Николай Мащенко так вспоминал этот день: «Тысячи людей рыдали. Я не знал, как люди выдержали до конца. И как актеры, которые исполняли песню, допели ее до конца. А потом стояла великая гробовая тишина…»
Актер Леонид Бакштаев: «На Байковом кладбище, на притихших холмах, усыпанных народом, вокруг могилы, наверное, не было человека, который бы не плакал. Мы навсегда прощались с ясным и добрым человеком, замечательным артистом, великим тружеником».
Татьяна Деревянко: «Похоронили его на далеком участке, на горе, и он как бы открыл похоронное поле своим друзьям и коллегам – за его могилой лежат Сергей Иванов, Иван Миколайчук, Сурен Шахбазян, Владимир Денисенко, Алексей Мишурин, Николай Гринько, Александр Сацкий, Исаак Шмарук, да всех уже и не перечислишь».
Дважды в год – в день смерти, 11 апреля, и в день рождения, 12 декабря, – друзья и все, кому дорог Леонид Быков, приходят на его могилу. Там всегда много цветов. Их приносят с любовью и благодарностью те, для кого работал поистине народный артист и режиссер. Памятник-бюст, сделанный его другом Анатолием Фуженко, встречает всех строгим взглядом, как бы говоря: «Ребята! Будем жить!..»
Не дождь, не ветер пробирал ознобом,
А солнце и зеленые ростки…
Маэстро хоронили – и над гробом
Навзрыд «Смуглянку» пели «старики».
Он так хотел. Он так прощался с миром.
Ему такая выпала стезя.
…Ну, вот и все. Отпели командира.
И надо жить. Но без него – нельзя.
Возможно ли – вот так внезапно НЕ БЫТЬ?
Кто ожидал нелепого конца?
Но что роптать, когда забрало небо
Достойного тернового венца.
И вверх пошла дорога от Голгофы,
И, зная это, смерти вопреки
Ему о клене раскудрявом строфы,
Путь облегчая, пели «старики».
«Вокруг… выжженная пустыня…»
В одном из интервью дочь Леонида Быкова Марьяна на вопрос: «Трудно ли жить с фамилией Быкова?», ответила: «Нам всегда с ней было трудно, но особенно тяжело бывает дважды в год – в декабре, в день рождения папы, и в апреле, в день его смерти…»
Действительно, артиста и режиссера Леонида Быкова не забыли. По телевидению крутят его фильмы, снимают о нем документальные картины, пишут книги, а в разных городах Украины устанавливают памятники и мемориальные доски: «Здесь жил… здесь учился…» О нем рассказывают те, с кем он дружил, работал, общался. И только самые близкие люди, его семья: вдова Тамара Константиновна (ее не стало 31 октября 2010 года), дочь Марьяна и сын Александр (в семье его зовут Лесем) предпочитали все эти годы молчаливую память о муже и отце. Их воспоминания редки. В этой главе приведены выдержки их малочисленных интервью, собранных по крупицам из разных источников. Уважаю право семьи на молчание и личную память. Мне показалось важным не умолчать их боли, не судить, а просто выслушать…
Семья и сегодня пытается жить, следуя Его кодексу чести. Они помнят Леонида Федоровича другим, без позолоты мифов и легенд. И знают истинную, не похожую на официальную правду, историю его жизни и смерти. Стараясь не отвечать на клеветнические выпады, не продают архивы, не открывают фондов, не торгует фамилией. Не отдавая себе отчета в том, что именно отсутствие опубликованной архивной информации и вызывает не только искажение фактов биографии Леонида Федоровича Быкова, но и порождает вокруг его имени такое огромное количество кривотолков и сплетен. В потоке накопившихся противоречивых мемуарных свидетельств воистину нелегко «выловить» перлы действительной правды. А ведь даже людям, хорошо знавшим Леонида Федоровича, порой трудно разобраться, где правда, а где ложь…
Какие только сплетни не ходили вокруг личной жизни любимого артиста. Писали и что его жена – психически нездоровый человек, и что Леонид Федорович всю жизнь вынужден был за ней ухаживать и жить в тяжелой, гнетущей обстановке. Будто именно это стало причиной трех его инфарктов, а потом и смерти. Подобная гнусная, омерзительная ложь преследует семью Быкова с того момента, как его не стало…
«Слухов вокруг нас до сих пор много. Можно подать в суд и назвать подлеца подлецом, – жалуется дочь. – Но всякий раз, когда я порываюсь защитить честь и достоинство семьи, брат говорит: «Не лезь в эту грязь. Сегодня докажешь, что моешь шею, а завтра напишут, что ты не чистишь зубы. И что, всю жизнь будешь полоскаться?» Мама добавляет: «Не унижай ни нас, ни папу этими выяснениями». И я понимаю, что они правы.
…Сказать о Быкове плохо, собственно говоря, нечего. Он не пил, не гулял, «не стучал». Не продавал и не предавал… Я осознаю, что в отрыве от папиного имени, нормальные мы, ненормальные, моем ли мы посуду, любим – не любим… никого не интересовало. Но если говорят так о семье человека, искренне и горячо, и свято любимого народом, этого ему простить не могут. Ну, хоть немножко какой-нибудь гадости скажут. И тогда, наверное, легче живется…
Гораздо интереснее прочитать, что семья не любила Быкова, чем то, что он всю жизнь обожал жену и детей. Нам не прощают, что мы не отдали в чужие руки архивы, что не рассказываем, как он жил. Проще сказать, что Быков покончил с собой, чем объяснять, как трудно он жил, почему у него к 50 годам было 3 инфаркта. Папу ведь не приняли сразу, с первого же дня приезда в Киев. Он так и ушел из жизни, не поняв, зачем его сорвали из Ленинграда и пригласили сюда, если он был здесь не нужен…»
«Несчастье пришло в нашу семью, когда мы, патриоты, вняли уговорам руководителей Киностудии имени Довженко вернуться на Родину, – вспоминала со слезами вдова Быкова. – Красивые слова нам говорили, что надо спасать студию, что они собирают национальные кадры. Леня безумно любил Ленинград, как мы все, но все же поехал, а в Киеве наша жизнь закончилась. Мы оказались никому не нужны. Лене не давали снимать «В бой идут одни «старики», говорили: «Бездарный сценарий!», а он вопреки всему сделал картину, заработал первый инфаркт, но и благодарность зрителей!..»
Близким Леонида Федоровича и сегодня непросто живется в нынешнем жестоком и равнодушном мире, но они помнят его заповеди: «Ничего не проси. Не своди счетов. Не унижайся. Люби людей и цени жизнь – самое ценное, что существует в природе. И хотя спидометр постоянно отсчитывает расстояние к смерти, все-таки жизнь – это чудо! С болью и радостью, с горем и счастьем. И человек просто обязан прожить ее достойно…» И стараются им следовать.
Ближний круг Леонида Федоровича знает, насколько нежно любил он свою семью. Встреча с женой в Харьковском театральном институте стала ему утешением, ниспосланным судьбой. Тамара, не задумываясь, пожертвовала всем ради семьи, выбрав путь жены и матери. Во время съемок «Стариков» оставила работу, чтобы ухаживать за тяжелобольной матерью мужа. Леонид Быков всю жизнь горячо, по-мальчишески любил свою Тому. В день катастрофы в его вдрызг разбитой, не подлежащей ремонту, «Волге» нашли чудом сохранившийся скромный букетик первоцветов, которые Леонид Федорович вез жене…
