Сдав кровь на анализ, и сделав снимок остатков моих прокуренных легких, я пошла прогуляться. Мне нужно было как-то убить три часа до того, как я смогла бы забрать готовый результат медосмотра.
Вместе с Валей и ее дочерью мы пообедали в «Ростиксе», побродили немного по магазинам и вернулись в клинику.
Пакет казался огромным из-за гигантского (по-моему, он был сделан в натуральную величину!) снимка легких, который прилагался к конверту, но никому, в сущности, не был нужен. Нас заранее предупредили, что самостоятельно вскрывать конверт с результатами нельзя ни в коем случае, потому что открыть его должны будут на границе, уже в США.
По дороге в гостиницу я снова зашла в магазин и купила немного еды.
Взяв ключ, я поднялась в номер и позвонила Шону – обрадовала, что медосмотр пройден.
Следующий день обещал быть нелегким: несмотря на то, что все документы были в порядке, мне все еще могли отказать. Сказать, что я волновалась – вообще ничего не сказать. Я просто места себе не находила!
– Ты главное не паникуй, – успокаивал меня Шон. – Представь, что виза уже у тебя. Главное теперь – не потерять ее. Ведь в принципе, так оно и есть: если тебя пригласили на собеседование, значит уже готовы разрешить въезд в Америку. Просто ответь на все вопросы спокойно, как будто это – простая формальность.
– Ага, тебе-то легко говорить…
– И тебе должно быть легко. Все будет хорошо. Обещаю. Они на одну только «книгу» посмотрят и сразу визу дадут, – смеясь, добавил он.
«Книгой» в шутку мы называли огромную папку с бумагами, которую Шон сам для меня собирал. Да она, в сущности, и была для нас, словно настольная книга: так часто мы в нее заглядывали, чтобы убедиться, что все на месте. Каждый документ в ней имел свой отдельный «файл», подписанный рукой Шона, который в свою очередь делился на три отделения: для оригинала, копии и перевода.
На следующее утро меня разбудил телефонный звонок:
– «Книга» готова? – спросил он, чтобы убедиться, что я ничего не забыла. Память у меня ужасная: вечно что-то забываю или теряю.
– Готова.
– Медосмотр?
– Тоже, – не глядя на конверт, но, зная, что он где-то тут, возле кресла, ответила я.
– Тогда – удачи!
– Спасибо. Я тебя люблю, почти муж.
– Я тебя тоже люблю, почти жена.
Приняв душ, я оделась и стала шарить глазами по комнате в поисках конверта с медосмотром. Осмотрев все возле кресла, в коридорчике и вообще везде, где только можно, поняла – его нет. Я прямо почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и мне стало дурно. Я постаралась взять себя в руки и еще раз, не спеша, обошла номер. Конверта по-прежнему нигде не было.
Лихорадочно я стала припоминать вчерашний вечер, чтобы понять в каком месте могла его потерять. Вскоре я отчетливо вспомнила, как он мне мешал по дороге из магазина: в руках были пакеты с продуктами, и конверт все норовил выскользнуть. Значит, я оставила его где-то в гостинице.
Я бегом спустилась по лестнице вниз и подбежала к «столу регистрации»:
– Простите, вы вчера тут пакет не находили? Картонный такой, – спросила я у дежурной.
На часах было пять утра. Полусонная женщина посмотрела куда-то сквозь меня и, кажется, ничего не услышала. Однако через минуту ее вдруг «осенило»: она подскочила, пошарила где-то в столе и вытащила злополучный конверт.
– Этот?
– О Господи, слава тебе…, – с облегчением вздохнула я. – Вы не представляете, как он для меня важен!
– Ну, тогда больше не теряйте, – улыбнувшись, посоветовала она.
– Спасибо огромное!
Я схватила пакет, вернулась в номер за «Книгой» и побежала на остановку. Всю дорогу до консульства я благодарила Бога за помощь. Сама себя особо верующей назвать не могу, но в тот момент, по-моему, я даже пообещала Ему, что стану ею, лишь бы этот случай оказался единственной неприятностью на сегодня.
У консульства уже образовалась очередь человек из десяти, хотя до открытия оставалось почти два часа. Все мы стояли на улице. Как назло, вскоре заморосил мелкий, противный дождик.
Я в который раз поразилась московской погоде: в Хабаровске в это время было минус двадцать, а тут – дождь!
К моменту открытия в очереди стояло уже человек сто. Моя знакомая – Валя – тоже была в ней, но где-то в хвосте. Хорошо все-таки, что я не поленилась встать и приехать так рано!
Запускали внутрь людей медленно, небольшими партиями, тщательно проверяя паспорта, ощупывая одежду и сканируя сумки.
Оказавшись внутри, нужно было подойти к автомату и получить номер. По этим номерам нас потом вызывали к окошкам, где сдавались основные документы: свидетельства о рождении, браке, разводе и так далее. Сдав документы, мы расселись в маленьком помещении с множеством стульев, и принялись ждать своей очереди. По тем же самым ранее выданным номерам, нас подзывали к консулам для непосредственно собеседования, которое проводилось по выбору: на русском или английском языке.
Я сидела, внимательно слушая ответы тех, кто был впереди меня. Особого труда это не составляло, так как комната, где находились ожидающие, ничем не была отделена от окошек, где честные американские граждане «допрашивали» тех, кто тоже хотел попасть в Штаты.
Девушка, которую собеседовали в «моем» окне непосредственно передо мной, привлекла внимание тем, что вчера я с ней уже встречалась – в очереди на медосмотр. А, прислушавшись к ее ответам и уловив знакомое слово «Корея», я вообще ни на что больше не отвлекалась. Тем более что и ее история показалась мне до боли знакомой.
– С мужем в Корее познакомились? – довольно строго спросил ее молодой американец по-английски – видимо, девушка выбрала этот язык для вопросов.
– Да.
– А что вы там делали?
– Я там танцовщицей работала, – заметно заикаясь, по-английски отвечала она.
Странно, раньше я за ней подобного не замечала, так что это, скорее всего, просто от нервов.
– Танцовщицей? Стриптиз, наверное? – судя по интонации, ухмыльнулся он.
– Нет! Мы в костюмах танцевали! – от ужаса округлив глаза, активно запротестовала она.
– А муж чем занимается? – перевел он разговор на другую тему.
– Он – военный, на самолетах работает, – робко объяснила она.
Затем консул снова вернулся к ее работе.
Я-то сразу поняла, что она – бывшая хостесс. И он это тоже понял. Но девушка явно не хотела в этом признаваться, зная отношение большинства людей к подобной профессии, и понесла совсем уже околесицу: якобы в ее обязанности входило развлекать американцев песнями да плясками, ничего за это не получая.
Я мысленно сплюнула: «Тьфу ты! Ну надо же было мне попасться к нему, да прямо после этой девицы!? Обязательно сейчас докопается. Еще бы – вторая танцовщица подряд!».
