Это был ШОК. Аристократы сидели, окаменев и раскрыв рты. Судя по бессмысленному выражению на лицах и пустоте в глазах, особенно их поразило иезуитское сравнение упомянутого в грубой площадной форме женского детородного органа с в общем-то индифферентным и, казалось бы, не относящимся к делу рыбьим глазом.
Я приготовился к обороне: ведь если сейчас Сарая начнут метелить, то и его «бабе» достанется. Но нет — все глаза опустили.
Из сложившегося положения было два выхода: или мадам Артур встать и, протянув костлявый палец в направлении автобусной остановки, объявить опального пажа Кар-Сара вместе с его псевдодамой персонами non grata или сделать хорошее лицо при очень плохой игре, то есть сделать вид, будто ничего не произошло.
Выбран был второй вариант. Между тем девушка, не поднимая глаз на своего грозного визави, дрожащей рукой передала ему майонез. А он ещё раз улыбнулся и сердечно сказал:
— Огромное вам, милочка, спасибо!
Оттянув мизинец на правой руке, как какой-нибудь «прынц де Шатильон», Сарай подцепил специальной лопаточкой капельку приправы, виртуозно капнул ею на недоеденный ещё микроскопический кусочек рыбы и отправил всё это в пасть.
Напряжение было снято. Через пятнадцать минут вся шайка так ругалась матом, что поэт Барков наверняка перевернулся бы в гробу и сгорел со стыда. А писатель Сорокин бы бегал за всеми с диктофоном.
Рассказывались солёные анекдоты про Василия Ивановича, где самым приличным было слово «яйца»; поклонница раннего и позднего Тинторетто всё время порывалась танцевать на столе голой, а терпевшая до поры до времени мадам вдруг расстегнула глухой воротничок своего «откутюрного» платья и, грассируя, приятным мужским баритоном с лёгким цыганским акцентом пропела «Мэня милый полюбил и завёл в прэдбанник, там на лавке разложил и набил эбальник…». После чего, хрустнув ключицей, она поставила себе фужер на оттопыренный локоть и лихо выпила.
Единственным, кто вёл себя более или менее пристойно (кроме меня, конечно), был господин Юрий Фролов, друг. Он уединился с каким-то непьющим очкариком и увлечённо точил с ним некоторые лясы на тему о явных преимуществах автомобилей «Ламборгини» перед всякими там «Феррари» и «Мазератти», причём ел при этом толстый бутерброд, явно захваченный из дому.
Нежная княжна в блестящем комбинезоне с лопнувшей молнией попросила меня пройти с ней в дом на предмет починки этого замечательного достижения галантерейной инженерной мысли. Без сомнения, вечеринка покатила по неформальным рельсам.
На следующий день, часа в три, небольшая компания из остававшихся ночевать представителей высшего света (+ мы с Сараем) уютно устроилась в беседке и оттягивалась кто шампанским, кто пивом, а кто и водкой (Сарай). Ночь прошла шикарно (были и кекс, и секс, и унисекс). Настроение господствовало лирическое. С потенциальным продолжением.
Артур-деньрожденец ночевал, оказывается, на черезсоседней (рядом-то, выяснилось, Людмила Зыкина живёт) даче у Наташи Клейнот — бывшей костюмерши Аллы Борисовны, а ныне хозяйки модного бутика. Но спал Артур не с ней, а с самой настоящей певицей-звездой Светой. Её вчера не было на дне рождения (концерт в ночном клубе). Потом она подтянулась к трём и подарила Артику себя. На даче у Натальи. Я этого ничего не видел — молнию у Риммы застёгивал. А сейчас Наташа пришла со Светкой и ещё одной бесцветной плоской девицей в майке с самонадеянной надписью «Don't touch» — дамы переоделись поспортивнее и шампанское поднесли.
Светка автоматически села подле Артура, но поглядывала на него с сомнением: «неужели сегодня у меня был он?».
Потом ещё Артуров друг, бывший художник, а ныне кинопродюсер слегка в годах, подъехал. По кличке Отец Георгий, между прочим. Глаза у него якобы большие, как на иконе. На мой вкус, глаза как глаза (я могу и побольше выпучить), но все бабы — знаменитости из шоу-бизнеса — на него внимание обратили.
Тут выяснилось, что у хозяина вчерашнего и сегодняшнего торжества Артура есть кличка. Самая странная, какую я только слышал в своей жизни, — Степан.
Конечно, это была не кличка, а настоящее имя по паспорту. Но знаете, как трудно переопределиться, если почти 30 часов зовёшь такого Артура Артуром, домысливаешь ему всякие симпатичные недостатки и достоинства, вводишь мысленно в соответствующее ему артуровское общество, а потом выясняется, что и сам он — Стёпа, и мать его — Стёпина, и вещи стёпины, и фарфор и т. д. и т. п. Говорили, что у Стёпы и папа даже есть, который ездил в прошлом году за чем-то в Корею.
— Стёп, а правда, что у вас в Большом педрилы одни? — поинтересовался Сарай для завязки разговора. Похоже было — после вчерашней эскапады в этом доме ему уже позволено всё.
— Артур, ты прости, что я вчера у тебя отсутствовал, — поспешно попытался сгладить неловкость ещё не знакомый с Сараем Гоша, — на свадьбе гулял у милиционера!
— А я тоже жениться собирался, — неожиданно объявил Артур-Стёпа, с которого балерунство и бомондизм в последние десять-пятнадцать минут как-то начали слетать. — Весёлая она такая была. Оля, непьющая из-за гастрита…
И он поведал грустную историю, которая легко могла бы сделать честь какому-нибудь Тургеневу, если бы тот в свое время не был так занят написанием страшных рассказок про несчастную Муму. К сожалению, мне не удастся точно воспроизвести романтический рассказ Стёпы, потому что тогда, слушая, я никак сначала не мог предположить в его повествовании высоких литературных достоинств, а когда опомнился, было уже поздно. Придется уж вам довольствоваться моим неуклюжим наложением. Форма не та, зато факты отражены верно.
Короче, однажды эта знакомая Артура Ольга пригласила его на свадьбу своей двоюродной сестры. У них все родители были военные, вот и сестру замуж за военного приготовили. Ну что? Купили они дежурный комплект постельного белья с намеком и пошли. Свадьбу-то эти солдафоны в банкетном зале наладили. Все Ольгины родственники собрались. Тут до Артура дошло, что они заодно и на него посмотреть собираются. Очень он подобных смотрин не любит, да делать нечего. На этой свадьбе еще одна встреча должна была состояться. После полуторамесячной разлуки. Встреча другой Ольгиной сестры с её мужем, тоже военным. Они приехали из длительных командировок на два дня специально на свадьбу. Он — из Арзамаса-16, она — из Челябинска-30. В общем, свадьба пела и плясала: «С маленьким не затягивайте! Главное: друг другу уступать! А чевой-то молодежь не танцует?!»
Стёпа вышел из подвального зала наверх на улицу покурить и проветриться — уж больно водка у них сильная была, тоже, наверное, военная. Поздний вечер. Рядом еще какой-то огонёк светится. Оказалось, Стелла из Челябинска-30. Слово за слово, пошли они с ней прогуляться вокруг здания, потом спрыгнули в какое-то углубление с чёрным окном и начали целоваться, а потом и это самое. Она говорит: «Смотри, это окно в кладовку, а в кладовке дверь приоткрыта — прямо в банкетный зал выходит. Видишь, мой уже головой крутит. Расходимся по одному». Она — тоже военная.
