Думаю, это сказано не в бровь, а в глаз.
Впрочем, это не помешало Шеварднадзе во время персонального отчета на XXVIII съезде КПСС говорить о… партийном товариществе.
Однако, снова вспоминая февральский Пленум 1990 года и спор с Шеварднадзе, скажу, что для меня самым важным было другое. Я публично высказал свою точку зрения на главную опасность, угрожающую перестройке. В то время центробежные процессы в нашем государстве еще только набирали силу, их можно было остановить. Приближались выборы в республиканские и местные Советы народных депутатов. Если бы партия привлекла внимание народа к опасности национализма, они прошли бы совсем иначе. Но даже весной 1990 года все еще существовало в высшем партийном эшелоне то же положение, которое сложилось летом 1988 г. и о котором на Пленуме говорил второй секретарь ЦК КП Литвы Владислав Швед:
— Нередко на самом высоком уровне благословляются процессы, отнюдь не перестроечные. Например, меня просили передать членам Пленума, что в республике многие коммунисты связывают идейно-теоретическое обоснование процессов, приведших республику к сегодняшней ситуации, с визитом в Литву Александра Николаевича Яковлева в августе 1988 года, когда эта ситуация только складывалась. Но вот когда она явно повернулась не туда, почему-то оперативной реакции со стороны ЦК КПСС не последовало.
Не последовало такой реакции и после февральского (1990 г.) Пленума, перед выборами. Дело снова ограничилось разговорами. Не прислушались, как я уже упоминал, и к моим письмам в ЦК.
А спустя десять месяцев на декабрьском Пленуме ЦК КПСС 1990 года Горбачев почти дословно повторил то, о чем я говорил на Пленуме февральском. Мне даже показалось, что, готовясь к выступлению на Пленуме ЦК, он учел мое выступление. Однако было уже поздно. В Грузии власть перешла к тем самым националистическим силам, которые яростно раскручивали маховик политического «тбилисского дела». Республика заявила о выходе из состава СССР. Вместо провозглашавшейся ранее борьбы за демократию новые лидеры немедленно приостановили деятельность законно избранных органов народовластия — местных Советов, ликвидировали Юго-Осетинскую автономию. Антисоветизм, антисоциализм стали главными лозунгами новой власти.
Снова, снова и снова приходится говорить о том, что недооценка главной опасности для перестройки, завышенная, спекулятивная оценка консервативной опасности привели к трагическим последствиям.
Прав-то оказался, к сожалению, реалист Лигачев… Я был бы счастлив, если ошибся.
Сильный толчок к разъединению республик дала Декларация РСФСР о суверенитете России, где объявлено верховенство республиканских законов, что противоречило Конституции СССР — Основному Закону страны. Это пагубно сказалось не только на положении страны, но и самой Российской Федерации.
Мне думается, нам, русским, больше всего надо стоять на позициях интернационализма, единения. Таково наше предназначение. Это не значит, что я призываю россиян жертвовать без достаточных оснований. Уверен, что народы страны верно оценивают роль русского народа. Но самое опасное в обществе, и я считаю, что эта опасность нарастает, — это национализм и шовинизм. В том числе и в России, нам, россиянам, надо быть интернационалистами, патриотами России, нашей страны.
К сказанному в этой главе остается добавить еще несколько слов. В огоньковском интервью председателя комиссии по расследованию «тбилисского дела» говорилось о том, что в основе событий, приведших к трагедии 9 апреля, лежали «нормальные процессы демократизации». В этой связи и в свете нынешних дел Грузии было бы небезынтересно получше прояснить, как именно Собчак понимает процессы демократизации. Неужели с позиции юриста Собчака гибель осетин, абхазцев, грузин, огромные лишения и мытарства, которые они испытывают, — это и есть «нормальное» развитие демократизации?
Рассказывая о событиях, разворачивавшихся на первом Съезде народных депутатов СССР, когда возникало политическое «тбилисское дело», я писал, что в тот момент явное стало для меня тайным. Сегодня наоборот: тайное стало явным! Истинные намерения местных националистов, их покровителей в центре абсолютно ясны. Поэтому нуждается в новой оценке политическая, а также нравственная позиция тех, кто яростно поддерживал грузинских националистов, направляя удар на армию. В сложном положении могут оказаться политиканствующие деятели, для которых главное — следовать конъюнктуре. А позиция честная, прямая достойна уважения, и это подчеркивают даже те, кто ее не разделяет.
И в заключение — о курьезе, происшедшем в январе 1990 года и к тбилисской истории, казалось бы, отношения не имеющем.
23 января, когда разыгрались трагические события в Баку некоторые западные радиостанции сообщили: в азербайджанской столице находится… Лигачев. Более того, эту же информацию подхватила советская радиостанция «Маяк».
А на следующий день в пресс-центре МИД СССР проходил брифинг для журналистов, и они, судя по всему, забросали руководителей отдела печати МИД вопросами относительно Лигачева. Моему помощнику Р.М.Романову в 14.30 позвонили из МИД и официально навели справку: «Иностранные журналисты интересуются, где находится сейчас Лигачев?» «Он находится в своем рабочем кабинете», — ответил Романов. Однако ровно через час — новый звонок из пресс-центра МИД:
— Скажите, в какое время Лигачев вылетает в Баку? Разумеется, в те дни я в Азербайджане не был, а находился в Москве. Но когда мне рассказали о звонках из МИД, я подумал о том, что кое-кто был бы не прочь после «тбилисского дела» открыть на меня и «бакинское дело»…
Уже после того, как эта глава была написана, новые события потребовали дополнить ее. Прошло совсем немного времени со дня трагических событий в Тбилиси, но сама жизнь, словно в остросюжетной пьесе, обнажила истинные намерения и цели вдохновителей грузинских беспорядков и их покровителей. Гамсахурдиа, придя к власти на волне антикоммунизма и национализма, установил в Грузии такую «демократическую диктатуру», от которой стало не по себе не только грузинам, но и многим людям на Западе. А сам тбилисский правитель принялся расправляться с оппозицией: он заявил, что в Грузии нет политической оппозиции, а есть лишь уголовники, которые сидят в тюрьмах.
Видимо, здесь, нет нужды подробно описывать обстановку, царящую сейчас в Грузии. Речь по существу идет о геноциде против осетинского населения, о стремлении изгнать из Грузии всех негрузин — иначе говоря, новые правители проводят ультранационалистическую политику, от которой страдает грузинский народ.
Но явился ли такой поворот событий полной неожиданностью?
