Жуков в своих мемуарах предельно лаконичен: «По заданию Верховного к Бур-Комаровскому были посланы два парашютиста офицера для связи и согласования действий, но он не пожелал их принять».
Владимир Карпов раскрывает эпизод куда более подробно: он, работая в разведке, был дружен с одним из тех посланцев, Иваном Колосом.
«Выполняя задание командующего, Колос с радистом Димой, ночью, с небольшой высоты спрыгнули с самолета. Летели они на двух так называемых «кукурузниках», потому что каждый берет всего одного пассажира. Прыжок был совершен с небольшой высоты, Ваня говорит, что он раскрыл парашют уже перед самым приземлением. И от этого произошел очень сильный удар о землю. Да, собственно, и не о землю, он упал на развалины, на груду кирпича, обломки какого-то здания. Ударился очень сильно, потерял сознание. Как выяснилось потом, повредил руку и получил небольшое сотрясение мозга. Его нашли повстанцы. Повезло, это были бойцы Армии Людовой… Эти отряды возглавлял майор Сэнк. С ним дальше Колос и взаимодействовал».
Иван Колос по радио сообщал советскому командованию об обстановке в польской столице и способствовал координации усилий, предпринимаемых советскими войсками и восставшими. Официальной встречи с Комаровским не было, но тем не менее пообщаться с лидером Армии Крайовой Колосу удалось. Владимиру Карпову он рассказывал об этом так: «…меня принял сначала заместитель Бур-Комаровского генерал Монтер в своем кабинете. И когда мы с ним беседовали, дверь распахнулась, сопровождаемые адъютантом, в кабинет вошли два человека в штатском. Генерал Монтер поднялся. Встали и мы. Адъютант подвинул вошедшим два кресла. Они обменялись со мной молчаливым поклоном… Второй из пришедших накинул поверх пиджака полувоенного покроя просторный плащ. Этот человек был крупнее, довольно тучен и краснолиц. Отодвинув кресло, он уселся подальше от стола, закинул ногу на ногу и с вялым интересом поглядывал на нас сквозь дымчатые очки».
Этот второй и был генерал Комаровский. Колос сообщил об идеях советского командования относительно освобождения Варшавы. Монтер высказался в том духе, что с ответом следует подождать и вообще непонятно, почему «Советы вступают в какое-то сомнительное отношение с кучкой самозванцев, засевших в Люблине».
Колос вежливо возразил, что далеко не все офицеры Армии Краевой считают участников Люблинского комитета самозванцами, а сейчас следует задуматься прежде всего о том, как объединить усилия повстанцев, Красной Армии и Войска Польского для освобождения Варшавы.
Бур-Комаровский яростно воскликнул: «Никакого Войска Польского, кроме того, что сражается здесь, не существует!»
На этом переговоры были прерваны.
А Жуков, оценив события на фронте, был вынужден констатировать, что немедленное наступление не имеет шансов на успех. Войска измотаны, коммуникации растянуты. Еще до получения известий о начале восстания было ясно, например, что танкам не хватает горючего. Следовало дать передышку, подтянуть тылы и только тогда начинать наступление на Варшаву.
Жуков высказал свое мнение Сталину в телефонном разговоре. Верховный был явно недоволен, приказал Жукову вернуться в Москву и доложить все лично.
«Я развернул карту и начал докладывать, – вспоминал Жуков. – Вижу, И. В. Сталин нервничает: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в меня, то в карту, то в К. К. Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и контроль над собой.
– Товарищ Жуков, – перебил меня В. М. Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?
– Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил я. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери…
– Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил И. В. Сталин, обращаясь к К. К. Рокоссовскому.
– Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.
– Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Верховный. – Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Моддином и Варшавой?
– Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил К. К. Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.
– А вы как думаете? – обращаясь ко мне, спросил Верховный.
– Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил я».
Сталин гневался, выгонял военачальников из кабинета «подумать еще»… Жуков не знал, о чем пишут западные газеты, прямо называвшие советского лидера предателем, обвинявшие его в бездействии – он ничего не сделал, чтобы помешать немцам подавить Варшавское восстание и истребить его участников. Сталина такая репутация вовсе не устраивала, посему он снова и снова требовал от Жукова и Рокоссовского организовать немедленное наступление. Но в конце концов был вынужден согласиться с их доводами и объявить свое решение: советским войскам оставаться в обороне.
Помощь восставшим тем не менее оказывалась – с самолетов в занятые повстанцами кварталы Варшавы сбрасывали оружие, продовольствие, медикаменты. Однако восстание потерпело поражение, видимо потому, что немцы направили против его участников значительные силы. Генерал Комаровский капитулировал, получив самолет, на котором отправился в Швейцарию. Его люди, те, кто уцелел, оказались в концлагере под Варшавой. Партизаны Армии Людовой сдаться отказались и, продолжая сражаться, уходили из города по подземным коммуникациям…
Однако до сих пор сохранилось представление о том, что советское руководство могло помочь повстанцам, но не сделало этого. В польском фольклоре популярна баллада, написанная от имени танка Т-34, который стоит на другом берегу Вислы и не понимает, почему его не ведут в бой…
СССР объявил войну Болгарии
5 сентября 1944 года Советский Союз официально объявил войну Болгарии. Подготовкой военной операции с участием войск 3-го Украинского фронта занимался маршал Жуков. Правительство Болгарии стремилось избежать конфликта и военного вторжения и в поисках любых путей выхода из Второй мировой войны заявляло о своем нейтралитете относительно СССР. Болгарское руководство потребовало от Германии вывода их войск, но немцы еще и перевели свои военные корабли из румынских портов в болгарские. Накануне известия об объявлении войны Болгария заявила о разрыве договоров с Германией.
