По данным современных исследователей, этот запрет действительно соблюдался очень строго, вплоть до февраля 1917 г. Такая жесткая позиция была связана и с личностными особенностями Александра III. Порядочному царю претила коммерциализация придворной жизни, которая стремительно набирала темпы в последние годы правления Александра II.
Придворные, не подпадавшие под действие «Правил» 1884 г., так или иначе втягивались в коммерческую деятельность. Однако их было очень мало. Среди вторых чинов придворного штата в управлении акционерными обществами и банками участвовали всего пять человек. Их доля на фоне общей численности вторых чинов была столь невелика (3,1 %), что ее можно трактовать как исключение, подтверждающее правило. Но уже в случае с лицами, состоявшими в должности вторых чинов, чине «церемониймейстера» и «должности этого чина», картина была несколько иная, что вполне объяснимо, ведь в правилах 1884 г. об этих придворных отличиях не упоминалось705.
Можно констатировать, что в результате для предпринимателей придворная карьера стала совершенно невозможной, между тем как для придворных, если они не являлись чинами двора, предпринимательская карьера оказывалась вполне доступной.
Наряду с придворными чинами попытки вписаться в рыночные отношения предпринимали и представители высшего столичного бомонда. Так, жена принца А. Л. Ольденбургского, Евгения Максимилиановна, являлась собственницей большой конфетной фабрики «Рамон», в которую вложила почти все свое состояние. Однако отсутствие деловой хватки дало себя знать, и дела этого предприятия пошли очень скверно. Принцессе грозило банкротство. В этой ситуации принц Ольденбургский обратился к министру императорского двора В. Б. Фредериксу с просьбой о займе из удельного ведомства. Поскольку эта просьба шла вразрез с принципиальными положениями финансирования лиц императорской фамилии, князь Кочубей, начальник уделов, запротестовал, не желая создавать прецедент. Министерство финансов также выступило против этого, понимая, какой вал подобных просьб от неудачливых коронованных коммерсантов может обрушиться на Министерство императорского двора. Принц Ольденбургский, человек бешеного темперамента, обратился за помощью «к родне». В результате родственного давления Николай II вынес это дело на рассмотрение семейного совета. На совещании присутствовали В. Б. Фредерикс, министр финансов Коковцев и князь Кочубей, которые аргументировано изложили свою негативную позицию по обсуждавшемуся вопросу. Однако родственная корпоративность взяла верх, принцессе помогли706.
Николай II старался подавать родне пример, принципиально не участвуя ни в каких видах коммерческой деятельности. Министру императорского двора и главноуправляющему уделами было категорически запрещено вкладывать деньги в какие бы то ни было иностранные или русские частные предприятия, чтобы не давать пищи разговорам о том, что государь император заинтересован в той или иной отрасли промышленности. Так же ситуация обстояла и с доходами от вкладов в иностранных банках707.
Пожалуй, за все время правления Николая II был единственный эпизод, когда российского монарха едва не втянули в финансовую аферу. Но даже этот эпизод привел к тяжелейшим внешнеполитическим последствиям. В 1904 г. камергер Безобразов рисовал в высшем свете сказочные перспективы от эксплуатации концессии на реке Ялу в Корее. Николай II не только поддержал саму идею концессии и активного проникновения русского бизнеса в Китай и Корею, но и высказал желание приобрести акции на сумму в 200 000 рублей. Русского императора от позора спас министр императорского двора В. Б. Фредерикс, который со свойственным ему тактом, но твердо заявил, что «никогда русский самодержец не станет акционером». Ближайший помощник В. Б. Фредерикса А. А. Мосолов свидетельствовал, что царь прямо предписал Фредериксу «выдать Безобразову 200 тысяч рублей». Но министр, не считая возможным выполнить распоряжение Николая II, поручил А. А. Мосолову подготовить всеподданнейшую записку с просьбой об увольнении его от должности министра двора. Николай II, высоко ценивший В. Б. Фредерикса, отставку не принял. Фредерикс предложил считать эти 200 000 рублей личным пособием Безобразову. По свидетельству А. А. Мосолова, это было «единственное серьезное разногласие» между Николаем II и министром императорского двора708.
С момента рождения великих князей «ставили на денежное довольствие» при дворе. Как уже упоминалось выше, им определялся ежемесячный капитал, который по мере их взросления постоянно прирастал. При этом все выплаты «на гардероб», врачей и обслуживающий царственного младенца персонал также шли из его собственной суммы. Конечно, дети поначалу не имели о денежных делах никакого понятия, и их средства контролировались родителями и воспитателями.
Будущему Николаю I с рождения «на личный счет» каждые три месяца переводилось по 33 333 рубля У копейки ассигнациями. Следовательно, в год на содержание великого князя отпускалось 133 332 рубля 1 копейка. В эту сумму должны были уместиться все расходы на ребенка. Остаток суммы, если таковой имелся, переходил на следующий месяц709. Расходы на «посторонние» нужды были минимальны. Так, в 1802 г., «к святой Пасхе на построение малолетнего платья» шестилетнему великому князю было выделено 2010 рублей.
Постепенно на личном счете великого князя Николая Павловича сформировался крупный капитал. Уже в 1804 г. «в распоряжении» восьмилетнего великого князя было 639 033 рубля, «отданные в Государственный Заемный банк и в сохранную казну в прежних годах»710. Следует отметить, что динамика накопления собственной суммы была достаточно внушительной. Если в первой трети 1804 г. собственная сумма великого князя составляла указанные 639 033 рубля, то уже в конце года на счету хранилось 767 248 рублей 99 копеек711. В мае 1805 г. сумма денег, «отданных в банк и в сохранную казну в прежних годах», составила 904 164 рубля712, и, наконец, в январе 1807 г. она превысила миллион и составила 1 143 746 рублей713. Все финансовые дела маленьких великих князей жестко контролировались матерью – вдовствующей императрицей Марией Федоровной. На финансовых документах детей неоднократно встречаются ее рукописные пометки.
Когда в 1840-х гг. у Николая I появились внуки, их содержание было пересчитано на серебро и составило 50 000 рублей серебром в год. Эти средства выделялись из Государственного казначейства714 и несколько превышали годовое обеспечение самого Николая Павловича в детские годы. Видимо, дедушка учел инфляционные процессы и увеличил денежное содержание своих внуков.
