— Все готово. Задание, товарищ министр, будет выполнено! — четко доложил генерал-полковник Москаленко.
— Мы вам верим. Мы на вас надеемся, — произнес Хрущев, глядя на группу. — А теперь слушайте… — Хрущев рассказал о плане ареста, о сигналах, подаваемых из кабинета Президиума ЦК, о последовательности и порядке их действий. Кое-что уточнил и Булганин, напомнив о четкости и внимательности каждого.
— При попытке Берия использовать личное оружие — стрелять немедленно. Не исключено воздействие охраны. Будьте готовы отразить одиночные и групповые действия работников МВД, личной охраны Берия.
— Помните, — напутствовал Хрущев, — если операция провалится, все вы будете немедленно расстреляны Берия и его подручными. Осечки быть не должно! И последнее. Когда войдете в кабинет, то вы, — Хрущев указал на самых рослых и физически крепких Батицкого и Юферова, — встанете по обе стороны от Берия…
Булганин и Хрущев ушли. Теперь каждый почувствовал свою личную причастность к крайне опасной, полной риска обстановке и ощутил медленно ползущий изнутри страх…
Они не знали, что в это время за дверью, в кабинете Сталина председатель Совета Министров Маленков, не являясь секретарем ЦК, вел заседание Президиума ЦК КПСС. Дело в том, что, по предложению Н. С. Хрущева, на Маленкова были возложены обязанности ведущего заседание. «Ленин не был секретарем ЦК, — сказал Хрущев, — а заседания Политбюро вел». Этот разговор состоялся сразу после смерти Сталина.
Жуков беспрерывно посматривал на часы: время начала акции истекло, а из зала Президиума никаких сигналов. Беспокойство нарастало. Когда стала предельно ясной необычная задача, каждый из группы не раз подумал о том, что операция может быть мгновенно сорвана. А тут еще у Москаленко при перезарядке браунинга произошел перекос патрона, и он едва не выстрелил от волнения, — руки рефлекторно вздрагивали, браунинг едва не выпал. Жуков нащупал в кармане свой «вальтер» и чуточку успокоился: пистолет был им заряжен заранее, патрон в патроннике, — все готово. Он окинул взглядом всех пятерых; каждый волновался по-своему, но бледность на лицах была у всех, и только лицо генерала Батицкого не носило печати излишней взволнованности: взгляд устремлен, волевой подбородок выдвинут вперед, густые широкие брови насуплены. Этот наверняка не дрогнет в любой обстановке…
Что же там, за той дверью? Прибыл ли Берия? Или он, нащупывая нити операции, в своем ведомстве готовит контрмеры?
Жуков, чтобы держать себя в наивысшей готовности, беспрерывно ходил, поглядывая на двери, не вынимая руки из кармана, ощущая шероховатую рукоять «вальтера».
Анастас Иванович Микоян покидать кабинет предсовмина явно не торопился; нервно ходил вдоль длинного стола для заседаний, вынимал носовой платок и вытирал лицо, беспокойно посматривал на часы. Ему предстояло первому предстать перед очами всемогущего Берия, и кто знает, как поведет себя этот, никого не боявшийся после смерти Сталина деятель, наделенный обстоятельствами реальной наивысшей властью и полномочиями.
— Анастас Иванович, пора! — Маленков кивнул в сторону огромных, с большими гирями напольных часов.
— Главное, не дать ему уехать в министерство! Что хотите делайте и говорите, но результат должен быть один: Берия вы обязаны доставить в Кремль, на заседание Президиума. Мы будем слушать доклад, а вы — на аэродром. Желаю удачи!
Микоян кивнул и, не по возрасту сгорбившись, вышел из кабинета; он шел по мягкому ворсу дорожек, не слыша своих шагов, кивал отдававшим ему воинскую честь офицерам охраны, шел задумавшись, продолжая мысленно выстраивать процесс встречи. Об этом мучительно думал и в салоне машины, мчавшейся по улице Горького, и после того, когда вышел из нее. Только теперь он увидел, что день был солнечным, что на голубом небе редкие шапки белоснежных облаков, что вокруг зелень трав и деревьев.
К нему подошли и почтительно поздоровались заместители министра внутренних дел Серов, Кобулов, Круглов, кто-то еще из окружения Берия, — одних он где-то встречал, других видел впервые; он здоровался молча, пожимая руки и кивая головой, бросая испытующий взгляд из-под густых черных бровей на непроницаемые лица работников МВД. Он огляделся вокруг — черные лимузины и десятки людей. Почему сегодня их так много?..
— До посадки двенадцать минут, — сказал ему генерал-полковник Серов; Анастас Иванович кивнул головой, посмотрел на часы, взглянул на небо. И снова молчание: эти люди умели скрывать свои мысли, были приучены больше слушать, нежели говорить. И все-таки, почему их так много? Могло случиться, что Берия удалось пронюхать о замысле Маленкова — Хрущева, и он, естественно, принял контрмеры. А вдруг они все направятся в Кремль? Как сообщить Маленкову или Булганину? Вместо встречающего — заложник…
Серебристый Ил-14 снижался бесшумно, моторы мерно рокотали на малых оборотах; казалось, летит не самолет, а планер. Машина выровнялась, какое-то время неслась над землей, словно нащупывая колесами шасси бетонку, мягко чиркнув ими по шероховатым плитам; в конце сравнительно короткой полосы Ил-14 взревел моторами, круто развернулся и легко покатился по рулежке. Натренированный экипаж осторожно подрулил к стоянке и выключил моторы, тут же к самолету дюжие молодцы подкатили трап, и в проеме открытой двери показался одетый в серый костюм Берия. Он на мгновение задержался, огляделся, блеснув стеклами пенсне, и медленно начал спускаться по трапу. Сойдя на землю, Берия поздоровался с Микояном, выслушал короткие рапорты заместителей, пожал им руки, по-барски кивнув остальным, стоявшим в пяти-шести метрах позади основной группы встречающих.
— Как дела в Берлине, Лаврентий Павлович? — едва совладав с собой, глухо и заученно произнес Микоян.
— Плохо! — резко отозвался Берия. — Подняли головы недобитые фашисты, вывели на улицы стариков, женщин, детей. Я об этом еще расскажу.
— Мне поручено сообщить тебе о заседании Президиума ЦК, — негромко произнес Микоян, озвучивая заранее подготовленные фразы. — Маленков и другие члены Президиума просили тебя прибыть в Кремль.
— Постой, постой, Анастас. На сегодня планировалось заседание Президиума Совета Министров. Так? — Берия переложил туго набитую папку в левую руку.
— Да. Но вчера решили собрать Президиум ЦК и послушать твое сообщение о положении в ГДР.
— Неужели это так срочно? Надо с дороги привести себя в порядок. Я заскочу в министерство на полчаса.
Этого-то и ждал Микоян и об этом настойчиво предупреждали Булганин, Маленков и Хрущев, советуя принять все меры к тому, чтобы вырвать инициативу из рук Берия и повести дело по другому, неизвестному Берия руслу.
