белых мундирах, золотых касках с золотым орлом, об украшенных медалями вахмистрах у полковых штандартов, о трубачах и о том, как блеснули в воздухе палаши и трубачи заиграли полковой марш, но и для того, чтобы узнали, запомнили, что конная гвардия – родной их дому полк. В нем с детства числились дед, отец, два его брата – августейшие Константиновичи. Именно тогда старший Иоанн решил, что будет конногвардейцем. И стал им, прослужив в полку до самой революции.
Три поколения Константиновичей стояли на одном и том же месте во время этих парадов. Так сыновья великого князя Константина Романова узнавали, что традициями называются правила и убеждения, воспринятые от предшественников, хранимые современниками и переданные преемникам.
Константин Константинович, понимая, что детство – привилегия не только младших детей, но и старших, отправлялся со старшими на пешие и велосипедные прогулки, устраивал пикники, приглашая на них детей придворного персонала. Он взял взрослеющих детей на высочайшее событие – на коронацию царя. Они осматривали Москву, были в часовне Иверской Божией Матери, узнали от отца, почему, проезжая Спасские ворота, люди на этом святом месте снимают шапки. На коронации на детей произвело сильное впечатление зрелище того, как Высшая власть – царь и царица – склонила головы перед своим народом. Вообще Москва им запомнилась как символ мощи необъятной России.
Вернувшись в Павловск, старшие дети сдавали экзамены в «ковровой комнате». Младшие стояли за дверью и волновались, получат ли братья двенадцать баллов. Отец же напомнил и тем и другим, что и его когда-то в этой комнате «экзаменовали из гардемарин в офицеры». Возможно, так и появляется у молодого поколения ощущение надежности и смысла жизни. У одних – осознанно, у других – интуитивно.
Не станем приукрашивать, что так благополучно было в каждой великокняжеской семье. Вот воспоминания о детстве другого великого князя – Александра Михайловича: «В глазах наших родителей и воспитателей мы были здоровыми и нормальными детьми, но мы страдали от одиночества, нам не с кем было поговорить. Одна мысль о том, чтобы явиться к отцу и утруждать его неопределенными разговорами без специальной цели, казалась просто безумием. Мать наша направляла все усилия к тому, чтобы уничтожить в нас малейшее проявление чувства нежности».
В семье же Константиновичей, – ругали ли детей, одобряли ли, но любовь к ним была безмерна.
Но вот наступило время определить детей в кадетские корпуса. Великий князь делал это по старшинству корпусов. Иоанна отдал в Первый Николаевского кавалерийского училища, Гавриила – в Первый Московский, Константина – в Нижегородский, Олега – в Полоцкий, основанный августейшим дедом, Игоря – в Петровско-Полтавский, Георгия – в Орловский. Он сам каждому выдавал приказ, сам подписывал его как главный начальник военно-учебных заведений России. Парням нравилась военная форма: сурового полотна гимнастерка, шинель солдатского покроя, сапоги с голенищами из грубой кожи. Сапоги и пуговицы надо было самим начистить до блеска. За князей это никто не делал.
Итак, жизнь детей была связана с армией. Хотели ли этого дети? Их никто не спрашивал. Так было положено. Они не могли быть инженерами, художниками, врачами. Выбор в Великокняжеской семье был ограничен. Он лежал между кавалерией, которой командовал великий князь Николай Николаевич, артиллерией великого князя Михаила Николаевича, военным флотом, который подчинялся великому князю Константину Николаевичу. Однажды десятилетний князь Георгий из царской линии Михайловичей при гостях сказал, что мечтает быть художником. Ответом было зловещее молчание. Тут же мальчик был наказан: камер-лакей прошел мимо с малиновым мороженым.
Неожиданно в семье Константиновичей возникла схожая проблема. У Константиновичей она еще осложнялась большой разницей в возрасте детей. Старших держали в особой строгости. Они были стеснительными и неуверенными в себе. Поездка из Павловска в Царское Село без провожатого для них, уже юнкеров, была потрясением. С Гавриилом без конца случались всякие неприятности – то он неправильно наденет кушак, и Главнокомандующий саморучно будет его перетягивать, то в красном доломане, золотой амуниции и Андреевской ленте на встрече с эскадронным командиром стукнется головой о притолоку, а когда его пригласили в Манеж к завтраку Царя, он сказал, что у него занятия с солдатами, забыв, что царям не отказывают. Но что касается занятий с солдатами и уроков с солдатскими детьми, тут он был лучше всех.
Гавриил мечтал о подвигах, о курсах Академии Генерального штаба, и он усердствовал всегда на военной службе – в ночных разъездах, в пробегах на 80 верст, в обязанностях на биваках. Он не жаловался, когда винтовка до крови набивала ему спину, а в строю его сжимали с двух сторон так, что он едва держался в седле и терпел ужасную боль в ногах. Но он научился и винтовку пригонять, и как следует ездить в строю.
Так что старшие вполне заслужили подарки в день производства их в офицеры. Иоанн получил палаш деда, морского министра, а Гавриил – дедову саблю.
Что касается младших, они воспитывались иначе. Как и старшие братья, они были высокого роста, с красивыми романовскими глазами, отличались большим шармом. Усложнившаяся жизнь требовала от них большей уверенности, свободы и адаптации к жизни. Самостоятельность, энергичность и раскованность проявились и в их желаниях. С сюрпризами выступили сразу трое младших – Константин, Игорь и Олег. Игорь и Константин заявили, что хотят учиться в Пажеском корпусе, хотя не полагалось членам императорской фамилии становиться пажами. Более того, им не разрешалось и быть «приходящими» учащимися – они должны заниматься только дома.
Константин Константинович «выговорил» разрешение Косте учиться в пажеском корпусе, но не смог получить согласие Императора на посещение классов. А вот Игорь так взбунтовался, что все же стал «приходящим» пажом и был с товарищами на «ты» и совершенно на равном с ними положении.
Об Олеге расскажем отдельно.
Закончив кадетский корпус, он мечтал получить высшее образование – поступить в Императорский Александровский (Пушкинский) лицей. Семья была обескуражена и растеряна, начались разногласия: лицей – это гражданское заведение, но никогда ни один член Императорского дома не носил гражданского мундира. Но Олега не интересовала военная карьера. Литература, история, сочинение стихов, рассказов, повестей – он одаренный человек, – все это было его страстным увлечением. И пришлось Константину Константиновичу ехать к Императору, вести долгий просительный разговор и с трудом получить разрешение на поступление сына в гражданское учебное заведение.
Впервые среди воспитанников Лицея появился представитель Императорского дома.
Работоспособность тонкого, нежного юноши была поразительна, он добывал редкие книги, словари, преподавателей изумлял обширными сведениями и знаниями. В дневнике он записывал: «Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да,
