Из интервью Юлиана: «Меня не приглашают на всевозможные тусовки. Но мне не обидно. Обидно за другое. Когда первым приехал в реутовский госпиталь дивизии Дзержинского, дал бесплатный концерт для несчастных парней, прошедших Чечню. Многие ребята просто прикованы к постели. Ходил по палатам, подарил всем диски. И было странно слышать от начальника госпиталя, что они обращались к другим звездам, но, увы… Один очень известный певец соглашался приехать к раненым за полторы тысячи долларов. Но ему еще требовались классный звук, дым… Какие, к черту, дымы в палате?! Вот за что мне обидно…
Я люблю оставаться в одиночестве. Самый большой кайф — лежать на диване и смотреть телевизор. Но это случается редко. Чаще я закручен в работе, рядом коллеги, помощники… Дома я тоже не один — хозяйством занимается специальный человек.
Год назад (в 95-м. — Ф. Р.) я купил собачку, о которой мечтал всю жизнь. Теперь со мной всегда французский бульдог по имени Вилли…
Я не люблю отмечать дни рождения — что за глупая привычка праздновать приближение смерти! Я каждый год отмечаю только ГОД своей сценической работы — это новый альбом, концерт в «России», новые идеи, чувства, это вечная молодость…»
Л. Агутин родился 16 июля 1968 года в Москве. Его отец — Николай Петрович — имел непосредственное отношение к музыке — играл в популярных вокально-инструментальных ансамблях «Голубые гитары», «Поющие сердца», мать — Людмила Леонидовна — преподавала в начальных классах средней школы.
На момент рождения Леонида семья Агутиных жила в огромной трехкомнатной коммунальной квартире в доме № 24 на Ленинском проспекте, где, кроме них, ютились молодая семья с ребенком, родной брат Людмилы Леонидовны с женой и дочерью и ее мама. Прелесть этого дома была в том, что он находился рядом с Нескучным садом, а если точнее — прямо в нем. Поэтому каждый день молодая мама выгуливала своего новорожденного под сенью беседок, увитых плющом, среди фонтанов и цветочных клумб.
Леониду не было еще и года, когда он стал делать первые самостоятельные шаги. Причем во многом этому помогла одна неприятная история, приключившаяся в апреле 1969 года. Дело было так. Мама повезла сына в местную поликлинику на очередной осмотр. Везла она его в красивой прогулочной коляске, купленной на днях в одном из московских магазинов. Возле поликлиники Людмила Леонидовна взяла сына на руки, а коляску, как и в прежние дни, оставила у входа. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то из посетителей поликлиники посмеет посягнуть на вещь, принадлежащую грудничку. Но она ошиблась. Едва она вошла в помещение, как на улицу вышла очередная мамаша со своим ребенком, увидела красивую коляску и, не долго думая, «махнула» ее на свою — более дешевую и изрядно потрепанную временем. Когда Людмила Леонидовна обнаружила подмену, ее душа воспротивилась такому повороту событий и она не посмела катать сына в такой рухляди. Так Леня сошел с колес и уже к первой годовщине со дня рождения стал совершать пешие прогулки в Нескучном саду.
В те же дни будущий «босоногий мальчик» едва не погиб. Мама была на работе, и за Леней присматривала его бабушка. Однако, занятая домашними делами, она на какое-то время оставила карапуза без внимания, и тот отправился на балкон (Агутины жили на седьмом этаже). Когда бабушка хватилась внука, тот уже, влекомый любопытством, просунул голову сквозь металлическую решетку и с упорством, достойным удивления, пытался протиснуть и тело. Однако он был мальчиком достаточно упитанным, поэтому сделать это быстро ему не удалось. И слава богу! Прибежавшая на балкон бабуля осторожно освободила головку мальчика и увела его в комнату.
В мае 1969 года семья Агутиных переехала на новое место жительства — в собственную кооперативную квартиру в районе Беляева. Здесь Леня пошел сразу в две школы: в музыкальную (с шести лет) и в среднюю школу № 863. Первое время совмещать два вида занятий мальчику было трудно, и на этой почве у него с мамой возникали стычки. «Не буду больше заниматься твоей противной музыкой!» — говорил он в сердцах и хлопал крышкой осточертевшего пианино. Однако матери в таких случаях хватало такта и понимания, чтобы уговорить сына вновь вернуться за инструмент. Пройдут годы, и, уже став знаменитым певцом, сын с благодарностью будет вспоминать настойчивость матери, даже в самые критические моменты находившей в себе силы не сорваться и убедить сына в правильности своих действий.
Первую самостоятельную музыкальную композицию Агутин сочинил в одиннадцать лет. Называлась она «Море», и уже тогда в ней отчетливо звучали латиноамериканские мотивы.
В школе Агутин считался душой любой компании: из-за веселого нрава и умения играть на гитаре. Без его участия не обходилось ни одно внеклассное мероприятие. Например, одна ученица пригласила весь класс на свой день рождения. Но пришли одни девчонки, и настоящего праздника не получилось — было скучно. И тогда кто-то предложил сходить за Агутиным. Так и поступили. К радости всей компании, Леонид только что вернулся из музыкальной школы и на предложение поучаствовать в дне рождения откликнулся с большой охотой. Прихватив гитару, вся компания отправилась догуливать торжество. Его апогеем стал импровизированный спектакль «Ромео и Джульетта», в котором главные роли исполнили именинница и Агутин.
Без участия Агутина не обходились и другие школьные мероприятия, например, турпоходы. Кстати, во время одного из них Леонид стал мужчиной. Было ему тогда 14 лет. Сам он вспоминает об этом следующим образом: «Дело было в палатке. Но никаких особенных удовольствий я не испытал. Наоборот, чувствовал себя гадко…»
В 14 лет, окончив музыкальную школу, Агутин поступил в джаз-студию при Доме культуры «Москворечье». Студия находилась далеко от его дома — на Каширском шоссе, поэтому возвращался Леонид довольно поздно. Он приезжал домой после двенадцати ночи, наскоро ужинал и ложился спать, чтобы утром подниматься в школу. Однажды он вернулся домой из студии позже обычного, и мать, обеспокоенная этим обстоятельством, начала свои расспросы (отец Агутина незадолго до этого ушел из семьи). Леонид рассказал, что прямо возле дома его задержала… милиция. Оказывается, стражи порядка не поверили ему, что он возвращается с занятий в джазовой студии. «Какие могут быть занятия в такое позднее время?» — удивились милиционеры и потребовали у парня документы. Однако Агутину тогда было всего лишь 15 лет (просто он выглядел старше своих лет), и паспорта у него не было. Тогда милиционеры потребовали, чтобы он прошел с ними в отделение. Прекрасно представляя себе, что будет твориться с его матерью, когда она не дождется сына в положенное время (Леонид переступал порог дома ровно в 00 часов 15 минут), Агутин предъявил последний аргумент:
