Г-жа Суменсон является поверенной фирмы Клингслянд, совладельцем которой является мой брат. Фирма эта занялась продажей медикаментов нашей фирмы в России. Я Суменсон раньше не знал. Она типичная буржуйка, абсолютно никакого отношения ни к какой политической партии никогда не имела. Как поверенная своей фирмы, она честно исполняла свои обязанности и стала невинной жертвой во всей этой клевете.
При сем: 1) Копия письма Стаунинга,
2) Копия показания В. Розанова
21.XI.17
Ганецкий
Письмо Т. Стаунинга Я. С. Ганецкому
Уважаемый товарищ Ганецкий. В ответ не Ваше письмо, в котором Вы меня просите дать заявление по Вашему копенгагенскому делу, которое теперь против Вас политически используют, настоящим подтверждаю, что мне известно по этому делу следующее:
Экспедитор фирмы «Handels og Exportkompaiet», которой Вы состоите уполномоченным, экспортировал в одном случае медикаменты и термометры в Россию без лиценза. В мирное время таковое разрешение вообще не требовалось. Под давлением обстоятельств Дания принуждена была ввести систему лицензов. За нарушение этой системы лицензов Вы были административно подвергнуты штрафу. Никакого судебного преследования против Вас не велось.
Т. Стаунинг,
Председатель датской социал-демократии
Копенгаген
11.7.1917
Показания Б. Шишковского
По просьбе Якова Фюрстенберга констатирую следующее:
Переезжая из Копенгагена в Петроград, я получил от Фюрстенберга пакет, в котором находились медикаменты (1 кило). Пакет этот я передал в Петрограде по указанному адресу. Я взял с собой этот пакет, так как я не показал никакому контролю на границе, и я известил об этом русское посольство, благодаря чему перевозка этого пакета была с моей стороны совершена легально. Прибавлю, что посольство неоднократно доставляло таким образом медикаменты в Россию, которых был полный недостаток. Беря пакет от Фюрстенберга, я его уверил, что провоз в Россию будет совершенно легальным, т. к. посольства имеют право по международному соглашению пересылать посылки.
Насколько я знаю, пакет вышепоименованный принадлежит фирме торговой, управляющим которой был Фюрстенберг.
Бол. Шишковский
17.XI-17 г.
Показания Г. И. Чудновского
По делу тов. Ганецкого могу показать следующее:
Жившие в Скандинавии российские социал-демократы в большей своей части занимались торговыми операциями. Официальных протестов по этому поводу ни одна организация не заявляла. С другой стороны, мне неизвестно, чтобы кто-либо из отдельных товарищей делал по этому поводу какие-либо заявления. Это не исключало, конечно, отрицательного отношения отдельных товарищей к факту занятия торговлей партийных деятелей. Мое показание относится к периоду времени между июлем 1915 г. и октябрем 1916 г., когда я проживал в Копенгагене.
Г. Чудновский
18 ноября 1917 г.
Петроград
Заявление К. Радека
Уважаемые товарищи!
Ввиду того что комиссия по делу т. Ганецкого меня до сих пор не допрашивала, считаю своим долгом дать вам следующее заявление:
1) Когда в марте 1917 года после приезда в Стокгольм формировалось Заграничное представительство ЦК, тов. Ганецкий вошел в его состав, хотя и тов. Ленин и Зиновьев знали, что Ганецкий во время войны занимался торговлей. Тов. Орловскому известно было хорошо «дело» копенгагенское. (Я узнал о нем в момент приезда.)
2) Когда началась травля против тов. Ганецкого, он хотел выйти из делегации ЦК. Я и Орловский удерживали его, будучи того мнения, что он не сделал ничего такого, что бы его дискредитировало как представителя партии. Уступить по поводу травли неприятелям означало бы дать им возможность утверждать, что в деле шпионажа Ганецкий и партия не чисты.
3) Ганецкий исполнял обязанности члена Заграничного представительства до последнего момента. Орловский по делу т. Ганецкого делал доклад на Циммервальдской конференции.
4) Перемена отношений к т. Ганецкому была бы возможной, если бы были доказаны какие-нибудь его нечестные действия. Тогда, как бы тяжело ни было дезавуирование Заграничного представительства ЦК, нельзя было бы ничего против этого сказать. Я уверен, Ганецкий ничего от нас не скрывал такого, что могло бы на него бросить тень, что дело его представляется так, как мы его знали. Ввиду этого прошу Вас сделать такое заявление, которое, отвечая на нападки прессы на тов. Ганецкого, реабилитируя его, одновременно указывало бы, что нет никаких помех для его партийной деятельности на всех постах, на которых он оказался бы нужным.
Особенно обращаю внимание, что, по моему убеждению, невозможно поставить аппарат для сношений между Стокгольмом и Петроградом без Ганецкого, равно как упорядочение дел организующегося там правительственного комиссариата, руководителем которого намечается Орловский.
18.ХI.17 г.
К. Радек
Дополнение
На вопрос тов. Стучки, занимался ли т. Ганецкий спекуляцией, могу заметить следующее: спекуляция состоит в закупке больших количеств товаров и его задержке с целью взвинчивания цен. Для этого недоставало Ганецкому средств. Он мог только при уже существующей конъюнктуре с определенными ценами покупать и продавать. Обороты по фирме не могли иметь влияния на уровень цен. На вопрос, занимался ли тов. Ганецкий военными поставками, могу на основании знакомства с его делом сказать, что он торговал только предметами обыкновенного употребления и медикаментами. На вопрос о политическом отношении Ганецкого к Парвусу замечаю, что только благодаря денежной помощи Ганецкого наша ослабленная организация в Польше была в состоянии издавать газету, ведущую борьбу с немецким империализмом.
24 ноября 1917 г.
К. Радек
Показания М. Ю. Козловского
Когда мы были в Стокгольме с Ганецким в январе 1916 г., Ганецкий узнал, что приехал в Стокгольм из Копенгагена Гуревич для покупки медикаментов для Московского Союза. Это было в тот период, когда я узнал, что на меня был серьезный донос агентов пароходства «Поморье». Ввиду этого доноса я послал в свое время телеграмму Соколову, приглашая его приехать в Стокгольм, чтобы сообща посоветоваться по поводу этого доноса. Не получая ответа от Соколова, я хотел воспользоваться присутствием Гуревича для непосредственной связи с Соколовым в Петрограде. Мы пошли с Ганецким вдвоем. Ганецкий говорил о своем деле, т. е. о медикаментах для Союза. Я же решился сообщить ему, Гуревичу, об этом доносе, не зная его достаточно. Кроме делового разговора о медикаментах, мы беседовали о том, кого он, Гуревич, видел в Копенгагене из товарищей, причем он, Гуревич, сообщил, что ему товарищи говорили о Парвусе, его бывшем близком друге, в связи с пасквилем Алексинского и убедили его, что Парвус не агент и что он жертва клеветы Алексинского. Между прочим Ганецкий спросил: «А вы его видели?». Гуревич ответил: «Нет, мне было бы тяжело с ним видеться ввиду наших прежних дружеских отношений и ввиду расхождения наших взглядов на войну». Ганецкий на это заметил, что любопытно было бы видеть, как две полярные противоположности встретились. Что касается предложения Парвуса передать Гуревичу о том, что Парвус хочет дать средства и пригласить Гуревича для переговоров об издании научного социалистического журнала, то это имело место в июле 1915 г. В этих переговорах Ганецкий никакого участия не принимал и не знал об этом деле.
