Однажды, когда в «башне» было особенно много гостей, власти произвели обыск. У каждой двери стояли вооруженные солдаты. Всю ночь переписывали присутствующих.
Бердяевы дружили с семьями Розановых, Ремизовых, Эрнов, Гершензонов. В марте 1906 года в «башню» Николай и Лидия пришли с цветами. Вечер был стилизован в античном стиле. Лидия украсила цветами женщин и мужчин. В подражание античности, Бердяева укутали в оранжевую кашемировую шаль, уложив ее греческими складками, повязали ему вокруг головы оранжевую ленту, волосы украсили розами. Лидия сделала прическу в греческом стиле, перехватила волосы красной лентой, наряд ей соорудили из старой персидской шали матери Зиновьевой-Аннибал.
Эллинистические вечера привлекали цвет тогдашней интеллигенции, однако у «менее утонченной» публики вызывали несуразные пересуды. Общая «эллинская» настроенность, поиски необыкновенного, выходящего за рамки обыденности, подвигли нескольких писателей того времени к попытке подражания «дионисической мистерии», которая должна была пройти на квартире у Н. М. Минского – поэта-мистика, одного из основателей Религиозно-философского общества. Идея мистерии принадлежала В. Иванову. Слухи проникли в печать, журналисты писали, что на этом собрании была даже отслужена «черная месса». На самом деле ничего ужасного у Минского не произошло, вечер был проведен литературно и театрально. Но Бердяев не одобрил эту «дионисическую мистерию», действо показалось ему крайне легкомысленным, неестественным и надуманным.
* * *
Годы, проведенные Бердяевым в Петербурге, не были плодотворными для мыслителя в творческом плане. Он все еще пребывал в поиске главной темы своей жизни. В общении с культурной элитой Бердяев расширил свой кругозор, познал новые эмоции. Он много писал, но не создал, как считал, ничего значительного. Книга «Новое религиозное сознание и общественность», отражавшая его движение в религиозном анархизме, показалась ему несовершенной. В Бердяеве зарождался очередной протест, на этот раз он был направлен против литературных течений того времени. Он разочаровался в них и желал порвать с ними. В 1907 году Николай уехал из Петербурга. Зиму он провел в Париже, где встретился с Мережковскими. Отношения между ними портились, Бердяеву претило литературное сектантство. Мережковским же Бердяев казался человеком, слишком увлеченным православием. Зима прошла в бурных спорах. Взгляды Мережковских и Бердяева разошлись, отношения кончились полным разрывом.
В 1908 году Бердяевы переехали в Москву. В то время в городе существовало Религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева,[6] организаторами которого были С. Булгаков, князь Е. Трубецкой, В. Эрн, Г. А. Рачинский, Вяч. Иванов. Присоединился к этому обществу и Николай Бердяев, считавший эти круги серьезнее литературных петербургских. В каждой теме, философской ли, культурной, социальной, исторической, члены Общества искали религиозные и духовные истоки. Но Бердяев и здесь почувствовал себя обособленно, несмотря на свое искреннее желание приобщиться к тайне православной церкви. В этом обществе он представлял новое религиозное сознание, отличавшееся от догмы. Часто споры происходили в философском кружке, собиравшемся в доме у М. К. Морозовой.
В 1909 году Николай Бердяев принял участие в создании сборника «Вехи», составителем и одним из авторов которого был М. Гершензон. Сборник вышел тиражом три тысячи экземпляров. За год он был переиздан четыре раза, общий тираж достиг огромной для того времени цифры – 16 тысяч экземпляров. В газетах и журналах было напечатано более двух сотен откликов и рецензий на статьи, опубликованные в «Вехах», сборник обсуждали на лекциях и собраниях. Он стал значительным событием в культурной жизни общества. Авторы сборника – Н. Бердяев, С. Булгаков, М. Гершензон, А. Изгоев, Б. Кистяковский, П. Струве и С. Франк – объединились в своей критике радикальной революционной интеллигенции. Открывала сборник статья Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда».
В Москве Бердяев стал читать ранее чуждых ему славянофилов, заинтересовался трудами Алексея Хомякова (1804–1860), богослова и философа, одного из основоположников славянофильства. Ему была близка идея свободы Хомякова, как основы христианства и церкви, Бердяев начал писать о нем книгу, познакомился со святоотеческой литературой, которая, впрочем, не привлекла его внимания. В Москве у Булгакова Николай Александрович познакомился с Павлом Флоренским – талантливым математиком, физиком, филологом, оккультистом, поэтом, богословом, философом, обращенным к православию. Два знаменитых философа не нашли взаимопонимания. Во Флоренском Бердяева отталкивала эстетичность и созерцательность, в которых не было места теме свободы.
В какой-то момент Николай Александрович перестал посещать собрания Религиозно-философского общества. Он закончил монографию о Хомякове, деньги за которую уж давно были прожиты, и прекратил сотрудничество с издательством «Путь». Бердяев строил планы провести зиму с женой и ее сестрой в Италии. Но на поездку нужны были деньги. Средства для поездки Николай Александрович нашел в другом издательстве, после Николай и сестры Рапп уехали за границу. Они жили во Флоренции и Риме. Очень интересны с точки зрения понимания мировоззрения философа его ощущения от знакомства с Италией. Ему нравились произведения раннего Ренессанса, Боттичелли, Леонардо да Винчи, барочные фонтаны, первохристианские церкви. Но собор Святого Петра, Рафаэля, барочные церкви не трогали его душу.
В Риме Николай Александрович, по его воспоминаниям, остро ощущал ход мировой истории. Огромное впечатление на него произвела Кампанья. А в Ассизи Бердяев был огорчен тем, что монастырь Святого Франциска находится в заброшенном состоянии. Один из монахов, датчанин по происхождению, рассказал философу о забвении современными итальянцами святого Франциска. В тот день в католическом монастыре специально для православных служили мессу у гроба Франциска Ассизского.
Тем временем из Киева приходят тревожные письма о болезни матери Николая Александровича. При всей его казавшейся внешней сухости и замкнутости Бердяев был отзывчивым и заботливым человеком, беспокоился о близких. От родных приходят уже срочные телеграммы, требующие его немедленного приезда. В итоге Бердяевы возвращаются в Россию.
В Италии он начал писать книгу «Смысл творчества», в которой Николай Александрович представил свои религиозно-философские взгляды, свое видение очень волновавшей его проблемы мирового зла и зла в человеческой жизни. После того как книга увидела свет, отзывы на нее были неоднозначными. Вяч. Иванов, например, высоко оценил ее, а С. Булгаков в своем труде «Свет невечерний» называл мысли Бердяева о творчестве «демоническими».
