И вот многие матери, жены, сестры солдат приняли участие в шествии фанатичек. Джаннина тоже шла в колонне женщин, то и дело ощупывая золотое колечко у себя на руке. Бесконечную процессию римлянок возглавляла Елена, королева Италии. Джаннина старалась держаться ближе к королеве, она хорошо видела ее красивое чуть надменное лицо. Процессия дошла до пьяцца Венеция и остановилась у подножия белой мраморной лестницы. Королева поднялась к Алтаре делла Патриа, где погребен Неизестный солдат, и возложила венок. Джаннину еще дальше оттеснили от королевы, на верхние ступени лестницы сперва пускали только вдов и матерей погибших воинов. Джаннина видела, как Елена перекрестилась, поцеловала свое золотое кольцо, затем поцеловала другое золотое кольцо (кто-то почтительно шепнул, что это кольцо Виктора-Эммануила) и опустила оба кольца в чашу, стоящую на треножнике рядом с гробницей. Над чашей густо курился ладан, и запах его кружил голову, повергая Джаннину в религиозный экстаз. Кто-то из князей церкви, в красном одеянии, должно быть кардинал, благословил королеву Елену и надел ей на палец стальное кольцо.
Вот и Джаннина, превозмогая внезапное головокружение, поднялась на верхнюю ступеньку мраморной лестницы, судорожно сдернула колечко с пальца, поцеловала его и опустила в чашу; уже не видно было дна под золотыми кольцами, которые навсегда расстались с женскими пальцами и утратили их тепло. Кардинал, архиепископ, или кто он там был, благословил синьорину, надел ей на палец стальное колечко, и она, счастливая, не чувствуя под собой ног, сбежала с белой лестницы. А национальный гимн не только бил ей в уши, но, казалось, пронизывал все ее существо до корней волос, до ногтей. Оркестр карабинеров играл и играл не переставая, и церемония превратилась в бурную, восторженную манифестацию.
Сейчас Джаннине показалось, что все это было не два года назад, а в какую-то другую историческую эпоху.
Она не понимала, откуда у нее это ощущение, - может, она сама сильно изменилась за прожитые годы...
Тоскано спросил Джаннину насчет работы, она ответила, что если контора "Эврика" после Нового года закроется, ей придется искать себе работу в Турине. Она тотчас же пожалела о том, что сказала, - Тоскано не разделил ее огорчения, а даже обрадовался и оживленно стал доказывать, что ей давно пора отдохнуть.
- Ты рассуждаешь так, словно имеешь право распоряжаться моей судьбой.
- Я давно чувствую себя бесправным. Это ты имеешь на меня все права.
- В таком случае я имею и право тебя разлюбить... Улыбаться тебе без согласия души? А потом вести одинокие диалоги наедине с собой? Почему так случилось? Не знаю... Никто третий не стал на нашем пути.
И тут Тоскано потерял самообладание и начал кричать на Джаннину. Она, наверное, потому пренебрегает им, что ей слишком симпатичен бывший хозяин. Очень подозрительны ее заботы о том, чтобы он чувствовал себя в тюрьме как в богатом пансионе.
- Мелкий шпион! - процедил Тоскано презрительно.
- Он антифашист и вел тайную войну против вашего друга Гитлера. - Она из последних сил старалась говорить спокойно, не повышая голоса. - Ты унизился до неверия мне, до грязных подозрений. Но я не унижусь до попыток оправдаться в твоих глазах. Когда-то ты мне очень нравился... Потом ты стал богатеть и быстро умнеть в своем фашистском клубе. Ты все умнел, богател, умнел, а я оставалась такой же... Наверное, поэтому нам теперь трудно найти общий язык. Может, принести тебе справку из клиники о том, что я девственница?..
Тоскано просил ее замолчать: Джаннина неправильно его поняла, он вовсе не хотел ее обидеть.
- Если я погорячился, то лишь потому, что люблю тебя, Джан...
- Я люблю, ты любишь, он любит, мы любим, вы...
- Хватит!
- ...вы любите, они любят...
- Не веришь, что люблю? Клянусь головой матери! Перед возвращением в Испанию хочу еще раз признаться тебе...
- В твоих устах "любовь" звучит слишком приблизительно... А за этим словом может скрываться и самое святое чувство и утехи купленной любви. Да, настоящая любовь жениха и невесты не должна слишком долго оставаться бесплотной. Но даже бессердечная близость должна быть совестливой, благочестивой. Даже когда "суперардити" переспал с продажной девкой, он...
- Бывает, что невинная сионьорина, - сказал Тоскано, разгоряченный вином, - обманывает, как продажная девка...
Джаннина порывисто встала с плетеного стула, пошарила дрожащими руками у себя в сумочке, ничего не нашла, закрыла сумочку и сказала, отчеканивая каждое слово:
- Жаль, кончились духи, которые ты подарил. А то выплеснула бы тебе в физиономию весь флакон. А ведь такие дорогие духи - "Вечер, когда я танцевала с принцем"...
Джаннина в одиночку продиралась сквозь шумную, веселящуюся толпу. Она шла в гору и против движения, но совсем не чувствовала, как ее толкают, и все ускоряла шаг.
74
Только вчера Этьен узнал, в каком бедственном финансовом положении он находится. Хоть объявляй в Миланской торговой палате о своем полном банкротстве! Хоть сообщай о своем финансовом крахе в "Банко ди Рома"! Сколько пересудов было бы на бирже! А как удивились бы немецкие банкиры в солидном респектабельном "Дейче банк!" Какой переполох поднялся бы в "Банко Санто Спирито"!.. Да, святым духом сыт не будешь. Истрачена последняя лира, куплена последняя бутылочка молока.
Джаннина ничем не может пополнить счет 2722 в тюремной лавке, и ей нужно срочно что-то предпринять. После консультации с Тамарой она продала костюм Кертнера через комиссионный магазин; на случай полицейской проверки можно взять выписку из приходо-расходной книги.
Теперь, когда Джаннина разбогатела, появилась возможность отправить посылку.
Как бы добиться разрешения увеличить вес рождественской посылки? Джаннина помнила: до самой пасхи ничего переслать в тюрьму не удастся, и пошла на риск. Она сознательно отправила посылку полегче - четыре килограмма вместо разрешенных пяти.
Когда Джаннина в тюремной канцелярии сдавала эту посылку, она изобразила страшное огорчение по поводу того, что "ошиблась" весом.
- Я молюсь каждый день, но все-таки долго не замолю такого греха перед больным узником!
Капо гвардия разжалобился и разрешил синьорине передать номеру 2722 дополнительно маленькую посылку.
- А какой вес? - Джаннина даже затаила дыхание.
- Не больше трех килограммов!
Так удалось выиграть дополнительно два килограмма.
Джаннина вернулась в Милан в отличном расположении духа.
На этот раз Джаннина превзошла себя. Посылка была ценная, питательная. Этьен лишь удивился, что ему прислали зубной порошок, да еще в двух металлических коробках.
Никогда прежде зубного порошка ему не посылали, можно за гроши купить его в тюремной лавке. Когда каждый грамм на счету - обидно использовать вес посылки так нерационально...
