Письмо от 25 декабря 1923 года и книги посланы «с оказией» — с братом Николая Павловича и Валериана Павловича — Борисом.
ВЯЧЕСЛАВ ТИМОФЕЕВ
ЕСЕНИН И ЛИТЕРАТУРНОЕ ЗАУРАЛЬЕ
Сергей Есенин был очень чуток в дружбе с поэтами и писателями, особенно с теми, кто шел в литературу с русских окраин.
В 1918 году, рецензируя сборники пролетарских писателей, он поощрительно отозвался о стихотворениях Кондратия Кузьмича Худякова, напечатанных в «Сборнике пролетарских писателей» под редакцией А. М. Горького, А. Серебрякова, А. Чапыгина (изд. «Парус», 1917):
«…Узоры у некоторых, как например, у Кондратия Худякова, попадаются иногда довольно красивые и свежестью своей не уступают вырисовке многих современных мастеров:
Бабушка вздула светильню,
Ловит в одежине блох,
«Бабушка, кто самый сильный
В свете?» — «Сильнее всех бог!»
Лепится кошкой проворной
На стену тень от огня.
«Бабушка, кто это черный
Смотрит в окно на меня?»
Но, — продолжал Есенин, — это только узор. Того масла, которое теплит душу огнем более крепких поэтических откровений, нет и у Худякова. Он только лишь слабым крючком вывел первоначальную линию того орнамента, который учит уста провожать слова с помазанием».
Стихи Худякова увели Есенина в рассуждения о соотношении искусства, творчества и «нового на земле быта». Возможно, что Есенин и ранее читал стихи Худякова, печатавшиеся в дооктябрьской «Правде», где были и стихи С. Есенина. К. Худяков рано заметил С. Есенина: он хранил его сочинения в своей библиотеке и даже перекликался темами своих стихов.
В январе 1919 года Сергей Есенин организовал писательскую «коммуну», выхлопотав в Москве ордер на отдельную и отапливаемую квартиру в Козицком переулке около Тверской улицы. В «коммуне» жили кроме Есенина, Р. Ивнев, С. И. Гусев-Оренбургский, Иван Рукавишников и наш земляк, уроженец г. Шадринска, писатель Борис Александрович Тимофеев.
Поэт Д. Н. Семеновский вспоминает:
«Приехав в Москву в начале 1919 года, я решил зайти в издательство ВЦИК, чтобы повидаться с работавшим там Б. А. Тимофеевым. Тимофеев повел меня к себе на квартиру. Дорогой сказал, что живет вместе с Гусевым-Оренбургским и Сергеем Есениным… Есенин сидел за столом и готовил для издательства ВЦИК сборник стихов…»
В сентябре 1975 года мне лично удалось записать воспоминания Р. Ивнева о «писательской коммуне» С. Есенина, в которых есть добрые слова и о нашем земляке:
«Бориса Тимофеева, — сказал Р. Ивнев, — я помню. И помню, что Есенин очень любил Бориса Тимофеева и всегда говорил, что, если что-то сделано хорошо, то так и должен был сделать Тимофеев, а если плохо, — то он не мог так сделать».
Более о жизни «коммуны» пока мало что известно, однако это было, несомненно, не только бытовое объединение поэтов и писателей, но и профессиональное: все «коммунары», в том числе и Борис Тимофеев, входили, например, в литературную секцию при Литературном поезде им. А. В. Луначарского, а секция ставила своей задачей и широкое ознакомление масс с литературными течениями и школами.
Примерно в 1922 году Сергей Есенин знакомится с приехавшим в столицу курганским писателем Всеволодом Вячеславовичем Ивановым. Знакомство переросло в большую дружбу.
Жена Вс. Иванова Татьяна Владимировна вспоминает, как Есенин, придя в новую, необставленную квартиру Всеволода Иванова, сказал: «Писатель не должен иметь квартиры. Удобнее всего писать в номере гостиницы…»
Что же сближало Сергея Есенина с семьянином Всеволодом Ивановым? Есенина привлекало во Всеволоде Иванове то, что был простым и компанейским парнем, с ним было всегда легко и хорошо. Но прежде всего он ценил в прозаике искреннюю любовь к отчему краю, любовь к природе, к простым трудовым людям. И образность, живописность речи Вс. Иванова, фантастичность сюжетов!
Поэт Иван Грузинов наблюдал такую сцену:
«Вечер. Есенин… берет с подоконника «Голубые пески» Всеволода Иванова, перелистывает, бросает на стол. Снова, не читая, перелистывает и с эффектацией восклицает: «Гениально! Гениальный писатель!»
(«Воспоминания о Сергее Есенине», М., 1965, с. 281).
Матвей Ройзман видел Есенина и Вс. Иванова вместе, когда Есенин обдумывал план издания журнала «Вольнодумец».
Петр Жаткин отмечал, что на московской квартире Вс. Иванова, на Тверском бульваре, 14, порою бывал «крепко полюбивший Вс. Иванова овеянный славой Сергей Есенин».
Есенин поставил Вс. Иванова в число писателей, «которые действительно внесли вклад в русскую художественную литературу».
«Про Вс. Иванова писали тоже достаточно как в русской, так и в заграничной прессе. Его рассказ «Дите» переведен чуть ли не на все европейские языки и вызвал восторг даже у американских журналистов, которые литературу вообще считают, если она не ремесло, пустой забавой»
(С. Есенин, Собр. соч., 1962, т. V, с. 76).
Есенин дал оценку Вс. Иванову как бытописателю Сибири и восточных окраин России, привлекая для сравнения имена уральских и сибирских писателей — Д. Н. Мамина-Сибиряка, В. Я. Шишкова, Г. Д. Гребенщикова:
«О Иванове установилось мнение как о новом бытописателе сибирских и монгольских окраин. Его «Партизаны», «Бронепоезд», «Голубые пески», «Берег» происходят по ту сторону Урала и отражают не европейскую Россию, а азиатскую. В рассказах его и повестях помимо глубокой талантливости автора на нас веет еще и географическая свежесть. Иванов дал Сибирь по другому рисунку, чем его предшественники — Мамин-Сибиряк и Гребенщиков. Язык его сжат и насыщен образами, материал его произведений свеж и разносторонен».
В Кургане живет Елена Александровна Ранова, лично знавшая С. Есенина и опубликовавшая свои воспоминания о нем на страницах зауральских газет. Е. А. Ранова, будучи поэтессой, была знакома с Есениным по литературной жизни в Москве.
Хотелось бы остановить внимание читателей и на некоторых перспективах темы «Есенин и литературное Зауралье». Рюрик Ивнев в письме к свердловскому литературоведу Л. Н. Житковой, исследовавшей творчество Б. А. Тимофеева, писал, что в его квартире «бывал Иван Шадр — скульптор, и Сергей Есенин…» Такое соседство уроженца Шадринска Ивана Дмитриевича Иванова-Шадра с Сергеем Есениным наталкивает на мысль изучения личной переписки И. Д. Шадра тех лет с кем-либо из современников, если она, конечно, была и сохранилась.
