Отправив Бокаченко и мурзу, Хмельницкий написал письмо царю в Москву, в котором сообщил о смерти Ислам-Гирея, о крымском после, о замыслах правителей Речи Посполитой против России и Украины.
Хмельницкого в это время волновало и другое: как поведут себя после смерти Ислам-Гирея ближайшие соседи Украины — княжества Валахия и Трансильвания? Недавно ему стало известно, что трансильванский князь начал активно искать пути сближения со шведским двором. В этом он возлагал большие надежды на Яна Амоса Каменского, прожившего уже ряд лет в Трансильвании и имевшего тесные контакты с ведущими протестантскими государствами Европы. Великий педагог пошел навстречу Ракоци. Видя в своей миссии шаг к достижению одной из главных своих политических целей — созданию обширного протестантского союза, в который должны были быть вовлечены и силы, представляющие православие, в первую очередь такие личности, как Богдан Хмельницкий. Каменский пишет письмо шведскому королю Карлу X Густаву, в котором говорит о важности союза Трансильвании и Украины в борьбе с Речью Посполитой.
Карл X боялся дальнейшего усиления России за счет Речи Посполитой, будучи и сам не прочь поживиться за счет последней. Он опасался также, что после своих успехов в Литве и Белоруссии царские армии могут вторгнуться в шведскую Лифляндию. И потому усиленно перебрасывал войска в шведскую Прибалтику, располагая их близ границ с Россией и не обращая при этом внимания на реакцию царя Алексея Михайловича.
Осенью 1654 года в Ригу к семье и для «сбора вестей» был отпущен состоявший на русской службе шотландец, полковник Д. Китт. Из бесед со многими шведскими офицерами он сделал вывод: Карлу X «не любо», что царь «поимал у поляков городы многие», он опасается, что если в русские руки попадет вся страна, то «и Свайской земле будет тесно». Д. Китт полагал, что король в связи с этим не откажется поддержать в нужное время Речь Посполитую против России, хотя и не исключал, что он на случай «новых польских военных неудач совершит нападение на Речь Посполитую». В нападении на Польшу Карл X видел своими союзниками и Семиградье, и Украину.
В возможном выступлении Швеции против Речи Посполитой Хмельницкий видел быстрейшее разрешение проблемы разгрома Польши, что было бы и помощью России, и потому стремился к союзу с Карлом X. Он не раз принимал в связи с этим шведского посланца игумена Даниила и даже просил царя, чтобы ему не чинили препятствий на пути в Швецию, «понеже мы уже от лет четырех с королевою свейской о приязни договоры чиним, чтоб на тех неприятелей ляхов нам помогала, а ныне, поддавшиеся под высокую и крепкую вашего царского величества руку, желаем не только, чтобы из Сечи, но из иных краев на тех неприятелей вашего царского величества воевано…»
Даниил передал Карлу X письмо Хмельницкого о мире, однако тот не спешил с ответом, выжидая, как поведут себя с Речью Посполитой Россия и другие государства и еще раз определяя для себя, «каковы условия русско-украинского союза и воинская ценность Войска Запорожского; какую позицию займет Османская империя, не поможет ли она Речи Посполитой против России; последуют ли тогда за Портой Дунайские и Трансильванские княжества?»
Оценив обстановку, Хмельницкий понимал, что наиболее двойственную позицию по отношению к нему занимают Молдавское и Валашское княжества. Господарь Молдавии Георгий Стефан, как и господарь Валахии Константин Шербан, придерживались нейтралитета, больше, однако, отдавая свои симпатии польскому королю.
В этих условиях был исключительно важен союз с новым крымским ханом. Как и было условлено, посланец Хмельницкого встретил его, когда он после провозглашения в Стамбуле 25 августа 1654 года ханом возвращался в Бахчисарай. Приняв подарки, Махмед-Гирей, однако, не дал ответа. И Бокаченко пришлось оставаться и ждать…
В начале октября Махмед-Гирей прибыл во владения Карач-бея Перекопского в Кыл-Бурун. Здесь был созван большой курултай (съезд). Собралась верхушка татарских феодалов, представлявшая все их политические группы. Новому хану необходимо было урегулировать межгрупповые противоречия, наметить свою внешнюю политику. Два дня шел большой и сложный разговор. 5 октября при взаимном согласии всех групп, которые хану удалось примирить, курултай принял решение — внешнеполитическую линию прежнего хана Ислам-Гирея оставить неизменной, а Хмельницкому предложить разорвать союз с Россией.
В Перекоп был спешно вызван Яскульский. И ему была вручена грамота польскому королю с подтверждением мира. В грамоте сообщалось, что в ближайшее время ему в помощь направляется часть татарских сил и что остальные будут подходить постепенно.
8 октября в Чигирин было отослано украинское посольство. Вместе с ним по велению хана ехал бахчисарайский дипломат Тохтамыш-ага. Он вез грамоты Махмед-Гирея и Карач-бея с предложениям разрыва союза с Россией.
В своей грамоте от 5 октября Карач-бей писал, обращаясь к Хмельницкому как к своему брату и приятелю: «…как мы были братьями и приятелями вашими, так и теперь того не изменим. Только твоя милость знаешь, что Москва мой неприятель, а ты теперь с Москвой побратался. Я тебя как добрый приятель остерегаю и потому посылаю братское письмо — твоя милость не слушаешь! Какая тебе от Москвы будет корысть? Они в лаптях ходят. А вы с ними живете, и мы завсегда готовы до приятельства с Вами. Из-за вас и с поляками побратались. Если с королевской стороны будет какая-либо причина, мы с королем братство разорвем и к вам на помощь придем. Если у вас есть такое сильное войско и хан вам помогает — чего вам бояться?… Ты слушай хана, а больше не слушай никого. Если же тебе была какая кривда, мы все готовы одноконно идти. Брось! Я твой милый добрый брат и злого тебе не желаю. Что я тебе желаю, пусть будет на мою голову, только отступи от Москвы».
В каждой строке этих грамот сожаление за теми временами, когда крымские татары могли грабить безнаказанно Украину, а в сложные минуты и продавать ее польским магнатам, не опасаясь вмешательства России.
Тогда же в начале октября влиятельный крымский князь Маметша Сулешев от имени хана сделал окончательное политическое заявление. Т. Г. Хотунскому и И. Фомину сообщили, что хан принял предложение русского царя о совместном нападении на Речь Посполитую и что татары не станут разорять русские земли, даже если Ян-Казимир предложил бы им участие в этом. Одновременно Махмед-Гирей потребовал присылки «упоминков» и обязательства препятствовать нападениям донских казаков на Турцию и Крым, угрожая в противном случае войной.
Уже то, что посланцев русского царя принимал не хан, было пренебрежением по отношению к нему. Тон, которым разговаривали крымские князья с посланцами, предъявленные претензии вызывали у Хотунского и Фомина обиду и возмущение, но приходилось терпеть. Сейчас нужен был мир с Крымом. И поэтому на заявление М. Сулешева они ответили, что обещание хана не нападать на Россию достаточно для присылки обусловленной казны. Однако на требование запретить донцам нападать на Турцию и Крым посланцы сообщили, что донские казаки имеют полную самостоятельность и повлиять на их действия невозможно.
