что ученики Леонардо просыпались среди ночи от странных шумов, доносившихся из его мастерской. Собственного опыта мастеру часто недоставало, нужны были знания предшественников. А книги в то время являлись большой редкостью. Леонардо постоянно искал нужную ему литературу. В одной из его тетрадей сохранилась запись: «У мессера Винченцо Алипрандо, живущего в гостинице «Медведь», находится Витрувий, принадлежащий Джакомо Андреа», или «Борджес достанет для тебя Архимеда у епископа Падуанского, а Вителлоцо (Лука) из Борго Сан Сеполькро».
На основании прочитанного в литературе и, добившись некоторой ясности в вопросе при помощи опытов, Леонардо заносил результаты своей работы в тетрадь большего формата. Но и здесь его записи были хаотичны, разобраться в них мог только он сам. Он не стремился сразу систематизировать их – сначала собирал наибольший объем информации о том или ином предмете, вопросе, явлении. В этих тетрадях рядом с заметками о сложном научном эксперименте находится счет кухарки, с цитатой из научного трактата соседствует светский анекдот, с эскизом – набросок басни. Но в сравнении с отрывками из записных книжек это уже результат некоторого осмысления вопросов, проделанной над ними работы. Чертежи выполнены более детально, рисунки – более тщательно.
Помимо этих тетрадей, у Леонардо были отдельные тетради для конкретных тем: оптики, механики, гидротехники и др. И в этом случае системы он не придерживался: материал тематически подобран, но не выстроен в определенном порядке. Он просто переносил заметки из тетрадей, в которых были собраны его более детальные разработки, в тетради, отведенные для отдельных научных дисциплин, исправляя и дополняя первоначальные записи и рисунки. До нашего времени сохранилась тетрадь, посвященная вопросам оптики (специалисты относят ее к 1480—1490-м годам), часть тетрадей по механике и гидромеханике. Леонардо, как мы уже говорили, не занимался каким-либо одним вопросом, интересовавшим его, – он занимался всеми вопросами одновременно. Работая над проблемами оптики и механики, Леонардо сталкивался с рядом тем, связанных с этими науками. Так, изучение законов оптики привело его к вопросам строения глаза, следовательно, к медицине и биологии. Поиск решения задач в механике – через сопротивление материалов – к математике. В этих науках находились точки соприкосновения с другими. В тетрадях появляются зарисовки различных растений – цветов, листьев, корней, затем следуют исследования почв, эта тема является отправной к изучению строения земли, т. е. геологии. Круг вопросов расширялся, и Леонардо, возможно, неосознанно стремился объять необъятное, получить некую целостную систему знаний обо всем.
