В свое время, определяя Паркера начальником Нельсона, граф Спенсер высказался так:
— Этим назначением я уравновешиваю азарт и экспансивность Нельсона спокойствием и дисциплинированностью Паркера!
В британской военно-морской среде, однако, на сей счет говорили несколько иначе:
— Идея назначить Нельсона в подчинение Паркеру равнозначна упряжке из двух лошадей, в которой скаковая лошадь поставлена позади престарелого деревенского мерина!
Сэр Хайд Паркер представлял собой определенный образец британского адмирала. Из числящихся в то время в официальном списке ста двадцати адмиралов (не говоря уже о простых офицерах) многие пытались подражать в своей службе «счастливчику» Хайду.
Вице-адмиралу Хайду Паркеру шел шестьдесят первый год. Он был вдовцом, имел трех взрослых сыновей и обладал прекрасным здоровьем. Пследние годы Паркер служил в Вест-Индии. Там вверенные ему капитаны сумели захватить 453 приза, в результате чего их начальник составил себе состояние в 200 тысяч фунтов[22], что было по тем временам просто фантастически много. Причем это были «живые» деньги, а не вложенные в недвижимость, плантации и тому подобное. При этом весь этот громадный капитал практически сам приплыл вице-адмиралу в руки. Ибо за все время своей службы на Ямайке Паркер ни разу не выходил в море, а, сидя во дворце, только успевал подсчитывать свои дивиденды.
При Паркере на Ямайке расцвел фаворитизм. Вице-адмирал любил деньги неистово, а потому капитаны, делившиеся со своим командующим щедро, получали право на дальнейшие крейсерства в богатых призами районах. Те же, кто поступал по закону, прозябали в бездействии, а следовательно, и в нищете. Финансовый успех Паркера вызывал восхищение, зависть и желание повторить его «подвиг» у многих, но на флоте было много и обиженных на «счастливчика Хайда», и просто презиравших его за неуемную жадность. К последним относились прежде всего адмиралы и офицеры боевых эскадр. Разумеется, к таковым относился и Нельсон.
Сам Паркер не без гордости говорил о себе:
— Я настолько удачлив, что могу легко превращать в «золотой галеон» последнюю рыбачью фелюгу! При этом мой девиз: «Осторожность, осторожность и еще раз осторожность!»
В самый разгар подготовки флота к походу главнокомандующий неожиданно для всех надумал жениться. Избранницей его стала 18-летняя дочь вице-адмирала Онслоу. И в глазах старика Онслоу, и в глазах самой избранницы возраст жениха с лихвой компенсировался его богатством. Свадьба только что состоялась, и «молодой» муж не утруждал себя служебными заботами, как и не горел особым желанием отправиться в холодные воды Балтики.
Вся тяжесть подготовки кораблей к плаванию легла на плечи Нельсона. Он воспринял это безропотно, как само собой разумеющееся. В отличие от Паркера Нельсон торопился как можно скорее выйти в море. Новому первому лорду графу Сент-Винсенту он пишет: «Время, мой дорогой лорд, наш самый лучший союзник, и я надеюсь, что мы им не пренебрежем».
Балтийская кампания могла стать опасной, если противники Англии успеют объединить свои военно-морские силы. По расчетам Адмиралтейства, Россия (главный из противников) имела на Балтике более тридцати линейных кораблей, из которых боеготовными были 20, шведы имели готовыми к бою 11 линкоров. Что касается Дании, то из двадцати ее кораблей готовыми к бою были десять. Естественно, что с объединенной армадой в сорок линейных кораблей да еще вдали от своих баз справиться англичанам было невозможно. Расчет мог строиться лишь на том, чтобы разбить противников прежде, чем они успеют соединиться. А потому с выходом в море надо было торопиться. Российский Балтийский флот все еще оставался в Ревеле и Кронштадте (последний освобождался ото льда только к маю), а шведский — в Карлскруне. За то время, пока русские смогут вывести свой линейный флот в море, следовало разбить датчан, а следом за ними и шведов. Только в этом случае затеваемая кампания имела шансы на успех. Одновременно с подготовкой флота британская дипломатия предпринимала титанические усилия, чтобы отговорить Данию, а за ней и Швецию от союза с Россией.
Состав снаряжаемого в Балтику английского флота был определен в восемнадцать линейных кораблей и семьдесят пять мелких судов. Местом сбора флота был определен Грейт-Ярмут.
По-прежнему Нельсон активно переписывается с Эммой. По-прежнему он ревнует ее к любвеобильному принцу Уэльскому. В каждом письме он обязательно приписывает: «Помни клятву! Пусть не уведет тебя от нее соблазн!»
Нельсон рвется в море, но его главнокомандующий туда не торопится. Нельсон негодует, пишет жалобы в Адмиралтейство. Паркера начинают понукать. Он нехотя подчиняется, но его отношения с младшим флагманом портятся.
Помимо этого, Нельсону начинает казаться, что он теряет остатки зрения. И хотя врачи успокаивают его, он неустанно промывает глаза целительными настоями и прикрывает от солнца специальным козырьком. Столь же твердо исполняет он данную Эмме клятву не встречаться ни с какими особами женского пола. Доходило даже до анекдотов. Когда однажды к Нельсону на корабль прибыл его старый друг с женой и ее подругой, то он, завидев их приближение на шлюпке, попросту сбежал на адмиральском катере.
В письмах Нельсон просит Эмму, чтобы она прибыла в Ярмут на проводы флота. Ради нее он готов потерпеть и присутствие сэра Уильяма, которого уже не мог выносить. Однако Эмма к Нельсону не торопится. Это выводит его из себя. Нельсон почти в отчаянии пишет ей: «Передайте миссис Томпсон, что ее друг страдает от разлуки с ней и с дорогим ему ребенком. Он просит меня уговорить Вас быть подобрее к ней, благословить дитя от его имени, успокоить нареченную, помочь ей выстоять против дяди с его бессердечием, потому что ни он, ни я не подберем для этого другие слова… Друг миссис Томпсон просит передать ей, что он клянется в вечной верности, а если он не сдержит клятву, пусть первое же ядро из крепости Кроненбург снесет ему голову».
Все дни у Нельсона были заполнены бесконечными делами, и лишь поздно вечером он оставался один на один с портретами милой Эммы.
Вскоре между старшим и младшим флагманами происходит форменный скандал. Вице-адмирал Паркер решает задержать выход флота, чтобы поприсутствовать на балу, который собралась дать его юная жена. Это окончательно выводит Нельсона из себя. Он немедленно отправляет гневное послание в Лондон первому лорду, в котором предупреждает об опасности дальнейшей задержки похода. Датчане вполне могут объединиться с российским и шведским флотами, и тогда поход британского флота превратится в полнейшую авантюру. Граф Сент-Винсент немедленно вмешивается. Паркер получает строгое внушение и наконец-то перебирается с берега на свой флагман — 90-пушечный «Лондон».
