по просьбе властей Сухума и Цхинвала принял решение разместить на их территории ограниченный контингент российских военных.
Угроза новой войны захлебнулась. В Южную Осетию начали возвращаться беженцы. Родственники искали случайные захоронения своих родных и близких, погибших от рук грузинских захватчиков. Полным ходом шла расчистка завалов разрушенного войной Цхинвала, началось его восстановление. Что же касается Брюсселя, то он вновь вернулся к своему любимому занятию - под крем-брюле «перемывать косточки» неубитому русскому медведю, который, к всеобщей неожиданности, вдруг проснулся и надрал уши обидчику. Ох, не будите вы, господа, русского медведя!
Покидая Брюссель, я решил оставить на той земле память о своей работе с НАТО. Дипломаты по моей просьбе привезли с садовой ярмарки два саженца тополей. Когда работа была закончена и я воткнул острие лопаты в землю, кто -то из российских журналистов спросил меня, какие именно деревья я посадил на натовской земле. Я ответил, что первое деревце - это Тополь, а второе - это тоже тополь, точнее, Тополь-М. Так эта шутка про «тополя», угодившие в НАТО, пошла гулять в народ.
Мое назначение в самом конце 2011 года на работу в Правительство России, прежде всего на руководство Военно-промышленной комиссией, стало для меня счастливой возможностью продолжить дело отца и внедрить на практике разработанные им принципы программно-целевого планирования государственного оборонного заказа (ГОЗ). За несколько лет самоотверженной, крайне нервной, но плодотворной работы по реализации заданий Государственной программы вооружения и Федеральной целевой программы развития оборонно-промышленного комплекса приглашенные мной в ВПК специалисты сумели должным образом настроить нашу промышленность и военную науку на выпуск самой современной военной и специальной техники, которая стала оперативно поступать в войска. Это и боевые самолеты Су-57, Су-35, Су-30СМ, МиГ-35, «возрожденный из пепла» стратегический бомбардировщик ТУ-160М с восстановлением производства уникального двигателя НК-32-02. Для производства титанового центроплана этого легендарного стратегического бомбардировщика в рекордно короткие сроки на Казанском авиазаводе была воссоздана технология электронно-лучевой сварки. Это перевод из Ташкента в Ульяновск производства глубоко модернизированного Ил-476. Это первое успешное испытание легкого военно -транспортного самолета Ил-112В, обеспеченное колоссальным энтузиазмом и профессионализмом моего сына Алексея, отвечавшего в Объединенной авиастроительной корпорации за эту стратегически значимую программу. Для гражданской авиации, несмотря на яростное сопротивление ряда должностных лиц в правительстве, были созданы магистральный МС-21 и ближнемагистральный Ил-114-300, а также дальнемагистральный Ил-96-400М. Начата совместно с китайскими коллегами работа по созданию широкофюзеляжного дальнемагистрального лайнера. И это я перечислил работы по гражданскому самолетостроению. Под новые российские лайнеры по моей инициативе, горячо поддержанной В. В. Путиным в мае 2016 года, началась разработка принципиально новых авиационных двигателей, в том числе мощного ПД-35 и ПД-8, который должен заменить на самолете «Sukhoi Superjet 100» французский двигатель SAM-146. А ведь можно вспомнить и то, как закалялась сталь для нового поколения атомных подводных лодок семейств «Ясень» и «Борей», и новых корветов и фрегатов, и техники для сухопутных войск: «Армата», «Курганец», «Бумеранг», «Коалиция-СВ», БМД-4М, «Терминатор-2» и много другого.
Осенью 2012 года я предложил объединить НПО «Ижмаш» и ОАО «Ижевский механический завод» под брендом «Калашников». Президент горячо поддержал идею создания концерна, а знаменитый конструктор Михаил Калашников, многие годы работавший на «Ижмаше», согласился дать новому концерну свое имя. Первым генеральным директором концерна «Калашников» стал Константин Бусыгин, которого я хорошо знал по работе в Боснии и Герцеговине. После возвращения из загранкомандировки он работал в структурах Правительства Москвы.
Также по моей инициативе в 2013 году при Военно -промышленной комиссии был создан институт генеральных конструкторов и руководителей ключевых технологических направлений оборонно-промышленного комплекса России. Утверждаемые по моему представлению на заседаниях ВПК кандидатуры крупных российских ученых-оборонщиков получили одобрение В. В. Путина, который согласился возглавить Военно-промышленную комиссию (я возглавил ее постоянно работающий орган - Коллегию ВПК, продолжившую свою работу в составе аппарата Правительства РФ). Генконструкторы и генеральные технологи, получив необходимые полномочия, оказали серьезное влияние на организацию работы ВПК по созданию перспективных образцов вооружений, военной и специальной техники. Это было особенно важно перед лицом надвигавшихся на нашу страну всеобъемлющих санкций Запада и активизации спецслужб стран-членов НАТО, заблокировавших нам закупки необходимых технологий и комплектующих за рубежом.
К сожалению, закупки созданных под руководством Коллегии ВПК новейших образцов сухопутной техники производились небольшими партиями, больше внимания госзаказчик уделял модернизации техники, уже стоявшей на вооружении. Да, новая техника радовала гостей парадов на Красной площади, но в войска попадала не так часто и совершенно не в тех объемах, как рассчитывала оборонная промышленность и отстаивающая ее интересы Коллегия Военно-промышленной комиссии России.
Кроме того, так и не решенной проблемой оставалась низкая маржинальность военных контрактов. Процветали лишь те предприятия, чья техника пользовалась высоким спросом на экспорт. Но ведь далеко не всю новую военную технику мы готовы экспортировать. Например, стратегическая ракетная техника, новейшие средства связи и радиоэлектронной борьбы не могут продаваться за рубеж - по понятным причинам.
Следствием прижимистости заказчика явилось отсутствие у предприятий достаточных ресурсов (в том числе прибыли). Я уж не говорю о тех заказах, которые нанесли прямые убытки предприятиям. Их директора соглашались с условиями контрактов в надежде, что «потом» можно будет скорректировать окончательную цену, но в реальной жизни это редко происходило. Также зловещую роль при исполнении контрактов, особенно тех, что были связаны с закупкой импортных комплектующих, сыграли прыжки курсов валют в 2014 году. Никаких «потом» потом не было, а предприятие ставилось под угрозу разорения. И наказание директора за подписание изначально убыточного контракта никак не спасало трудовой коллектив и предприятие от деградации.
Государственные корпорации как интегрированные структуры, в состав которых входят эти предприятия, на практике оказались крайне стеснены в оказании поддержки своим дочерним организациям в подобных ситуациях. Причины здесь две: 1) контракты заключались напрямую с предприятиями, минуя госкорпорации, которые, будучи третьей стороной контракта, порой не только не имели возможности знакомиться с его содержанием, но даже были лишены права обеспечивать научно-техническое сопровождение важного государственного оборонного заказа; 2) заказчик всегда прав, а это означало бессмысленность судебного оспаривания невыгодных контрактов или ничем не объяснимых проволочек с их реализацией заказчиком, например, при подготовке нового технического задания, на которую порой уходило до полутора лет. Оставалось одно: обращаться в Правительство и ВПК как арбитру. Как правило, Правительство после рассмотрения очередного подобного случая было вынуждено докапитализировать предприятия, прощая или пролонгируя его долги, давая отсрочки от уплаты штрафов. В итоге государство было вынуждено перекладывать бюджетные средства из кармана в карман, тем или иным образом доплачивая предприятию сумму, которую оно в случае, если
